Его знаменитое в узких кругах чутьё, которое теперь можно объяснить бусиной, и пацан в почти разряженных наушниках подсказывают Тэуну, что начинать поиски, сколько бы времени ни прошло, ему следует с дома беглянки. Поэтому он и Юнсу послушно топают к небоскрёбу, в котором Тэун уже был однажды. Словно было это в прошлой жизни…
«Один пять девять два», – подсказывает пацан в ухе. Тэун бурчит ему, что и сам помнит номер квартиры лисицы (ничего он не помнит), набирает нужную квартиру, промахиваясь мимо кнопок, и стучит носком кроссовка в стенку, пока гудит домофон.
– Тебе точно надо было поспать, – констатирует Юнсу. – И мне тоже, раз уж на то пошло.
– Я тебя с собой не звал, – напоминает Тэун.
– А мне твоё разрешение не нужно, – от привычного тона Юнсу у Тэуна аж зубы сводит. – И вообще я не за госпожой Харин пришёл.
– А за кем?
– Тебя караулить.
Тэун корчит другу самую усталую гримасу из всех, на какие способно сейчас его лицо. Тангун Великий, вот бы сейчас простого человеческого «поспать часов десять»…
– Возьми трубку, – просит Тэун, обращая свою мольбу скорее в промозглое утро поздней осени, чем к Харин. Но отвечает Тэуну не она.
– Кого там несёт в такую срань?! – рявкает голос Джи. Тэун морщится.
– Скажи, что Харин дома, – требует он.
Раздаётся тяжёлый вздох, прерываемый помехами, и ёндон без слов открывает дверь. Тэун и Юнсу переглядываются и влетают в подъезд.
– Кто это? – спрашивает Юнсу в лифте.
– Джи, – зевает Тэун. – Друг Харин, мы уже виделись один раз.
Юнсу отвечает коротким «А», хотя, надо полагать, его не сильно интересует имя встречающего в дверях Джи, и спрашивал он о природе этого заспанного друга.
Тот ждёт незваных гостей в розовом махровом халате на голое тело, волосы замотаны в полотенце – только что в душе был? Лицо всё зелёное.
– Не знал, что ты цвет кожи меняешь, на жабу похож, – припечатывает Тэун, игнорируя приветствие второй раз. Джи хмурится, после закатывает глаза к потолку.
– Это очищающая маска, идиот. – И только тогда ёндон впускает его и молчаливого Юнсу в квартиру.
Та пуста: кроме Джи, тут, кажется, никого нет. Тэун оборачивается к домовому с выражением лица потерявшегося ребёнка.
– А где?..
– Со вчерашнего утра не появлялась, – вздыхает Джи и плетётся на кухню, где почти не глядя добывает из холодильника яблоки и банановое молоко в огромной пятилитровой бутылке.
– Почему не сказал? – сердится Тэун.
Джи на него даже внимания не обращает: молча расправляется с яблоком, снимая кожуру острыми когтями и зубами, руками же, без помощи ножа, разделывает фрукт на три части. Ну прямо силачка До Бон Сун!
– Почему такой спокойный? – спрашивает Тэун. – Харин пропала, а ты…
– Она всегда так делает, успокойся. Джи, – он поворачивается к замершему в центре гостиной Юнсу, и тот, спохватившись, идёт к островку на кухне, чтобы пожать Джи руку.
– Ли Юнсу, – представляется он заплетающимся языком. – Я напарник Тэуна.
– О, – с Джи на мгновение сходит сонливость. – Сочувствую. Я друг Харин.
Юнсу понимающе кивает.
– Сочувствую, – вторит он в ответ. Тэун окрестил бы их знакомство каким-нибудь хлёстким словом, но не может собраться: все мысли слипаются в одно неперевариваемое раздражение, которое хочется выблевать.
– Знаешь, как я могу найти Харин? – спрашивает он у Джи. Тот беззаботно пожимает плечами.
– Это в тебе её бусина, ты и подумай.
– Очень смешно, – отзывается Тэун, – я желудком думать должен?
И тут же замирает: повисший между ним и Джи вопрос, который Тэун не успел задать при их прошлом разговоре, вдруг вспыхивает перед внутренним взором огромной неоновой вывеской.
– Ты знаешь, как давно во мне эта бусина?
Джи не успевает донести стакан с соком до рта и так и замерзает восковой фигурой. Тэун выжидающе смотрит на домового, тот явно подбирает слова для ответа.
– Это Харин спасла меня в аварии девяносто восьмого, да? – уточняет Тэун.
Юнсу давится воздухом, опускается на барный стул, демонстрируя просто театральное изумление. Джи молчит, словно всё же отпил сока и не проглотил. Зачем Тэун вообще спрашивает, если ответ ему известен? Он знал всё ещё до звонка от Ан Боры вчерашним вечером. И до разговора с Союлем, пожалуй.
Что-то всегда подсказывало ему, что распиаренная перед начальством интуиция взялась в Тэуне не просто так. Может, талантливым сыщиком он никогда и не рождался, просто так звёзды сошлись, что именно в полицию его потянуло, где взращённые бусиной кумихо способности пригодились как нельзя кстати…
Если так прикинуть, Кван Тэун не добился бы повышений на службе в такие молодые годы, если бы не умел рыть носом землю в нужном направлении. А без бусины – способен ли он на такое?
– Хорошо, – вскрикивает он бодрее, чем себя чувствует, – вопрос в другом. Эта бусина, насколько она опасна?
– Опасна? – квакает Юнсу.
– Спокойно, я не так выразился, – Тэун выставляет перед ним руку, словно та может усмирить бешено стучащее в груди Юнсу сердце – стоп, это в груди Тэуна оно бьётся как в клетке.
– Нет, правильно ты выразился, – кивает Джи. Очень вовремя, господин домовой! – Лисья бусина для тебя опасна, потому что за ней охотится всё мифическое население Корейской Федерации. Раньше она тебя от квемулей скрывала, а теперь ты ходячая мишень.
– Почему?
Тэун присаживается на диван в жилой зоне, Юнсу – на барный стул у стола, оба смотрят на Джи, который со вздохом начинает хозяйничать на кухне лисицы: открывает холодильник, ищет там яйца и рис, ворчит, что Харин не держит у себя продуктов для готовки, только яблок несколько кило…
– Почему раньше тебя никто не замечал, а теперь замечают все? – уточнят Джи. Тэун кивает, тут же спохватывается, что домовой его растерянности не видит. – Ну, теперь-то тебя Харин нашла. Чем ближе к бусине хозяйка, тем ярче её свет. Бусины, не Харин.
– Но я же столько лет её в желудке таскаю, меня бы давно могли найти какие-нибудь вампиры…
– В Корее нет вампиров, – обижается Джи за всех своих собратьев. – Ага, нашёл! Омлет будете? Будете, куда денетесь.
Юнсу мотает головой – для него существование в мире чудовищ всё ещё кажется фактом, скорее требующим доказательств, хотя буквально вчерашним днём он своими глазами видел Союля, его прихвостней и Шин Харин, что вцепилась в горло Тэуну.
– Давай помогу, – предлагает Юнсу домовому и становится у раковины. Моет там овощи, будто освоился на чужой кухне быстрее, чем в новом для себя мире с монстрами.
– Почисти лук, – просит Джи. – Харин говорила, что на бусине стояла защита, из-за которой даже она тебя отыскать не могла. Поверь, она пыталась, двадцать лет на это угробила, потом сдалась. Ждала, когда ты умрёшь своей смертью, тогда бы бусина сама к ней вернулась.
– О, меня, может, поэтому убить пытались раз девятьсот, – безропотно кивает Тэун. Юнсу поднимает к нему максимально холодный взгляд. – Что?
– Госпожа Шин тебя вчера пыталась прикончить. Бусину вернуть хотела?
– Госпожа Шин – что? – ахает Джи. – Пыталась этого идиота убить? Врёшь!
– Врёт, конечно, – поддакивает Тэун, посылая напарнику пасы руками. Юнсу посылает его красноречивым жестом. – Ничего Харин не пыталась меня убить, просто немного покусала. Лисий флирт, ничего необычного. Она потом сбежала. Поэтому я её ищу – думаю, она могла попасть в беду.
– Харин всегда попадает в беду, – кивает Джи, но на сбивчивый рассказ Тэуна реагирует уже не так равнодушно. Поворачивается к нему с ножом в руке, указывает в его сторону лезвием. – Если она не забрала у тебя бусину, то ты можешь сам её найти. Кажется, Харин говорила, что та работает как приложение «Где мой телефон» в смартфонах.
Тэун фыркает.
– И как мне активировать эту функцию?
Джи кривит губы в усмешке.
– На пупок себе нажми.
– Серьёзно?
– Великие Звери, нет, конечно! Я не знаю, как это работает, выясни сам.
Тэун сползает со стула, чтобы переместиться в гостиную на диван, пока Джи хлопочет у плиты вместе с Юнсу. Поразительно быстро они спелись – при том, что знакомы всего полчаса. Впрочем, они даже чем-то похожи, эти двое. Разве что Юнсу от мифических существ далёк так же, как Тэун от балета. Детектив Ли рационализирует всё, что видит. А попробуй логически объяснить существование кумихо, гоблина и всяких тварей вроде Хэги-Сэги.
Пожалуй, думает Тэун, наблюдая за копошащимися на кухне Джи и Юнсу, сообщать последнему, что его новый приятель – реальный домовой, не стоит.
Тэуна бесит, что мысли его плывут, как желе, и что он не может сосредоточиться на поисках Харин. Ему кажется, что для использования бусины нужна предельная концентрация на цели, а он от недосыпа гадает, может ли лисица отталкивать его, потому что всё ещё считает тем мелким пацаном, которого спасла двадцать пять лет назад…
«Если так, – думает Тэун, проваливаясь в липкую дрёму, которую уже не прогнать первичным беспокойством за лисицу, – то мне придётся убедить Шин Харин в том, что намерения у меня самые серьёзные. Я же не ребёнок больше…»
И с этими мыслями он отключается.
Снова мост, снова ливень. Тэун находит себя на заднем сиденье папиного авто, где игнорирует ремень безопасности. Тянется вперёд, к родителям, чтобы предупредить их – он уже знает, что будет через пару минут, знает, что родители не переживут эту ночь. Знает, что видит их живыми в последний раз.
Руки не слушаются, воздух сгущается, и двигаться в нём теперь так же сложно, как в толще воды. Тэун задыхается от усилий, времени остаётся всё меньше.
– Пап, – зовёт он, – мам… Папа?
Они не реагируют, словно не слышат его, и Тэун замечает только, как хмурится папа, а мама отворачивается к окну, чтобы на него не смотреть. Странно: во сне он чаще всего так отчётливо вспоминает, что прямо перед смертью они сильно поругались, а вот момент самой аварии никак не может разглядеть как следует. Через минуту он словно моргнёт – померкнет свет фонарей, прожигающих ночной сумрак и ливневые штрихи дождя по стеклу бокового окна, а после Тэун найдёт себя лежащим рядом с дорогой. Чуть дальше будет дымиться на боку машина, из которой на фоне глухого тёмного неба блики в каплях дождя будут обрисовывать тело мамы.