– Понял, не давлю, – Тэун делает шаг назад, вскидывает руки. – Только не пропадай, идёт?
Юнсу поджимает губы, но вместо того чтобы окатить Тэуна гневной тирадой, или ударить его от злости, или плюнуть ему в лицо, чего Юнсу точно делать не станет… Он вдруг щёлкает пальцами, будто только что собрал в голове пазл.
– Думаешь, этот чокнутый в своём небоскрёбе живёт?
Тэун моргает.
– Кто, прости, что? Где?
Юнсу смотрит так, словно Тэун предложил выводить цыплят из яиц киндер-сюрпризов.
– Хан Союль.
– Хан Союль? – переспрашивает Тэун. Он явно не то услышал…
– Да, Хан-Со-юль, – повторяет Юнсу по слогам. – Давай к нему, есть одна мысль…
И Юнсу идёт заводить джип. Тэун догоняет через пару шагов, забирается в машину и поворачивается к нему – во всей его фигуре сомнение.
– Я бы не совался к Союлю только с одной мыслью, понимаешь, о чём я?
Юнсу выглядит решительным. Заводит джип, усмехается, будто высосал у Тэуна всю уверенность в собственных силах, а ему оставил вопросы без ответов.
– Небоскрёб «Хан Групп», так? Поехали, зададим ему пару вопросов.
– Про Харин?
Уже на повороте к трассе Юнсу бросает Тэуну ещё один «почему-ты-так-медленно-соображаешь» взгляд. Тэун отвечает красноречивым «потому-что-ты-говоришь-загадками». Но они уже едут, Юнсу уже что-то задумал, и Тэуну уже интересно, чем обернётся встреча с токкэби. Во-первых, он сам хотел наведаться к Союлю после работы, чтобы разузнать про Харин. Во-вторых, у Тэуна тоже есть пара мыслишек на его счёт, и подтвердить свои опасения он надеялся в ближайшее же время. А раз и Юнсу не против, то как Тэун может сопротивляться…
Пока они едут под аккомпанемент крикливых пареньков из популярной группы, которую любит Юнсу, – «У них новая песня?» – «Ага, ты бы клип видел, разрыв всего», – Тэуну на телефон приходит сообщение. Он надеется, что это Джи с новостями про Харин, но в мессенджере всплывает аватарка Ингён.
«Закончил работать? Надо встретиться».
Хм, и она сегодня не в духе. Обычно Ингён куда более вежлива и аккуратна, но в последние дни Тэун с ней не списывался, очередная встреча с ней не состоялась, и принцесса вполне могла обидеться. Как же не вовремя всё вот это.
«Еду по одному делу из офиса, закончу поздно. Прости», – Тэун ставит в конце сообщения грустную мордочку в надежде, что эмодзи чуть разжалобит Ингён, но та давит сильнее:
«Я буду ждать у твоего дома, так что приезжай как сможешь».
Вот же…
– Что? – Юнсу косится на Тэуна, пока тот ругается вполголоса.
– Ингён, – поясняет он. – Просит о встрече. Не первый раз.
– А ты ей отказываешь, – догадывается Юнсу. – Не первый раз.
– И всё это может обернуться каким-нибудь скандалом, если папарацци её застукают, – кивает Тэун. – Она, конечно, под охраной, и бодигарды её защищают от фотокамер, но… Поменьше бы она думала о всякой ерунде и побольше о своей карьере, к которой так стремилась.
Юнсу качает головой.
– Откажи ей прямо.
– Думаешь, я не пытался? Говорил и так и этак, что я ей не пара, что мы не подходим друг другу, что она мне не нравится как девушка… Я жду ту, что мне предназначена, и это не Ингён.
Юнсу хмыкает.
– Ага. А госпожа Шин, значит, предназначена?
– Ну, – Тэун не к месту краснеет, – она мне жизнь спасла. Во мне её бусина, как бы это пошло ни звучало. Конечно, она мне предназначена, это судьба.
– Дурак, – бросает Юнсу беззлобно. – Она же лисица.
– Да хоть призрак девственницы, – в тон ему отвечает Тэун.
Машина замирает у входа в высотку «Хан Групп», и Тэун сминает в кулак растекающееся по телу тепло – соберись, влюблённый дурак, сейчас тебе предстоит встретиться с бывшим своей лисицы!
Стойка администратора пустует, в холле опять никого нет – можно было бы подумать, что в такое позднее время в высотке уже никто не работает, но сейчас-то Тэун и Юнсу в курсе, кто тут властвует над смертными и бессмертными, а потому отсутствие кого-либо несколько… нервирует.
Тэун и Юнсу минуют турникеты, перепрыгивая их полупрозрачные дверцы, и поднимаются на лифте на знакомый «тридцать какой-то» этаж.
– Думаешь, он на месте? – спохватывается Юнсу. – Мы без приглашения пришли, внизу никого. Вдруг мы придём, а они там…
– Что? – вскидывает бровь Тэун. – Жрут человека, обливаясь его кровью? Ты же слышал Хичжин, монстрам нельзя убивать людей. Тем более блюдо дня из них делать.
– Ага, но Хан Союлю этот закон побоку, его пресмыкающиеся кое-кого убили.
– Мы не знаем этого наверняка, – возражает Тэун, а сам гадает, отчего он вдруг таким миротворцем заделался. Всяко к Хэги и Сэги он симпатий никаких не испытывает, да и к Союлю относится скорее равнодушно, чем с какой-то приязнью. Даже памятуя два важных момента – Союль был мужем Харин, Союль хотел причинить вред Юнсу, – Тэун воспринимает его весьма нейтрально. Ну, высокомерный он, ну убивал кого-то там в прошлом. Не сажать же его сейчас за дела минувших дней. К тому же, придётся трупы юридически вешать на его отца – или за кого он там себя выдавал в прошлые века?
– Если Хан Союль на месте, – тихо произносит Юнсу прямо перед тем, как двери лифта открываются и выпускают их двоих на нужном этаже, – как думаешь, его прихвостни появятся?
– Смотря ради чего, – задумчиво отвечает Тэун. Юнсу идёт впереди, и его внезапная решимость сбивает Тэуна с толку. – Ты бы притормозил, ковбой.
– Если их хозяину будет угрожать опасность, – добавляет Юнсу совсем сиплым голосом, – его пресмыкающиеся появятся?
Тэун не успевает ответить: высокие двери кабинета Хан Союля распахиваются будто по чьей-то немой команде, и тусклый свет настенных бра из коридора заполняет половину помещения. Другую половину выхватывает из темноты неоново-голубой свет огней ночного Хансона.
У панорамного окна мрачным длинным силуэтом выделяется фигура Союля. Гоблин стоит спиной к дверям, спрятав руки в карманах брюк, и Тэун уверен, что те у него чёрные, когтистые. Готовые впиться в глотку единственному незащищённому тут человеку – Юнсу. Зря Тэун пошёл у него на поводу и привёз к токкэби.
– Я просил оставаться дома, – говорит Союль низким голосом, не оборачиваясь.
Тэун и Юнсу, переглянувшись, входят в кабинет, у Юнсу рука на рукояти пистолета в кобуре под пиджаком. У Тэуна – безалаберная уверенность в собственной броне, созданной бусиной кумихо, при том, что Тэун понятия не имеет, насколько та его защищает.
– Ну, ты мне не нянька, – легкомысленно заявляет Тэун, но голос предательски стягивается, словно из звука вяжут морской узел и кидают под ноги гоблину. Тот наконец поворачивается к нежданным гостям лицом.
На фоне неонового города и утопающих в черничной ночи очертаний кабинета его глаза горят таким ярким алым цветом, что могли бы стать отдельным источником света, знаменующего апокалипсис. Тэун присматривается.
И вдруг свистит.
– Кто тебя так отделал, приятель?
Лицо Союля слева направо сверху вниз пересекает узкая длинная царапина, глубокая, надо полагать: из неё сочится кровь, которую гоблин уже пытался оттереть, судя по разводам на подбородке и шее. Могут ли монстры ослабеть от потери крови? Могут ли умереть? Такой сильный квисин, как Хан Союль, говорят, почти бессмертен. Но и его при огромном желании можно отправить на тот свет.
Если для монстров он существует.
Юнсу так удивлён, что даже отнимает руку от пистолета. Союль замечает это и усмехается, тут же кривясь от боли.
– Вот ещё вам не докладывался, где я бываю и с кем общаюсь, – говорит он, вздыхает, смотрит на Тэуна. – Зачем пришли? Ладно ты, напарника своего ради какого квемуля притащил?
– Я сам предложил, – говорит Юнсу. Тэун хочет заткнуть другу рот, потому что только теперь осознаёт, что разговаривать Юнсу с этим чокнутым вообще не стоило бы, и видеться с этим чокнутым не стоило бы, и… Но они уже здесь, так что куда деваться.
– Что хотел, детектив Ли? – Союль закатывает глаза – алое свечение на мгновение пропадает и тут же, моргая, проявляется в темноте снова. – Виски? Кофе?
– Ответ на вопрос, – отвечает ему Юнсу. Тэун чуть не хватается за голову, но останавливает себя от лишних действий. Напарник никогда не ведёт себя так неосмотрительно. Безумные идеи и фразочки, способные вывести противника из себя, – это по части детектива Квана.
– Вопрос… – Союль вздыхает и только теперь двигает к себе кресло, чтобы сесть. – Тогда присаживайтесь, поговорим. А потом ты вернёшь мне бусину.
– Коне-ечно, – протягивает Тэун, с явным удовольствием смакуя сарказм в голосе. Юнсу первым опускается на диван, и Тэуну ничего не остаётся, как последовать его примеру.
– Я пропущу вежливые подводки, с вашего позволения, – говорит Юнсу. От выбранных слов и интонации напарника у Тэуна вытягивается лицо – точно такое же получается изобразить Союлю. Они косятся друг на друга – «О чём речь?» – «Понятия не имею, он первый начал».
– Весь во внимании. Кажется…
Юнсу не замечает растерянность токкэби и бросает, как бомбу:
– Твои пресмыкающиеся убили моего отца.
– Про-сти-те? – по слогам уточняет Союль. Тэун кашляет от удивления и вскидывает руку, останавливая гоблина от поспешных действий. Тот уже привстал с кресла и стреляет в Юнсу алыми глазами, будто это тактический прицел, и он берёт Юнсу на мушку.
– Не особо хочется, – отрезает детектив Ли, обыкновенно спокойный и собранный детектив Ли, рассудительный детектив Ли, который зря не станет даже рот открывать, если того не требуют обстоятельства. – Твои насекомые – или кто они там на самом деле? – убили моего отца, детектива Ли Мёнсона, во время драки на рынке Норянчжин двенадцатого августа тысяча девятьсот девяносто восьмого года.
Союль откидывается в кресле, не сводя с Юнсу внимательного взгляда. Тэун думает, что вырубился и снова видит странный сон, в котором ему жизненно важно углядеть загвоздку, а та ускользает. Гоблин складывает пальцы в «замок» и упирается подбородком в руки.