– Потому что ты его спас, – со вздохом отвечает Харин. Проводит рукой по стеклянному боку вазы, пальцы касаются вспотевших ладоней Тэуна, и он вздрагивает. – Он теперь привязан к тебе. Вечером расскажу, что с ним делать.
Домой Харин заявляется во второй половине дня, ужасно голодная и уставшая. Квартира встречает её тишиной и спокойствием – видимо, Джи ушёл к себе и заявится не раньше завтрашнего дня.
Плотный мусорный пакет с головой Ри Тэсо Харин водружает на стол, потом, подумав, подставляет под него миску, чтобы на чистую столешницу не просочилась кровь и остатки чего бы то ни было из черепа этого живодёра. Как с ним общаться? Харин при всём желании не сможет вернуть ему человеческую речь – восстанавливать мертвецов она не умеет, а иначе поговорить с Ри Тэсо не выйдет…
«Думай, лисица, думай».
Никаких сомнений не осталось, что убил Ри Тэсо какой-то квисин. И за дело – никто из простых смертных уже очень давно не создавал тхэджагви, за такое полагается казнь в обоих мирах. Хичжин говорила, что Ри Тэсо отмывает деньги через благотворительность, якобы помогает детским домам. Понятно, откуда он мог достать ребёнка, которого никто не хватится.
Но кто надоумил простого наркоторговца заморить малыша голодом, чтобы создать себе призрака удачи?..
– Говнюк, – бросает Харин мусорному пакету, откуда доносится бульканье. – Чтоб тебя в следующей жизни в мешок навоза превратили. Передам Тангуну свои пожелания, небось выполнит с радостью.
Ри Тэсо затихает, и Харин, потирая лоб от усталости, плетётся в ванную. Сперва душ, потом обед, потом – голова наркодилера. Кто и когда убил его, Харин всё ещё не знает, но разбираться с этим теперь будет гораздо проще. Надо только понять, как вернуть ему способность говорить внятно.
Она успевает принять душ и высушить голову, но из ванной выскакивает из-за криков: Джи орёт во всю глотку. Нашёл голову, упс.
– Успокойся, ты, паникёр! – перекрикивает его Харин. Джи, бледный, как лунный кролик, отшатывается от кухонного стола и падает в оказавшееся на его пути кресло.
– Там, там…
– Голова, да, живая, да, это Ри Тэсо, которого мы искали, да, – кивая, отчитывается Харин и не глядя закрывает пакет, чтобы на Джи не пялились пустые глазницы мертвеца. – Ты никогда квисинов не видел, дурачок?
Джи поджимает губы и почти обижается.
– Я думал, ты мясо на ужин принесла! – восклицает он и выгибается всем телом, словно кот, чтобы пересесть в кресле поудобнее. – Оно воняло, я решил, ты опять протухшее купила на том рынке дешёвом, хотел проверить и выкинуть. Открываю пакет, а там оно! Шевелится! И на дне ещё мозги плавают – или что?
– Вот же… – недовольно цокает языком Харин. – Так я его допросить не успею, он совсем рассудок потеряет. Не знаешь кого-нибудь, кто мог бы восстановить этой башке язык и часть мозга? Оно говорить не может, только мычит и дёргается.
Джи проводит рукой по лицу – небось, хочет стереть из своей памяти вид разлагающейся кожи с черепа Ри Тэсо, и мотает головой и жмурится. Бедняга, даже не разделся, так и сидит теперь в длинном пальто и ботинках, с которых стекает дождевая вода, прямо на его любимый ковёр.
– Там дождь зарядил? – уточняет Харин и переводит взгляд в панорамное окно гостиной. – Ну, точно. Твою же мать, надо разобраться с этой головной болью поскорее, пока сезон дождей не начался. Под ливнями рыскать по всему Хансону мне что-то не улыбается.
– Обратись к бывшему, – выдает вдруг Джи. Харин поворачивается к нему с недоверчивым видом. Это его так голова напугала, что он предлагает безумные идеи? – Что? – переспрашивает ёндон. – Это токкэби живых с мёртвыми знакомит, и наоборот, вот с него и спрашивай.
– Ты его с чосын санджа[47] перепутал, дораму пересмотрел. – Харин потягивается, идёт к Джи и садится на диван напротив него. Он смотрит исподлобья, пыхтит. Обиделся, поглядите-ка. – Нет у Хичжин знакомого жнеца, не в курсе? Давай её спросим.
– Через Союля будет быстрее, – возражает Джи, и Харин удивлённо вскидывает брови, те ползут под мокрые волосы, прилипшие ко лбу.
– Пару недель назад ты меня всеми силами отговаривал от встречи с Союлем, а теперь сам предлагаешь к нему идти на поклон? Что за перемены в настроении? У тебя биполярка?
– У меня ПТСР! – отбивается Джи и машет в сторону кухонного стола длинной рукой. – Ты тащишь домой всякую гадость, а я должен мириться с…
– Это не твой дом.
– …с тем, что рядом с едой теперь головы всякие валяются! Весь аппетит пропал, есть не буду до следующей недели.
«О, еда». – Харин вскакивает с места, скачет вприпрыжку к холодильнику и выуживает оттуда последнее яблочко. На готовку нет ни сил, ни желания, надо заказать доставку.
«Может, сундэ[48] из печени? Или копчанг[49]? Или…»
– Я буду чапчхэ[50], – говорит Джи, не вставая с кресла. Харин закатывает глаза.
– У нас праздник какой-то?
– Да, – бурчит Джи, – праздную свой переезд. Сегодня решил окончательно, что жить с тобой больше не буду, ты разводишь теперь всякую дичь в квартире. Перееду к Бэму, он давно предлагает!
– Ой, – Харин прижимает руку к груди в театральном жесте, – неужели ты тоже понял, что нам не по пути? А я столько лет просила тебя съехать на свою хату и не мозолить мне глаза…
По квартире неожиданно разносится звонок домофона. Харин, запахивая банный халат плотнее, идёт узнать, кого принесло посреди вечера прямиком к её порогу и – невероятно, но факт! – видит в экране видеонаблюдения расплющенную морду Кван Тэуна. Как он нашёл её? Они договаривались встретиться в «Сэвэн Илэвэн» через улицу от её жилого комплекса. Что этот прохвост забыл у дома Харин?
– Какого квисина… – ругается она и принимает звонок. – Ну. Объяснись.
Морда Тэуна чуть отдаляется от глазка видеокамеры.
– Я поговорить пришёл, ты сама пригласила.
– Не к себе домой! – рявкает Харин. – Ты как меня нашёл? Ты что тут делаешь вообще? Я тебя не звала!
– Эй, госпожа Шин, – Тэун чешет в затылке, мокрые волосы кудрявятся и липнут к его лбу и вискам. – Тут ливень, вообще-то. Пусти, я сейчас всё объясню.
Ругая себя последними словами, Харин отпирает дверь.
– Двадцать седьмой этаж, – говорит она и отключается.
Заинтересованный Джи показывается в дверном проёме ванной, куда Харин ныряет сразу же и начинает себя разглядывать. Успела только волосы посушить, не накрашена, вид уставший. Одеться надо хотя бы…
– Детектив Кван собственной персоной? – ухмыляется Джи и скрещивает руки, прислоняясь плечом к косяку двери. – Ух ты, времени ты зря не теряла.
– Заткнись, – бросает ему Харин и выскальзывает из ванной. Что надеть-то? В халате перед этим тупоголовым показываться точно не стоит.
Пока она мечется по спальне в поисках идеального наряда – домашний, но не слишком, вызывающий, но не чересчур, – Джи нетерпеливо топчется в коридоре.
– Я приму гостя, ты не торопись, – он растягивает слова от удовольствия, предвкушая встречу со знаменитым смертным, который успел взволновать сразу трёх квемулей – кумихо, русалку и домового, но, когда Джи отпирает дверь, Харин слышит вовсе не голос Кван Тэуна.
– О, ты здесь, – звучит знакомый баритон. – Не то чтобы я сильно удивлён, но немного задет. Не знал, что моя дорогая жена делит квартиру с малолеткой-ёндоном.
Харин замирает, не успев натянуть блузку поверх лифчика.
Твою. Мать.
А Союлю здесь что понадобилось?!
Файл 9. Нет повести печальнее на свете
Тэун поднимается на лифте многоэтажного дома, рассматривая зеркальные стены и своё отражение в них. Выглядит он вроде прилично – причёсан, помыт, одет в чистое. Он успел заглянуть к себе и принять душ сразу после смены, смыл с себя запах подвальной пыли и крови, и теперь мнётся, как подросток, перед встречей с лисицей. Она, конечно, назначила ему тет-а-тет в круглосуточном магазинчике (не хотела, видимо, вести Тэуна в щиктан, чтобы их вечерний разговор не превратился в настоящее свидание), но Тэуну повезло, что теперь при нём сосуд с тхэджагви. Он-то и подсказал, где искать кумихо.
Пойманный в вазу малыш оказался на редкость разговорчивым. Тэун не уверен, что говорить пацан может со всеми, но с Тэуном он общается с тех пор, как попал к нему в руки. Тоненький голосок звучит в голове, вмешивается в ход его рассуждений и отчего-то наводит на правильные мысли.
Права была лиса, Тэун везунчик.
У тхэджагви имени нет, и обращаться к нему – мысленно – приходится, как к «пацану». Интересно, все квемули и квисины скрывают своё истинное имя, это какая-то фишка или издержки профессии?
Вот у лисицы имя есть. Шин Харин. Элегантное, как она сама. Опасное, как она, дерзкое, как она…
Тэун мотает головой, чтобы привести себя в чувство.
«Думаешь, она убьёт меня за то, что я к ней без приглашения припёрся? – спрашивает Тэун у пацана. Тот молчит. – Эй, ты здесь?»
Вазу с тхэджагви Тэун прихватил с собой, закинул в рюкзак и нёс всю дорогу аккуратнее, чем кимчи тётушки Тен, мамы Юнсу. Та одаривает Тэуна стряпнёй всякий раз, как он приезжает вместе с её сыном к ним в гости, приговаривает, что Тэун мало ест. По сравнению с Юнсу Тэун выше и шире в плечах, и не тётушке Тен говорить об аппетите детектива, с его-то работой, но что поделать. Заботливые матушки всегда такие упёртые, должно быть.
Лифт привозит Тэуна и молчаливого пацана в вазе на двадцать седьмой этаж, металлические двери с тихим шорохом открываются… Являя Тэуну высокого худощавого парня в длинном пальто.
– Кван Тэун? – спрашивает он и заходит в лифт, не давая Тэуну выйти.
– А вы?.. – спрашивает Тэун, хмурясь, но парень без слов нажимает на кнопку первого этажа и из лифта Тэуна не выпускает. Вдвоём они едут вниз.
– У Харин дела появились, просила дождаться её в «Сэвэн Илэвэн», – объясняет парень. Он ростом с Тэуна, только худой совсем: длинные руки, длинные ноги, выглядит модником. Волосы уложены, на лице слой тонального крема – из-за стекающих по щекам капель воды видно, что у него кожа темнее, она проглядывает под светлым слоем тональника. Парень замечает себя в зеркале и морщится.