– Тебя еще и звать надо? По мне, и без того зачастил!
Клементина вновь улыбнулась, на этот раз – терпеливо, и стало ясно, что пора переходить к делу.
– Вообще-то мы к тебе с вопросом, – начал Кароль, усаживаясь и отодвигая бокалы в сторону. – Насчет Идали.
Юргенс вмиг посерьезнел.
– Слушаю.
– Ты – один из немногих, кому он доверяет. Да что там немногих, единственный человек, наверное, не считая жены. Так вот – не случалось ли ему рассказывать тебе… о каком-то своем тайном убежище? Где он скрывается, когда хочет поработать над таким делом, о котором не должен знать никто? Даже… его хозяин?
Юргенс вздрогнул, слегка напрягся. Но ответил без раздумья:
– Нет. Не случалось. Не настолько он мне и доверяет. Думаю, такой секрет открыл бы лишь Клементине, – и бросил на волшебную деву вопросительный взгляд.
Та горестно покачала головой.
– Мне не открывал. Может, и сказал бы, к слову, если б речь между нами зашла о каких-нибудь убежищах вообще, но… Такого не было.
– Подумай, – предложил Кароль брату. – Убежище могло и не упоминаться. Вдруг он поведал тебе о своем излюбленном месте отдыха, к примеру… о лесной заимке, скажем? В глухой тайге?
Юргенс добросовестно подумал. И тоже покачал головой.
– Нет. Никаких заимок. Да и что это за тайга, настолько глухая, чтобы… – он не договорил. – А в чем дело-то?
– Да прячется где-то наш Идали, – как можно более небрежным тоном объяснил Кароль. – Домой носу не кажет. Хотелось бы убедиться, что с ним все в порядке. Просто занят чем-то важным, не желает, чтобы беспокоили…
Никакой помощи от Юргенса он на самом деле не ждал.
Самым близким человеком для их старшего брата была жена. Друзей тот отродясь не имел. И раз жена о подобном убежище не знала, значит, оно было по-настоящему тайным. Если существовало вообще.
И даже если существовало, и удалось бы его найти, казалось крайне сомнительным, чтобы Идали там сейчас и вправду отсиживался…
Можно было прощаться и уходить.
Но Юргенс вдруг сказал:
– А знаешь… есть еще один человек, которому он мог бы довериться. Спросить, во всяком случае, не мешает.
– И кто же это? – Кароль скептически поднял бровь.
Услышал неожиданный ответ:
– Наша няня. Помнишь Илишну?
– Илишну?
– Идали так ее называл, когда был маленьким, – воодушевился Юргенс, – а за ним и мы с тобой подхватили. Легче выговорить было, чем «Ирина Ильинична»…
– Да помню, конечно! – перебил Кароль. – Смутно, правда. И она еще жива, наша Илишна?
– Жива! – засветилась и Клементина. – Хотя совсем уже старенькая. Идали ее часто навещает, иногда и меня с собой берет. Я и адрес помню. А ведь он ее действительно очень любит! Больше, кажется, чем родную мать…
– Что немудрено, – меланхолически пробормотал Кароль, с удивительной ясностью припомнив в этот миг ласковые руки нянюшки, ее напевный голос, исходившее от нее ощущение бесконечной доброты… Вот только лицо никак не желало всплыть из тумана памяти. Ему было, наверное, всего лет восемь, когда няню уволили. За что?…
– Девять тебе было, – угадал Юргенс его мысли, – когда мать ее выставила. Илишна посмела какое-то замечание сделать – мол, нельзя так с детьми. Ну, та и взбеленилась. А Идали уже тринадцать стукнуло, и тогда-то он и вовсе перестал родителей признавать. За Илишну обиделся. Очень переживал… Слушай, может, у нее он и жил потом – когда из дому ушел?
Клементина расцвела. Помолодела лет до шестнадцати.
– А вдруг он и теперь у нее?
Кароль подавил вздох. Надейся, как же…
– Проверим, – деловито сказал он вслух и посмотрел на часы. – Но не сию секунду. Уж полночь близится, в такое время старушек беспокоить нельзя. Ты адрес точно помнишь?
– Да, – радостно сказала Клементина.
– С утра поедем, – постановил он. – А сейчас – домой.
– Хорошо. – Радости в ее голосе поубавилось.
Кароль встал, повернулся к брату.
– Что ж, это больше, чем я рассчитывал от тебя узнать. Спасибо!
И тут внизу взревела сирена.
За мгновение до этого Дуду, торчавшего в углу Юргенсовой гостиной и внимательно слушавшего их разговор, окликнул Димыч – еще один местный неприкаянный, который взял на себя труд сортировать известия, поступавшие из разных миров в ходе поисков Идали Хиббита.
– Старик, – донесся его голос из невообразимых далей, – глянь-ка тут на одного. Похож вроде!
Дуду ринулся на зов, только и успев, что крикнуть Элис, оставшейся заниматься своей безумной акробатикой снаружи, у входа в мастерскую:
– Отлучусь! Смотри в оба – они сейчас выйдут!
После чего стремительно полетел прочь, сквозь немые серые пустоши, клубящуюся мертвенную мглу, на голос Димыча, сигналивший ему маяком:
– Сюда… сюда… сюда…
К мастерской подъехал автомобиль.
Увидев тех, кто вышел из него, Элис застыла в кувырке вниз головой и хихикнула.
– Балда, – беззлобно обругала она Дуду. – Разве от судьбы увернешься?
Ибо это были его подопечные девицы и шаман Прохор…
Предупредить Дуду она не успела. Услышала его удаляющийся вопль:
– Отлучусь!.. – и пожала плечами.
Да и стоило ли предупреждать?
Закончив кувырок и встав на ноги, Элис, правда, все-таки задумалась на миг – может, хоть шаману сказать, куда он прется? – но тут же от этой мысли и отказалась.
Куда интересней было посмотреть, во что все выльется…
Услышав сирену, Юргенс замер в недоумении, потом хлопнул себя по лбу.
– Черт, совсем забыл. Ко мне же барышни…
– Барышни? – Кароль вскинул бровь.
Жил средний брат анахоретом, как свойственно многим гениям, и в женском обществе его случалось встречать нечасто. Как-то не задерживались при нем подружки – возможно, по той же причине, что и домовые…
Взглянуть на этих, явившихся на ночь глядя, было, конечно, любопытно, однако задерживаться не стоило. Своих дел хватало.
– Секундочку! – сказал он в спину Юргенсу, который уже спешил к лестнице. – Попрощаемся давай, мы уходим. Запасной ход в порядке?
Не стоило также и лишний раз попадаться неведомо кому на глаза. Тем более что из квартиры можно было выйти другим путем, не через мастерскую.
– Да-да, – рассеянно ответил Юргенс, – в порядке. Пока, ребята! Позвоните завтра, как съездите! – И побежал по лестнице вниз.
Кароль повернулся к Клементине. Та опять успела угаснуть, смотрела в пол и выглядела уже не на шестнадцать лет, а на тридцать.
– Все хорошо, – сказал он, сам тому не веря. – Поехали домой, дорогая. Отдохнем, утром встретимся и – к нянюшке!
Клементина подняла на него взгляд, и сердце у капитана дрогнуло. Не зря ли он старается? – она ведь все понимает…
Благодарность в ее глазах мешалась с сочувствием к нему. А дальше, глубже… в них стояла беспросветная тоска. Обреченность.
– Да, – сказала Клементина и отвела взгляд. – Пора домой.
Пока шли коридором к запасному выходу, у Кароля отчаянно чесались сами собой сжавшиеся кулаки. Никогда драться не любил, но сейчас, окажись здесь тот, кто виновен в ее страданиях, с превеликим удовольствием засветил бы в глаз…
Кому – Идали? Или демону?!
Мысленно обругав себя шутом гороховым, он разжал кулаки. Не о драках надо думать, а о помощнике. На поиски у него долгая ночь…
Миновав сумеречные области – мост между мирами, возможность почти мгновенного перемещения, – Дуду оказался у цели.
Неживая мгла рассеялась, забрезжил пасмурный дневной свет, и Димыч замаячил перед ним собственной персоной – восседая на жестяной, средневекового вида вывеске, представлявшей собой некое хлебобулочное изделие. Рядом болтался в воздухе какой-то местный неприкаянный дух, который, надо думать, и вызвал сюда их обоих.
Узкая улочка внизу, под вывеской, утопала в чрезвычайно плотном сыром тумане, но кое-что разглядеть было можно.
– Вон, в нише между окнами, подкарауливает кого-то… Не он? – Димыч ткнул рукой в сторону темной тени, почти сливавшейся с каменной стеной.
Дуду нырнул в туман, подлетел ближе.
Тень оказалась мужчиной в надвинутой на лицо шляпе, из-под которой падали на плечи длинные смоляные волосы. Дуду пал на булыжную мостовую, заглянул под шляпу снизу. Вылитый наемный убийца. Черные злодейские усы, рот, сжатый в ниточку, горбатый нос, пустые холодные глаза. Похож на Аглюса Ворона, но…
– Не он, конечно, – разочарованно сказал Дуду, взмывая вверх и подлетая к собратьям по несчастью. – Черт, совсем забыл предупредить – ведь он наверняка выглядит сейчас по-другому. Вот так, – и, сосредоточившись, телепатировал обоим образ, который удалось подглядеть в мыслях Клементины. – Сделайте только поправку на любовь, которая все приукрашает…
– Да как же ты забыл! – возмутился Димыч. – Мы, дураки, усатого ищем!
– Простите, забегался, – вздохнул Дуду. – Ищите теперь такого. А я – обратно. Что-то там непонятное закручивается…
– Проваливай, склеротик, – недовольно буркнул Димыч. – Удачи.
Дуду поспешно ринулся в немую серую пустоту. Через несколько мгновений вновь оказался в гостиной Юргенса.
И разинул рот, обнаружив на той же сцене другие действующие лица…
Катти то и дело поглядывала на подругу с беспокойством – та вела себя довольно странно.
Едва они успели войти в эту удивительную мастерскую, как Пиви, похоже, онемела. Да еще и оглохла. Не потому, однако, что увиденное здесь ее так уж сильно поразило – увидеть она могла немногое, поскольку сразу же уставилась под ноги и глаз почти не поднимала. А когда хозяин дома проводил их наверх, где не было уже никаких загадочных, поражающих воображение железных устройств и диковинных бородатых карликов, – в обычную комнату, обставленную, правда, добротной дорогой мебелью, – Пиви повела себя еще странней. Укрылась за широкой спиной шамана Прохора и приняла такой вид, словно ей тут все не нравится. Категорически.