– Думай. Он – зоркий и удачливый игрок, я предупреждал.
– Да уж… похоже, что видит все. Главное, в мысли к нему не заглянуть… вдруг, ни с того ни с сего, велит аркану спалить букет – я еле-еле дематериализоваться успел!.. Но до гостиницы довел их благополучно. Прошел туда невидимкой, слушал стоя за дверью. Спят сейчас, голубчики, вот я и поспешил доложить…
– Ты много говоришь.
– Прошу прощения. Итак, он куда-то собирается утром. Что прикажете – следить за ним или вернуться в квартиру?
– Вернуться, конечно. Тем более что он и сам туда придет, все расскажет. И на сей раз, будь любезен, постарайся не вызвать подозрений.
– Постараюсь… Так, что бы еще придумать? Неживым чем-нибудь прикинуться? Плафоном люстры?…
– Хоть самой люстрой, мне все равно. Это – твоя забота. Смотри только, о монтальватке среди прочего не забудь. Сбежать она не должна.
– Помню, помню. Далеко не убежит, если что.
– Будь осторожен, не убей ее ненароком.
– И это помню. Убью – так дух вернется прямиком в Монтальват…
– А ее разгневанные соратники мне пока ни к чему. Их время еще наступит.
– Конечно. А с девицами что прикажете делать?
– С какими девицами?
– Ну, этими… как их там… актрисками из театра, которых неприкаянный дух привел.
– А, с этими…
Пауза.
– Ничего. Пока – ничего. Это – ход судьбы… неожиданный, но забавный. Над которым я еще найду время поразмыслить. Мне они помешать не могут, скорее, будут путаться под ногами у капитана. Пусть остаются.
– Понятно. А…
– Что еще?
– Неприкаянные духи вас не смущают?
Смешок.
– В твоих глазах они – какая-то сила?
– Ну, не то чтобы… однако, когда их много…
– Не волнуйся. Это – моя забота. Потребуется что-то предпринять, так я тебя призову. В гостинице капитан не сказал больше ничего важного?
– Да нет вроде бы… и говорили они недолго… аркан пристал с расспросами, кто он да что он… брата, мол, покрываешь, поэтому хочешь сделать все один?…
– И что он сказал?
– Ничего. Ушел от ответа. Но отрицать, что покрывает брата, не стал.
Смешок.
– Что ж, все идет как надо. Как я и ожидал…
Глава 11
Та же ночь, Земля, Петербург
Настроение у Юргенса Хиббита было препаршивое.
Работать не хотелось.
Заказ, который еще вчера представлялся увлекательной головоломкой, сегодня отчего-то выглядел форменной нелепицей. От безделья рукодельем идиота-заказчика. И досадной помехой собственным делам мастера…
Над ответом на вопрос «почему» долго ему ломать голову не пришлось. Он понял это ровно через полчаса после отъезда в ночь шамана Прохора с барышнями – поразглядывав уже сделанные чертежи и ничего достойного внимания в них так и не обнаружив.
Да, конечно, Юргенс Хиббит вопросов не задает.
Да, конечно, он ни во что не вмешивается. Не считая одного-единственного раза, много лет тому назад, за что наградой ему было всего лишь моральное удовлетворение. Он и сам не ждал иного, конечно, но… Обидно все-таки, когда девушка, которая тебе нравится, твоих благих порывов не замечает и уходит, как говорится, с другим.
С тех пор обет невмешательства Юргенс соблюдал еще строже, благо, нарушать его и повода не случалось. Вплоть до сегодняшнего вечера. Покуда не явился младший брат, сам не свой по неназванной причине, и не огорошил требованием встречи со старшим.
А потом он еще и горем убитую невестку привел, а потом…
В общем, странностей и непонятностей этим вечером Юргенсу хватило. И понял он в конце концов лишь одно – что-то приключилось с Идали. Что-то настолько серьезное и, скорее всего, скверное, что прахом пошли все сложившиеся у них с Каролем за много лет отношения, а вернее сказать, полное их отсутствие… если может, конечно, отсутствие пойти прахом. Ведь такое еще вчера и представить себе было невозможно – чтобы Кароль вошел когда-нибудь в дом Идали… а уж вышел оттуда под ручку с Клементиной!..
Юргенс чертыхнулся, бросил чертежи на стол. Чуть не опрокинул так и стоявшие там до сих пор коньячные бокалы, ругнулся снова. Сгреб их и отправился мыть.
И помянул нечистого в третий раз, когда заметил, что машинально составляет вымытые и вытертые полотенцем до блеска бокалы в сушилку.
Вынул их, понес на место, в сервант.
Не лень же Каролю – даже посуда у него должна, понимаешь ли, сверкать!
Все не угомонится, балбес, все кому-то что-то доказывает. И умный-то он, и ловкий, и умелый-то, и крутой… Не поймет никак, что доказательства эти никому уже давно не нужны. В том числе и старшенькому, который, в общем-то, всегда знал ему цену и обзывал ничтожеством исключительно из желания разозлить…
Ой, да ладно, пусть себе доказывает!
Юргенс с силой хлопнул дверцей серванта, аж стекла задребезжали.
Только что прикажете делать среднему брату – когда со старшим что-то стряслось, а младший в который раз собрался прыгнуть выше собственной головы?
Не задавать вопросов? Дома отсиживаться? Ждать – авось разберутся без него?
Не та ситуация, пожалуй.
Если вдруг разберутся неудачно, бездействия он себе не простит.
А заказ вполне может подождать.
Юргенс глянул на часы – маловероятно, чтобы там уже спали, – и решительно шагнул к телефону.
Звонок раздался, когда Катти спросила наконец:
– Пиви, что случилось?
Поинтересоваться этим следовало на самом деле давно, когда они еще были у Юргенса, но тогда ей собственная догадка помешала – о том, что Прохор может быть знаком с Каролем, а потом… События развивались так быстро, столько информации сыпалось на голову и столько возникало новых загадок, что, конечно, было не до расспросов.
С подругой же явно происходило что-то неладное, теперь уж сомнений в этом не было, и Катти поспешила воспользоваться моментом, пока хозяйка дома провожала Кароля и невесть откуда взявшегося тут цыгана.
Но ответить Пиви не успела. Зазвонил телефон, в комнату вбежала Клементина.
– Алло! – с надеждой в голосе воскликнула она, схватив трубку. – А, это ты…
Надежда незамедлительно растворилась в печали.
– Нет, только что ушел, – вздохнула Клементина. – Вернется утром, не знаю, во сколько… Тоже подъедешь? Хорошо, до завтра.
Закончив разговор, она смущенно улыбнулась обеим гостьям. Вернулась за стол.
И задала вдруг тот же вопрос:
– Пиви, что с тобой происходит?
Катти взглянула на волшебную деву с благодарностью. И с немалым облегченьем в придачу… Хоть та и выглядела теперь совсем по-другому, но осталась прежней Фиалкой. Той самой милой, чуткой и внимательной к нуждам окружающих девушкой, которая зачем-то изображала актрису в театре Папаши Муница.
Ах да, там ведь лицедействовал еще и муж ее, Аглюс Ворон…
Черный маг?! – только сейчас до Катти в полной мере дошло сказанное Каролем.
Боже, как могло такое случиться, что это дивное, светлое созданье сделалось женою черного мага?…
– Ума тебе не занимать, – убежденно продолжала между тем Клементина. – Откуда же вдруг взялась готовность заключить договор с темными силами? Извини, если я вмешиваюсь не в свое дело. Но с тобою явно что-то не так, и я не могу не спросить…
Пиви уронила рубиновую вишенку обратно на блюдо.
– Хотела бы я сама знать, что со мной не так, – буркнула она и подняла взамен со стола нечто замысловато хрустальное, наполненное светящимся напитком бирюзового цвета. – Эх, девочки, ничего я не понимаю. Это вино, да?… Давайте выпьем, что ли. Может, прояснится в голове.
– Может, – кивнула Клементина. – Если пожелаешь.
– Твое вино желания исполняет? – недоверчиво усмехнулась Пиви.
– Да.
– Что, правда? Все?!
– Только добрые, и, к счастью, ненадолго.
– Почему – к счастью?
– Потому, что прежде чем высказывать вслух какое-то желание, его следует хорошенько обдумать. Таково золотое правило волшебства. А во хмелю думать получается не всегда, вот виноделы и ввели ограничение на срок действия.
Пиви вздохнула.
– Что ж, ненадолго поумнеть – тоже неплохо. За это и выпьем! А потом, если вы не против, за то, чтобы Дуду оставил меня в покое – хотя бы на эту ночь!
Все трое чокнулись и пригубили бирюзового волшебства.
Вино оказалось невероятно вкусным. Его хотелось пить и пить – словно неделю умираешь от жажды, и Катти не без труда остановила себя на втором глотке. Посмаковала немного, пытаясь уловить хоть какой-то знакомый вкус, но не смогла, хотя за время работы в трактире успела напробоваться всякого. Видно, делали колдовской напиток из колдовских же ингредиентов…
Пиви выпила до дна, прислушалась к своим ощущениям и покачала с веселым удивлением головой.
– Похоже, действует!
И Катти вдруг обнаружила, что в голове у нее тоже каким-то незаметным образом успел установиться порядок. Мысли перестали скакать, главное вышло на первый план, второстепенное отодвинулось…
Тем временем озарявшая комнату люстра под потолком медленно, сама собою, погасла. Неярко засветились по углам лампы под абажурами, и воцарился уютный, располагающий к откровению полумрак. Запах роз, которыми была убрана гостиная, напротив, сделался ярче. А еще, тоже сама собой, отворилась дверь в одной из стен, не бросавшаяся прежде в глаза, и до слуха девушек донеслись, словно бы из глубины таившегося за нею сада, птичьи трели и умиротворяющее стрекотанье сверчка.
– Боже, как хорошо! – с чувством сказала Пиви. – Это ты колдуешь, Клем?
Та кивнула. И повторила, улыбнувшись:
– Клем… Так меня называет в этом мире только один человек – Юргенс, мой деверь.
Пиви отчего-то вспыхнула.
– А мне нельзя? – спросила не без вызова.
– Почему же, называй как хочешь. Просто мне немного непривычно это слышать. У меня дома никогда не сокращают имен, как это делают люди.
– А где твой дом? – поинтересовалась Катти, любуясь волшебной девой.
Легкая, как пушинка, светящаяся в полумраке, как… трудно и сравнение подобрать. Звезда? – слишком вычурно для такой хрупкой красоты. Светлячок? – слишком просто…