«От чувств», – с необидным смешком уточнила ведьма.
– Не смейся надо мной!
«Я не смеюсь, дурачок. Жалко мне тебя».
– Что ты знаешь о ней, чего не знаю я?
«Она, конечно, прекрасна. И как никто достойна любви. Понять твои чувства совсем нетрудно, но… Пока дело не зашло слишком далеко, я просто обязана тебе сказать – она не свободна. Клементина – замужняя женщина, и любит своего мужа. Боюсь, твоя любовь ей ни к чему».
Сердце у него остановилось. Жар во всем теле сменился холодом.
– Кто он? – с трудом выговорил два коротких слова Раскель.
«Аглюс Ворон. То есть Идали Хиббит. Черный маг, один из сильнейших в этом мире».
– Ворон?…
Он вдруг увидел, как наяву, Фиалку за столом на берегу озера, ее испытующий взгляд, устремленный на Аглюса Ворона. Услышал его слова: «Русло реки, от истока до устья», ее вопрос, исполненный затаенного волнения: «Сухое русло?»
Русло… символ любви. Да, она любит своего мужа.
«О», – встрепенулась ведьма, продолжавшая читать его мысли, – «значит, Фиалкой была она?»
Раскель не ответил.
Он не знал до сих пор, что сердцу может быть так больно…
Свиток прекрасной будущей жизни рассыпался в прах. Усталость, которая вдруг навалилась на него, была столь велика, что казалось, он вот-вот потеряет сознание.
Наверное, нужно было встать и уйти отсюда, но куда?… Ладно, это сделать он всегда успеет. Сперва чуть-чуть отдохнет…
Собрав последние силы, он вновь перекинулся котом, свернулся клубком здесь же, на диване. Успел подумать, что должен все-таки увидеть Клементину напоследок, хотя бы один только раз. После чего провалился в сон, как в колодец.
Элис была права – при водителе ни о чем важном они не говорили. Клементина расспрашивала Кароля о его жене и детях, он отвечал с нескрываемым удовольствием и обещал ей знакомство с ними, как только будет кончено с делом. И все. Но Дуду, вернувшись в свет души волшебной девы, не скучал. В сумеречных областях редко удавалось испытать подобное, близкое к физическому, наслаждение. Поле Пиви, с которым он соприкасался чаще всего, обычно было неприятно колючим – от вечного ее раздражения и антипатии к нему. Впрочем, и он свою бывшую жену нежностью не баловал. Хотя давно уже понял, что причиной их общей беды была всего лишь ее глупость, а не злой умысел.
Ох уж эта глупость… сколько же человеческих несчастий она породила?
К месту подъехали быстрее, чем ему хотелось. Машина встала, Клементина занервничала, и рябь, вновь пробежавшая по ее полю, вернула Дуду к малоприятной действительности.
Он нехотя покинул салон, завис неподалеку, дожидаясь выхода своих драгоценных спутников, и бросил рассеянный взгляд на дом за штакетниковой изгородью.
Окна были темны. Сугробы за калиткой не тронуты. Никого, судя по всему.
То же сказал и Кароль. Тем не менее, просунув руку между штакетинами, квейтанский разведчик привычным движением отодвинул внутренний засов на калитке, и до дома они с Клементиной дошли. Там, пошарив под крыльцом, Кароль выудил откуда-то ключ от входной двери.
Элис, конечно, шмыгнула сквозь нее первой, не дожидаясь, пока отопрут. Тут же выглянула из стены рядом с дверью и разочарованно протянула:
– Пусто…
Увы, так оно и было. Пусто, пыльно, темно и неуютно. Дух – абсолютно нежилой. Ни намека на присутствие какого-нибудь живого существа, хотя бы паука, и ни дуновения магии.
– Все ясно, – поозиравшись с полминуты, постановил Кароль. – Можно уходить.
И, выйдя обратно на крыльцо, посмотрел на соседний дом.
– У Андреевых свет горит, – сказал. – Зайти, что ли? Не знаю, с чего их занесло на дачу среди зимы, но вдруг они кого-то здесь видели?
– Зайдем, – вздохнула Клементина.
Дуду без особого интереса тоже глянул на светящиеся окна по соседству. И в следующий миг вытаращился на них во все глаза.
Остатки расслабленности смыло с него словно горячей волной.
Та самая дача… ох, ничего себе продолжает сплетаться клубок! Угораздило же неприкаянных выбрать ему помощника!
– Че столбенеешь? – весело спросила Элис, пройдясь мимо колесом. – Призрак увидал?
Юмор оценить Дуду оказался не в состоянии, но намек на него воспринял и даже хихикнул в ответ, судорожно пытаясь сообразить в это время, чем может обернуться столь неожиданный поворот событий. Собрание действующих лиц в новых декорациях. При котором без объяснений не обойтись, причем со стороны всех…
– Ой, – взвизгнула Элис, тоже сообразив. – Да это ж хата, где твои девчонки сидят! Что щас будет!
Что будет?… Скорей, надо предупредить Пиви, пусть спрячутся…
– Нет, не зайдем, – решил вдруг Кароль, и Дуду, уже изготовившийся к рывку, замер. – Некого им было тут видеть. А мне светиться ни к чему, особенно перед старыми знакомыми. Сто лет не виделись, с расспросами пристанут… Поехали обратно.
Элис вывалила наружу, самым неприглядным образом, язык с колечком.
– Бе-е, – сказала кисло. – Сорвалась развлекушечка…
– И слава Богу! – пылко вскричал Дуду. – Так, дорогая… я задержусь немного, ты последи пока за ними одна. Скоро догоню!
Пользование магаксом, как оказалось, требовало некоторых усилий.
Не то чтобы это было пользование в прямом смысле – обсидиановый камушек смирно висел себе на шнурке и выполнял свою работу даже без прикосновений к нему. Однако шамана Прохора Катти почти не понимала, если не напрягалась при этом, стараясь уловить за незнакомыми словами мысленный образ. Не слишком легкое дело, когда речь идет о вещах, которых раньше видеть не приходилось. Особенно если не понимаешь, как именно ты это делаешь, какой механизм в себе включаешь…
Что такое «джинсы», ей удалось понять, только когда они оказались перед ней. Тесные штаны из плотной, неровно крашеной в блекло-синий цвет ткани. Кошмар какой-то… Но привередничать не приходилось – в летней юбке было холодновато даже и в протопленном доме. Пришлось в них втиснуться и кое-как замаскировать это безобразие при помощи того, что Прохор назвал свитером. То бишь связанным из шерсти балахоном длиной почти до колен, прикрывшим бесстыдно обтянутые бедра.
Но увиденное в зеркале Катти неожиданно понравилось. Там отражался тоненький, стройный мальчик с веселой копной соломенных кудрей на голове, с румянцем на щеках. Немножко озорной с виду, ни чуточки не похожий на то унылое, бесцветное существо, которым она была еще так недавно. И двигаться в этих джинсах оказалось легко и ловко. Они не сковывали движений, как мешковатая юбка, и даже придавали им непривычную грациозность.
Пиви, облачившись в точно такой же наряд, тоже постройнела и удивительным образом стала выглядеть намного женственней. Неуклюжесть куда-то подевалась…
– Да я привыкла просто к штанам, – отмахнулась она от комплимента Катти. – У меня на родине женщины давно их носят, хотя и не такие.
Но видно было, что комплимент ей приятен, и за ужином она вдруг начала поглядывать на хозяина дома с некоторым кокетством.
Катти за нее порадовалась. Ведь подруге уже стукнуло двадцать пять, а счастья она до сих пор не знала. Как и любви. И то сказать – какая любовь, когда тебя постоянно и бдительно стережет незримый призрак бывшего мужа?
Правда, Прохор на нагаданного ей когда-то брюнета, красивого и состоятельного, совсем не походил. Но ведь и жизнь Пиви, надо полагать, двинулась по иному руслу с того времени, как она вмешалась в судьбу и приворожила Дуду Альенсу, не в ту сторону, где поджидал ее обещанный суженый, и, возможно, теперь им мог оказаться любой другой человек?…
Ужинать сели поздно – пока хозяин дома готовил сосиски с макаронами, девушки по очереди принимали душ, которым Катти еще пришлось учиться пользоваться, потом они осваивались в новой одежде… словом, время пролетело незаметно.
Но впереди по-прежнему была бездельная ночь, мысль о которой навевала тоску. Заснуть надежды нет, заняться нечем, кроме как снова попытаться убедить Пиви встретиться с Князем. Чем больше сама Катти думала об этой встрече, тем более желанной она ей представлялась. Соперничать с Князем в поисках универсуса… вот уж чего совсем не хотелось бы. Куда охотней Катти помогла бы обоим, и ему, и подруге. Знать бы еще как…
Это было самым слабым местом во всех ее аргументах в пользу объединения. Пока что Катти чувствовала себя скорей обузой, чем помощницей. У Пиви есть Дуду, уникальный добытчик информации, у Князя – магические силы. А у нее что?
Ничего. Только необъяснимая уверенность, что действовать сообща – лучше…
За едой почти не разговаривали, но, когда уже пили чай, Пиви принялась расспрашивать Прохора о его мире. Кто правит им да как правит, да на каком уровне пребывает технический прогресс… Многие слова по-прежнему оставались для Катти непонятными. Сначала она еще делала над собой усилие, пытаясь уловить смысл, потом устала. Впечатлений за последние дни и без того было многовато. В какой-то миг ей даже захотелось снова очутиться на заднем крыльце «Веселой утки» с видом на родной огород. Посидеть в тишине, любуясь лунами, подумать не торопясь…
И вдруг Прохор неожиданно дернулся, расплескав свой чай. Умолк на полуслове, потом недовольно проворчал:
– Хоть бы «здрасте» сказал! – и застыл, к чему-то прислушиваясь.
Дуду явился – поняла Катти. Так же дергалась и Пиви, когда тот начинал орать ей в ухо без предупреждения.
Ностальгические мысли о родном огороде вмиг вылетели из головы, и Катти с напряженным ожиданием уставилась на хозяина дома. Ах, если бы она сама могла поговорить с этим духом!
Прохор сперва удивленно поднял брови. Потом нахмурился, покачал головой. Вздохнул через некоторое время и печально закивал, как человек, которого вынуждают сделать что-то неприятное, от чего невозможно отказаться. Наконец он взглянул на Пиви, буркнул:
– Твоя очередь, – и, встав из-за стола, вышел из кухни, доставая на ходу из кармана крайне занимательную штуковину, которая, как уже знала Катти, называлась мобильником.