– Мне нужна услуга твоих ребят, Ву Гончи, – говорит Харин. Его подчинённые одновременно вытягивают от удивления лица. Ву Гончи весь морщится, будто Харин предложила ему сожрать ведро кимчи.
– Деньги-то есть, моих ребят нанимать? – пыжится он. – Времена разбоя прошли, мы теперь официальная фирма и работаем по закону.
– Соврал бы что поумнее, – фыркает Харин.
Ву Гончи довольным не выглядит, но и не сопротивляется. Всегда был слишком ленивым, чтобы лишний раз двигаться и думать, вот и остался почти ни с чем. Харин наводила справки о его конторе, прежде чем явиться: бизнес мистера Ву-младшего трещит по швам, нынче все готовы скорее продать душу банкам, чем связываться с коллекторами, а на рынок микрозаймов для бедняков Ву Гончи так и не вышел. Дурак.
– Не важно, – бросает он и машет рукой с зажатой в ней палкой-чесалкой. – Чего надо, говори. Подыщу тебе нормальных парней, если заплатишь.
– Да мне и женщины подойдут, – Харин пожимает плечами и кидает коротышке красноречивый взгляд. Она вдруг вспыхивает и вся наливается краской. Ой, какая ворчунья-то, Харин же не убивать кого-то людей подряжает. Хотя… – И я заплачу. Хорошо.
Ву Гончи вздыхает.
– Если бы моему папаше не помогала, я бы тебя прогнал сто раз, – говорит он и кивает себе за спину. – Проходи в кабинет, расскажешь, чего за работку подкидываешь.
Когда дверь за ним и Харин закрывается, отделяя квадратную комнату от узкой, в которой умещается только один сейф во всю стену и старый письменный стол напротив, кумихо позволяет себе встать к окну с широким подоконником. «Он тоже весь в пыли – куда тут задницу-то пристроить, чтоб не испачкаться?..»
– Мне нужно отыскать человека, – говорит Харин, стараясь не смотреть на стены в трещинах и потёках. – Шаман Лю, знаешь такого?
Имя, которое самой Харин ни о чём не говорит, вызывает вдруг тремор в теле Ву Гончи. Лиса замечает это краем глаза и поворачивается к нему и хмурится.
– Знаешь, получается?
– Тебе он зачем? – Ву Гончи плюёт себе под ноги и растирает слюну носком ботинка в песке и пыли. – О нём нехорошие слухи по району ходят, к нему соваться – гиблое дело.
– Оно тебя не касается, и я заплачу, как и обещала.
С этими словами Харин лезет рукой в сумочку из матовой чёрной кожи с тиснением. Достаёт оттуда две свёрнутых в рулон пачки денег, перехваченных канцелярской резинкой ярко-красного цвета, в тон ногтям Харин. И протягивает тысячу долларов Ву Гончи. Тот шумно сглатывает, берёт деньги двумя руками.
– Это задаток, – поясняет Харин. – Отыщете шамана Лю и приведёте меня к нему – получите ещё столько же. Идёт?
Ву Гончи пересчитывает деньги и Харин не слушает. Приходится щёлкнуть у него перед потным носом пару раз, чтобы жадюга моргнул хотя бы.
– Точно столько же получим, если к шаману отведём? – спрашивает он, облизав верхнюю губу. Харин жалеет, что не может обратиться с этой просьбой к старшему брату Ву Гончи – с тем явно дела иметь поприятнее, он хотя бы ответственный мужик. Но альтернатив лисице судьба не приготовила.
– Точно, – кивает она и мысленно стонет, потому что Ву Гончи скалится.
– Тогда готовь деньги, – говорит он внезапно и идёт отпереть двери кабинета. – Паки! Отведите госпожу Харин к сумасшедшему ублюдку!
Худой мужик и женщина-коротышка подпрыгивают от неожиданности – похоже, подслушивали, – и кивают одновременно.
– Есть! Идём, богачка!
Харин выходит от Ву Гончи, сверля того взглядом. Вот же хитрый скользкий… Впрочем, так даже лучше, не придётся ждать.
Вместе с парой Паков Харин покидает здание «Строительных услуг мистера Ву» и идёт следом за ними вдоль узкой улицы. Дождь прекратился, но солнце не успело выглянуть из-за облаков, потому и без того серые улицы Ыджонбу кажутся ещё мрачнее. Харин никогда здесь не нравилось, пригород столицы словно впитал в себя всю безнадёгу из гетто-районов Хансона и остался во временах нищеты и разрухи.
Необходимый Харин шаман Лю, оказывается, живёт на другом конце города, и к нему пара Паков везут Харин на старом седане цвета палой листвы. Тут пахнет дизелем, на старых кожаных сиденьях отпечатались сотни, а то и тысячи задниц, побывавших в салоне до Харин. Она садится, стараясь сохранить лицо, но, когда мужик Пак предлагает ей жвачку, не выдерживает.
– Чем это у вас тут воняет? – восклицает она, прилипая к боковому окну – стекло чуть приоткрыто, снаружи внутрь авто тянет влажный после дождя воздух. Паки обижаются, женщина Пак открывает рот, чтобы рявкнуть в ответ, но Харин кидает ей один предупредительный взгляд в зеркало заднего вида – и та проглатывает возражения. – Тангун Великий, вы в этой тачке трупы перевозите, что ли?
– Да, – кивает мужчина Пак.
– Нет, – отвечает женщина Пак.
Харин щурится. Шутят эти двое несмешно, да и на стендап-комиков не сильно похожи. Ладно, не её забота, что подчинённые у Ву Гончи под стать ему, тупые. Пусть довезут до шамана, а там Харин с ними распрощается.
Но всю дорогу до точки назначения Харин не отпускает скребущее ощущение какой-то подставы. С чем та может быть связана? Ву Гончи обманывать её не стал бы, да и незачем ему это – он без выгоды для себя палец о палец не ударит, а на тайные планы у него ума не хватит. Если Паки не покажут Харин шамана, та не одарит их ещё одной тысячью зелёненьких, так что привирать у них смысла нет.
«Если только…»
Смартфон, зажатый в руке, вибрирует от входящего сообщения. Харин отвлекается от дороги и смотрит на экран – и улыбается против воли. Как-то не вовремя он, но всё равно сердиться на него не выходит.
«До меня слухи дошли, что в столице наших убивают. Ты в порядке?»
Бэм в курсе, что Харин ввязывается почти в любое громкое дело, в котором замешаны квисины и квемули, но забывает, похоже, что именно кумихо Тангун поручает отправлять к нему на суд всех неугодных.
«Слухи преувеличены. Кто-то убивает людей, но квисины к этому примазались».
«О-о-о, тогда накажи их, лис-сичка!»
Харин давит наползающую на лицо улыбку. Вот же наглец мелкий.
«Следи за собой, кушай как следует», – отвечает она, поглядывая за окно одним глазом. Бэм отвечает и отключается от чата:
«Хорошо, мам! Я шапку надену, мам!»
– Дурак, – комментирует Харин вслух и откладывает смартфон. Потом смотрит вперёд, на своих провожатых. Хорошее настроение как рукой снимает. – А давно вы шамана Лю знаете? – спрашивает Харин со своего места. Паки переглядываются, в выходящем из-за туч солнце блестят попеременно два глаза – правый у женщины Пак и левый – у мужчины Пака.
– Ну, вчера виделись, – отвечает женщина Пак.
– А знаете откуда? – давит Харин.
– Босс велел отыскать, – присоединяется мужчина Пак. – Мы просто указаниям его следуем.
Чтобы взять себя в руки и не сойти с ума от бешенства, у Харин уходит очень много времени и огромное количество нервов. Она буквально чувствует, как сгорают нейроны в её теле. Вот же. Скотский. Мудак.
Значит, в машине реально пахнет трупами, она не ошиблась.
Как только авто замирает на светофоре, Харин тянет между передними сиденьями руку – та чуть дрожит от нетерпения и едва сдерживаемой ярости.
– Я передумала, – цедит она сквозь зубы. – Давайте жвачку.
Женщина Пак не глядя протягивает ей пачку «Орбита». Харин царапает её открытую ладонь когтями – Пак взвизгивает совсем не женским голосом, – и тут же прижимает к ране браслет с запястья. Повезло, что она сегодня надела серебро от «Тиффани», а не белое золото от «Картье», как собиралась.
– Ты ш-ш-ш-то-о-о-о делаеш-ш-ш-шь, с-с-с-сука-а-а-а-а, – визжит, шипит женщина Пак. Кожа с её лица сползает несколькими слоями, лопается и сгорает на лету. – Прекрати-и-и-и, больно-о-о-о, тва-а-а-рь!
– Что, – орёт Харин ей прямо в ухо, – хозяин не предупреждал вас, что нельзя соваться к кумихо, а?
В салоне авто пахнет палёной кожей. Женщина Пак сменяет её слой за слоем, пока наконец не являет Харин своё истинное лицо.
Это худощавый, прыщавый после обращения, бледно-зелёный парень лет двадцати с небольшим на вид. Глаза узкие, бегающие, язык длинный, лезет в щель между узкими же губами. У него впалые скулы, всклокоченная шевелюра тонких волос мышиного цвета. Спортивный костюм женщины Пак на нём расходится по швам, руки торчат из коротких теперь рукавов, а ноги, должно быть, прорвали старые кроссы.
Мужчина Пак смотрит на это широко распахнутыми глазами. И улыбается. Психопат бешеный.
– Сэги, – шипит Харин в лицо обратившемуся паразиту. Поворачивается ко второму, принявшему облик мужчины Пака. – Хэги. Что вы здесь… Нет, тупой вопрос. Какого квисина вы портите мне расследование? И, ради Тангуна, стяни с себя чужую кожу, смотреть противно!
Хэги скалится губами Пака.
– Не могу, ещё суток не прошло.
– Тебе помочь, может? – Харин дёргает рукой с окровавленным серебряным браслетом, и Хэги отшатывается, врезаясь спиной в стекло. – Тогда сам стаскивай, это не твоя кожа.
Сэги, стряхивающий с себя ошмётки чужого тела, уже отошёл от болевого шока и гогочет в голос. Хэги подхватывает за своим безмозглым приятелем, и Харин вздыхает. Зря она их на чистую воду вывела – теперь шума будет больше, чем пользы. А могли бы в тишине ехать, в приятной компании трупов двух Паков, чьи ободранные останки сейчас едут в багажнике старого седана, должно быть.
Куда бы ещё Хэги и Сэги сунули этих несчастных после того, как отравили, загрызли их, а потом освежевали, как мясо на рынке. Что ещё взять с ядовитого садучхуна[55] и тупого сокчхонмана[56], которых по ошибке Тангуна, не иначе, наградили телами.
Хэги и Сэги – два паразита, прислуживающих Хан Союлю. Его преданные животины и редкостные уроды, что для Союля как раз не редкость.
– Разве хозяин не запретил вам убивать людей? – бесится Харин, пока Хэги руками стягивает с себя лицо Пака. Та словно маска (кто бы мог подумать, что из человеческой кожи выходят такие удобные костю