– Первое: монстр не может убить человека или нанести ему любой опасный для жизни вред.
Тэун кивает. И Харин, и Джи предупреждали его об этом.
– И второе, – Хичжин оттопыривает большой палец. – Монстр не может спасать человека, вмешиваясь в Великий Цикл. Это судьба, колесо сансары, называй как хочешь. Любой человек является частью этого Цикла: вы все рождаетесь, растёте, стареете и умираете, и порой смерть забирает вас раньше срока – так вы думаете, а на самом деле всё работает по определённому плану. Не вам дано распоряжаться судьбой. И тем более не нам. Человек – элемент Великого Цикла. Монстр – нет.
– И потому вам нельзя вмешиваться? – уточняет Юнсу. Тэун моргает, прогоняя прочные ассоциации с «Королём львом». «Все мы связаны в великом круге жизни, Симба…»
– Что там про Симбу? – тянется к Тэуну Юнсу, но Тэун морщится. Он вслух говорить начал? Дожили.
– Но Харин меня не убила, всего лишь укусила, – возражает он. Хичжин, Джи и даже Юнсу кидают друг другу красноречивые взгляды.
– Проблема в том, что когда-то она тебя спасла, – со вздохом заканчивает за Хичжин домовой. – И Тангун об этом не знает, пока, – с нажимом произносит ёндон, – не знает. Харин наплела ему что-то про случайность, хвост-то показать пришлось как-никак, и…
– При чём тут хвост? – прерывает Тэун. Джи запинается и снова натягивает на лицо маску такого удивления, будто Тэун к нему на кантонском обращается.
– Да скажи уже ему, не такой уж это и секрет! – не выдерживает Хичжин. Джи бросает ей тихое «предательница» и выдавливает из себя:
– Харин убьёт меня… У неё отрастает новый хвост каждый раз, когда она спасает человека. Делает доброе дело, запрещённое законами Тангуна, и получает за это метку, по которой бог всех существ её потом и вычисляет. За четвёртый хвост она отрабатывала на Чеджудо пять лет, а Харин остров терпеть не может.
– Хан Союль о четвёртом хвосте не знал, и меня вчера первый раз видел, – вспоминает Тэун. И мысли о возможном сопернике наводят его сразу на два вопроса. – Может, Харин у Союля? Тот грозился найти её первее меня, и раз уж я здесь, а Харин нет, то…
– Харин скорее сожрёт свою печень, чем останется у Союля, – говорит Джи. Это радует Тэуна, но недолго: даже если Харин ненавидит своего бывшего, он-то ей вреда не причинит, и лучше бы тогда она у него оказалась, чем в неизвестности. – Второй вопрос: что у Хан Союля с вседозволенностью? Он её купил у вашего бога?
Джи и Хичжин непонимающе пожимают плечами.
– Ты о чём?
– О законе. Видимо, закон не распространяется на Хан Союля, раз он может человека убить и не поморщиться. Его пресмыкающиеся, кажется, кого-то убили, он даже не пукнул.
Союль вообще, похоже, и среди людей, и среди монстров стоит на особом счету. С Тангуном, что ли, братается.
«Эй, дядя, – отзывается вдруг пацан в почти севшем наушнике, – ты эту мысль далеко не убирай, если добраться до правды хочешь».
– Мы думали об этом, – кивает Джи. – Хан Союль не самый сильный монстр, и Харин его превосходит по всем параметрам, но… – ёндон снова смотрит на Хичжин, будто ждёт поддержки. Та закатывает глаза. – Харин ни разу его не побеждала.
– И правда странно, – хмурится Тэун, вспоминая, как Союль прижал его к двери и хотел придушить. – О’кей, меня ему не одолеть, пока у меня есть бусина Харин. Может, в этом дело? Харин слабее без бусины, и…
– Он был крепким орешком и в те времена, когда Харин считалась самым сильным монстром на всём корейском полуострове, – отметает предположение Хичжин. – Это странно, ведь Союль изначально был монстром, он должен быть слабым.
Юнсу тянется к ней с проснувшимся интересом.
– Объясни, пожалуйста, – просит он. Хичжин вдруг улыбается и – краснеет?..
– Монстры, рождённые монстрами, никогда не смогут одолеть монстра, что когда-то был человеком, – отвечает она с готовностью. – Мы черпаем силы из людей, ваша энергия питает каждого из нас в той или иной степени, а тот, кто стал монстром после обращения, питается от самого себя. У Харин есть бусина, подарок Тангуна, она увеличивает её возможности ещё больше. У Хан Союля нет ни бусины, ни жемчужины дракона, ни должного происхождения. И тем не менее победить его не удавалось ещё ни одному существу.
– Харин говорила, он убивает монстров, – вспоминает Тэун. Хичжин ведёт плечом.
– Ну, не совсем. Раньше, кажется, он занимался подобным – ходили слухи, что он и людей убивал пачками во время японской оккупации. Вообще кто-то считает, что Союль помогал японцам завоёвывать полуостров, но это неправда. В начале двадцатого века этот гоблин только одним делом занимался: следил, чтобы Харин не поймали. Может, убивал кого-то, чтобы её защитить, тут уже отрицать не стану.
Тэун прикладывает пальцы к губам, смотрит в стену некоторое время. Глаза бегут выше, на книжную полку, где стоят у самой стены полароидные снимки. Харин и Джи, Харин и Хичжин. Какую бы злючку она из себя ни строила, друзья у неё есть, и те готовы за неё даже с самим гоблином сражаться.
– Неплохо, – говорит Тэун, вроде бы не к месту. Джи склоняет голову набок, мягкий ободок сползает с его макушки и падает на подлокотник. Тэун объясняет не сразу. – Хан Союль. Если все свои силы он направляет на то, чтобы защищать Харин, то не такой уж он и плохой челов… монстр.
Джи хмыкает.
– А ты разве не должен его своим противником считать?
Тэун кивает.
– Ревность – игра для детей. Мне всё равно, что связывало Хан Союля и Харин раньше, сейчас она свободна и под защитой самого сильного монстра, так? В таком случае есть ли разница, кто её оберегает – бывший, нынешний, будущий…
– Тебя в этом ряду может не оказаться, – замечает Джи, и русалка шикает на него, впечатлённая словами Тэуна.
– Ну, это мы ещё посмотрим. Я считаю…
Пылкие слова Тэуна прерывают сразу две вещи: подкатившая к самому горлу тошнота и телефонный звонок у Юнсу. Тэун сгибается пополам, боясь, что его вывернет на ковёр Харин, пока Юнсу отвечает на вызов.
– Да, начальник Кан? Скоро будем, начальник Кан.
– Тэун? – зовёт Хичжин. Тэун мотает головой, сказать он ничего не может. – Что такое?..
Тэун почти ничего не ел с утра, но голод не способен вызвать в нём такое помутнение. Догадка накрывает его с головой, как тяжёлое одеяло.
– Харин, – выдыхает он себе в ноги. – Харин где-то в городе.
– В опасности? – уточняет Джи, его тень накрывает сгорбленную фигуру Тэуна. Над ним склонились все трое: домовой, русалка и Ли Юнсу, простой парень, угодивший в передрягу не по своей воле. Тэун жмурится: близость трёх разных тел ему только мешает сосредоточиться.
– Нет, не думаю, – отвечает он наконец. – Кажется, встревожена. И голодна.
Хичжин без слов протягивает Тэуну стакан молока.
– Выпей, полегчает.
– Это Харин голодна, а не я, – с сомнением произносит Тэун, но напиток принимает. Что это за любовь у квемулей к банановому молоку?..
– Не хочу быть тем, кто испортит вам праздник, – подаёт голос Юнсу, – но нам срочно нужно в отделение.
Тэун вымученно поднимает голову к напарнику. Тот пожимает плечами.
– Провели вскрытие шамана. У него одной почки нет.
– Кто-то сожрал? – ахает Джи. – Не припомню квемулей, что жрали бы почки…
– Нет, вы не поняли, – Юнсу вдруг усмехается и прижимает разбухающую на лбу вену пальцем. – Я с вами с ума сойду, буду тупым, как Тэун…
– Эй!
– У тела почку вырезали, причём давно. А у нашего шамана обе на месте должны быть. Что означает…
– Что это не шаман Лю, – договаривает за него Джи. Юнсу вздыхает.
– Верно. Так что мы ищем кого-то с одной почкой, кто пропал несколько дней назад.
Хичжин внезапно ахает, прижимая раскрытую ладонь ко рту.
– Харин просила ей мышку достать! Я знаю, что она хотела проверить…
Файл 17. Люди и монстры
Тэун и Юнсу заявляются в лабораторию и первым делом встречают Ан Бору. Та поджидает их у входа – как будто знала, что детективы приедут сегодня так рано.
– Бора? – Тэун вываливается из джипа и идёт к подруге, почёсывая затылок. – Чего ты тут…
– Ты обещал мне эксклюзивный материал! – напоминает она, хлопая Тэуна по плечу. – Я который день жду, что ты мне позвонишь и…
– Всего пару суток, – зевает Тэун. Юнсу присоединяется к ним и кивает, но обращается прямо к Тэуну:
– Тебя разве не предупредили, чтобы ты ни с кем особо не распространялся про следствие? Какие у вас сделки за моей спиной?
– Ой, успокойся, мамочка, – фыркает Бора. – Я ничего ещё не написала, жду информацию от нашего гения.
Они с Юнсу не нравятся друг другу взаимно, но пока никто из них не переходит черту – раз Тэун рядом, они готовы друг друга терпеть. Вообще-то, для Юнсу не переваривать кого-то довольно странно: он ко всем относится если не с доверием, то хотя бы с уважением, но Ан Бора не нравится ему с тех самых пор, как сдала материал на статью по делу об убийстве старушки до того, как сведения подтвердились. Тэуну и Юнсу пришлось тогда отчитываться перед высшим руководством, Тэун взял вину на себя и пахал на сверхурочных без оплаты три месяца.
– Короче, – Бора трясёт головой, сдувает упавшие на лицо пряди волос, – я же теперь осторожна, Тэун, ты знаешь. Гони мне материал, как обещал, а я приведу его в порядок и сдам в газету ровно тогда, когда ты разрешишь. Но желательно на следующей неделе – у меня там колонка простаивает.
Тэун косится на Юнсу – тот мог бы стать наглядным изображением выражения «я же тебе говорил, что так будет» в каком-нибудь современном словаре расхожих фраз. Действительно, на мамочку похож больше, чем на лучшего друга, но Тэуну с таким гораздо спокойнее. Кто-то из них двоих должен следить за порядком.
– Я-э-э… тебе позвоню, Бора! – Тэун бросается к дверям в лабораторию и утягивает за собой Юнсу. Бора кричит ему вслед проклятия. Ого, а разве можно в такие дали посылать без компаса? Тэун же заблудится…
– Мы можем отдать ей тот пресс-релиз про наркотики… – с сомнением произносит он, заходя в спасительную тишину здания судебно-медицинской экспертизы, и глаза Юнсу ширятся от возмущения.