– Проверим, – кивнул Кароль. – Вспомни, пожалуйста, может, есть еще какие-то места – которые тебе, скажем, не приглянулись, а ему наоборот? И он говорил, что не прочь там поселиться?
Клементина покачала головой. И сказала с тоскою в голосе:
– Нет. Нам всегда нравилось одно и то же. До мелочей. Даже смешно порой бывало – как будто мы близнецы…
– Плакать рано, – сурово предупредил Кароль. – Думай. Вспоминай. Вдруг что-то где-то да было?
Она снова покачала головой. И вдруг застыла.
– Что? – тут же спросил Кароль.
– Скорей всего, ничего… – нерешительно сказала она. – Я вспомнила… там, в Ниамее… когда мы говорили об идеальном жилье…
– Точно! – вскинулся Кароль. – Он сказал – сторожка в лесу! Глушь, кругом одни кабаны да волки…
Клементина опустила глаза.
– Меня больно кольнуло тогда это его желание. Как будто даже я ему не нужна.
– Перестань. Уж что-что, а это невозможно. Кто ему еще и нужен-то, как не ты?
– Но почему…
– Душа моя, – вздохнул Кароль, – он ведь изображал там холостяка. О жене просто не мог сказать. Да и вообще, наверняка приврал насчет одиночества…
– Нет, – еще сильней загрустила Клементина. – Он был искренен в тот момент.
Кароль усмехнулся.
– На «момент» и спишем. У людей, знаешь ли, иногда бывает странное настроение. Кажется ни с того ни с сего, что сторожка в лесу – единственное спасение от всех бед. Но стоит посидеть недельку среди тех самых кабанов и волков, как все встает на свои места. А то и денька хватает…
– Для такого настроения должна быть причина, – возразила Клементина.
– Может, и была. Поиски… артефакта затянулись, вот он и приуныл. Или его и впрямь Папаша Муниц достал, – припомнил Кароль тогдашнее объяснение брата. И самым легкомысленным тоном добавил: – Этот кого хошь доведет! Не поверишь, я тоже порой мечтал смыться куда подальше. А уж сколько раз хотелось подпрыгнуть и засветить старикану между глаз!..
Клементина, представив себе, видимо, эту картину – Кароль маленьким разъяренным терьером наскакивает на огрызающегося сенбернара Муница, – улыбнулась наконец. И капитан радостно пустил в ход тяжелую артиллерию:
– Да Идали только о тебе и думал! На него такая девушка заглядывалась, а он и ухом не вел!
– Какая девушка?
– Какая-какая! Сама Фиалка, краса и гордость «Божественного» театра!
– А… Это было так заметно? – испугалась она.
– Я, например, заметил. А он… ну, знаешь, если он даже не заметил, это о многом говорит!
Карие глаза просияли.
Отлично. Можно вернуться к делу.
– Так. Сторожка, значит… – задумчиво протянул Кароль. – Что ж, это уже зацепка. Остается понять, какую именно глушь он имел в виду. Лесов, к сожалению, на Земле хватает, не говоря уж о других мирах.
– И как же мы это поймем? – спросила Клементина.
– Хм… есть у меня одна мысль…
– Какая?
– Потом скажу, – отмахнулся Кароль. – Для начала стоит на дачу заглянуть. Вдруг эти знакомые съехали, и там он и окопался? Читал я у кого-то из великих – вроде бы, когда на душе погано, тянет порой забраться в самый нелюбимый угол… Клементина, – он посмотрел на нее просительно, – поедешь со мной? Что-то не хочется оставлять тебя тут одну, в компании сомнительных представителей фауны. Пусть они без нас поскучают. Подумают о жизни своей…
– Конечно. – Она с готовностью поднялась из-за стола.
– Спокойно! – остановил ее капитан. – Соглядатаев еще нужно обмануть. Сделаем так – сейчас ты меня проводишь. Запрешь дверь и посмотришь на их реакцию. Потом телепортируешься сама, во двор. Я буду ждать у подъезда. Да!.. – одеться потеплей не забудь. Зима все-таки.
– Оденусь, не волнуйся. Скажи только, зачем мне смотреть на их реакцию?
– Тебе, может, и незачем. А мне хотелось бы ее знать.
Кароль бросил косой взгляд на муху, по-прежнему сидевшую на ветке жимолости. Совершенно безобидную с виду. Неторопливо поднялся на ноги, шагнул ближе и ловким движением поймал ее в кулак. После чего подошел к ближайшему окну, открыл форточку и выпустил муху наружу.
Повернулся к Клементине.
– Ну что, вперед?
Та, с легким недоумением следившая за его действиями, кивнула.
Чертова ведьма лежала на диване, притворяясь спящей. Но, как только Кароль с Клементиной вышли из сада, она тут же якобы проснулась.
Спрыгнула на пол и потопала вслед за ними в прихожую. Присмотреть, должно быть, за провожанием Кароля.
– Я быстро, – донесся из прихожей до Раскеля его голос. – Одна нога здесь, другая там. Ставь чайник.
«За едой пошел, что ли?» – удивился Раскель. Маги вполне способны добыть ее, не ходя по магазинам, и сам он, например, так и сделал бы, лишь бы не расставаться с волшебной девой…
Клементина, заперев за Каролем дверь и приласкав мимоходом белую кошку, вернулась в гостиную. Встала на колени, заглянула под диван.
Тут ведьма размяукалась, привлекая ее внимание, и впилась в Раскеля горящим взором. Проследив за которым, Клементина обнаружила-таки второго незваного гостя на шкафу.
Она скорчила милую гримаску, которая должна была, по всей видимости, означать – «ну что с тобой поделаешь? Сиди…» Потом предложила белой заразе полакомиться его, Раскелевой, колбасой и, вместо того чтобы ставить чайник, скрылась в ванной.
С полминуты там шумела вода, потом все стихло. Но Клементина не вышла.
Минула еще минута, другая. Никого.
Пять минут.
Никого.
Десять. Никого…
Тут Раскель понял, что их с чертовой ведьмой обвели вокруг пальца.
До нее это тоже дошло, одновременно с ним.
«Удрали», – грустно констатировала она. – «В неизвестном направлении».
Раскель попытался было телепортироваться во двор, но не получилось. Квартиру окружала мощная защитная стена.
«Еще и заперли тут», – буркнул он и спрыгнул со шкафа.
Принял, едва коснувшись пола, свой настоящий облик и добавил уже вслух:
– Ничего, ненадолго.
Поле ведьмы полыхнуло лиловым заревом. Явно хотела что-то сделать – возможно, тоже стать человеком, но по зареву пробежали черные полосы, и колдовство, что бы она там ни замышляла, ей не удалось.
Когда Раскель отправился в прихожую, ведьма поспешила за ним и, примостившись на шляпной полке, внимательно следила за тем, как он обследует дверные замки и снимает с шеи шнурок с универсальной отмычкой.
«Хочешь уйти?» – спросила она с надеждой.
– Может быть.
Хотел он всего лишь проверить возможность выйти, когда понадобится, но ей об этом знать было ни к чему.
Пожалуй, даже хорошо, что она не дала ему подслушать их разговор. Потому что, сидя в это время на шкафу в вынужденном безделье, он успел понять еще две важные вещи.
Во-первых, ведьма эта была из светлых.
Она уже успела разок пустить для чего-то в ход колдовские чары. В тот раз ей это удалось, и Раскель сразу ощутил хорошо знакомое присутствие. И успокоился на ее счет – опасности для жизни светлые не представляли. Все, что они могли, – это устраивать мелкие помехи.
А во-вторых… никакие помехи ему больше не были страшны.
Едва Клементина скрылась за дверью своего сада, как Раскель смертельно по ней затосковал. И тоска эта помогла ему понять самое главное. В этом мире, да и во всех остальных мирах, ему нужно лишь одно – быть рядом с этой девушкой. Дышать с ней одним воздухом, видеть ее каждый час, каждую минуту.
Ни Дурная Удача ему больше не нужна, ни отец, ни соплеменники. Только она. Он – вольный ветер… был вольным ветром. Теперь он – ветерок, готовый век играть ее волосами. Запутаться и остаться в них навсегда.
Но если Клементина ищет Дурную Удачу, он тоже будет искать – для нее. С ней вместе. Рука об руку. Ради нее он горы свернет. Сделается другим человеком. Тем, кого она сможет полюбить…
Осталось малое – сказать об этом ей. Стать ее слугой. Подмогой, защитником. Сперва – слугой, потом, может быть… сердечным другом.
Вся будущая жизнь открылась Раскелю, как если бы кто-то развернул перед его глазами волшебный свиток. Жизнь эта была озарена солнцем ее взгляда, согрета ее улыбкой, заполнена служением ей, проста и понятна. Мечта, а не жизнь… воплощению которой мешали опять-таки две вещи.
Во-первых, присутствие Кароля.
Вот уж кто казался тут совершенно лишним! Кто он ей? Почему имеет право входить к ней в дом, сидеть с ней наедине? На любовника не похож… Он смотрит на нее не так, как смотрят влюбленные. И она на него – не так. Скорей всего, просто друг. Это радует. И все же – открыться ей Раскель сможет, только если Кароля не будет рядом. Клементина должна остаться одна, это и дураку понятно.
А во-вторых… гнев отца. Когда тот все поймет… ох.
Впрочем, случится это нескоро. Ведь Раскель будет искать Налачи Бахт, хотя и с другой – теперь – целью. Когда же эта цель станет ясна отцу… что ж, тогда он и задумается, что делать. Хотя теперь ему и умереть не страшно – за один нежный взгляд…
Он свое решение принял. Сомнений не осталось.
Как бы только избавиться от Кароля?…
Руки между тем привычно и сноровисто делали свое дело. Отперев все три замка, Раскель для проверки приоткрыл дверь и тут же снова ее захлопнул.
«Решил остаться?» – спросила ведьма.
– Тебе-то что?
«Ничего. Оставайся. Только выпусти меня… пожалуйста».
– Вот еще! Чтобы ты привела сюда остальных светлых? Без них тесно!
Он хотел было на всякий случай, для подтверждения своей догадки, порыться в лежавших под вешалкой «старухиных» вещах. Но ведьма, поняв его намерение, скакнула с полки на кучку своей одежды и зашипела. Раскель махнул рукой – без того, мол, все ясно, – и вернулся в гостиную.
Она поплелась за ним, недовольно бормоча на ходу: «Каких светлых?… Я думала, ты хочешь отправиться следом за Каролем и Клементиной…»
Клементина. Сердце его вновь стиснула тоска.
Она, конечно, вернется. Но когда? Скоро ли он снова ее увидит?
– Она вернется, – повторил он вслух, опускаясь на диван. – Волшебная дева не бросит надолго взаперти два живых существа.