Союль послал двух своих гадов, чтобы спровоцировать Харин? Он своего добился. Нет ничего позорнее, чем посылать двух сильных квемулей к слабому, нет ничего постыднее, чем чужими руками через чужую беду тянуться к желанной жертве.
– Я отправлю вас не к Тангуну, а напрямую в ад, – предупреждает Харин, обнажая клыки. Хрустят кости в её теле, ломаются под неправильным углом пальцы рук, превращаясь в звериные, ногти становятся когтями. За спиной вспыхивают шесть хвостов. Может, без своей бусины она неспособна противостоять токкэби, но убить двух пресмыкающихся сил у неё хватит сполна.
– Прежде чем убивать нас будешь, – растягиваясь на кровати – тоже перевёрнутой вверх дном, кстати, – заявляет Хэги, – посмотри, что хозяин тебе передал.
– Лови! – и Сэги бросает прямо в лицо Харин её сумочку. Ту самую, которую она оставила у Тангуна или в лесу рядом с выкопанной могилой синнока.
Харин ловит её зубами и от неожиданности теряет пыл. Полыхающее алым пространство бледнеет, и Харин роняет сумочку в руки.
– Союль передал?
– Вернуть велел, – кивает Хэги.
– Сказал, чтоб ты расследование до конца довела, – поясняет Хэги.
– Он тебя ждать будет в вашем доме старом.
– На Чеджудо.
Свернувший в неожиданную сторону разговор совсем сбивает Харин с толку. Она убирает когти, чтобы открыть сумочку. Внутри всё на месте: смартфон с фото стены, ногтевые пластины, жвачка. Почему сумочка у Союля, если Харин потеряла её где-то в лесах…
– Хичжин! – кричит Харин, не сходя с места. Открывающаяся правда сбивает с ног, но Харин держится, только тяжело дышит, чувствуя, как ей не хватает воздуха.
Русалка врывается в спальню к Харин с дубинкой наперевес. Дубинка серебряная – Харин изготовила её на заказ в прошлом веке, в девяностые, но воспользовалась ею только один раз: когда увидела, как Хэги и Сэги поджирают какого-то полицейского в ночной потасовке на рыбном рынке. Она тогда играла за другую лигу, была в плохой компании, если судить по нынешним меркам, но произвол пресмыкающихся не смогла стерпеть и врезала Хэги по виску. С тех пор у него осталась выбоина во лбу – приложи бейсбольный мяч, и подойдёт идеально.
– Возьми отсюда ногти, – приказывает Харин подруге, а сама берёт у неё из рук биту. – Скорми мышке. И выйди, ты кровь не любишь.
Хичжин ретируется. Харин замахивается битой на будто ждущих минуты расплаты Хэги и Сэги, но прежде, чем Харин успевает им врезать, они, усмехнувшись, растворяются в воздухе, оставляя после себя слабоватый запах мертвечины.
– Суки! – орёт Харин в пустоту и бьёт по кровати. Та, надсадно скрипнув, разламывается пополам – то ли сама Харин её добила, то ли кровать уже была сломана Хэги и Сэги.
– Сбежали, да? – спрашивает Джи из гостиной. Харин выходит к нему, чтобы застать вполне миролюбивую картину: домовой сидит на диване, вокруг него пляшет Хичжин с марлей и пластырями, а в кухне, на островке, который от мусора Юнсу же и очистил, стоит он сам и собирается приготовить на всех рамён.
Харин падает в кресло – оно тоже стонет – и закрывает глаза. Бита выскальзывает у неё из ослабевшей ладони и катится по полу, упираясь рукоятью в сбитый ковёр.
– Твари немытые, – ругается Харин устало и потому почти беззлобно. – Застали меня врасплох. В следующую встречу я отгрызу им морды и буду наблюдать, как они истекают кровью.
Она открывает глаза, смотрит на Джи. У того лицо почти восстановилось, но косметические процедуры Хичжин не скроют облегчения, мелькнувшего в глазах домового, когда Харин ворвалась в квартиру и застала его посреди кромешного ада.
– Я не позволю им уйти безнаказанными, – обещает она. – Они оба поплатятся за то, что подняли на тебя руку. А Союль лишится одного ряда зубов, даю слово.
– Да ладно, – выдыхает Джи и морщится, когда рука Хичжин задевает шишку у него на лбу. – Союль давно клык на меня точил. Я же знал, на что иду, когда с тобой жить стал. Так чего теперь жаловаться.
– Ты и не жалуешься, – замечает Юнсу.
Харин кидает ему мрачный взгляд, но с неохотой соглашается. Юнсу прав. Она отмечает, как спокойно детектив Ли смотрится посреди катастрофы, в которую превратилась её квартира, и думает, что постоянные стычки с квемулями и квисинами доведут до абсолютного равнодушия даже такого эмоционального парня, как Ли Юнсу.
С кем поведёшься, как говорится. Харин стискивает виски руками и только сейчас понимает, что от неё всё ещё пахнет землёй. Фу, она этими руками трупа оленя касалась, а потом Тэуна трогала.
– Я в душ, срочно, – говорит Харин и поднимается на ноги. – Располагайтесь, кто где может. Всё равно здесь уже ничего не спасти, восстанавливать всё будем за счёт говнюка Союля. Кстати, детектив Ли, можешь не готовить. Давайте закажем тведжан чиге[63] и жареную курицу. Мне говядину возьмите.
Юнсу пожимает плечами, откладывая в сторону ложки и уцелевшие миски. Хэги и Сэги что, и всю посуду у Харин разбили? Сволочи.
– А потом посмотрим, в кого вырастет мышка, – заканчивает Харин свою мысль. – Да?
Хичжин, к которой она обращается, машет рукой в воздухе.
– Давай уже завтра. Слишком много потрясений на сегодня.
Харин вынуждена согласиться.
Когда по квартире разносится трель домофона, Харин почти спит. Она лежит на полу в гостиной, обнимая ногу Хичжин обеими руками. Русалка прислонилась к дивану и спит, уткнувшись носом в плечо Ли Юнсу. Джи сопит под боком у Харин.
Кое-как выбравшись из завала рук, ног и тел, Харин идёт открыть Тэуну и ждёт его на пороге квартиры. Тот вылетает из лифта спустя пару минут и останавливается, едва не врезавшись в Харин.
– Я думаю, это не Союль меня у Ингён заказал, – выпаливает он без предупреждения. У него в ушах снова торчат эйрподсы, на этот раз заряженные. Видимо, пацан-тхэджагви предположение Тэуна не опроверг, раз детектив так в себе уверен.
Харин смотрит на него снизу вверх, потом устало трёт щёку тыльной стороной ладони. Хотела бы она возразить, сказать, что Тэун имуги с драконом спутал, раз обеляет токкэби, но, кажется, он прав. Союль не так много знал о Тэуне, чтобы следить за ним долгие годы.
Впрочем, о другом кандидате в виновники всех событий Харин пока думать боится.
– Ты в порядке? – спрашивает Тэун, и Харин готова расплакаться. От усталости, от непонимания, от бесконечного бега по кругу за своими хвостами. Кто-то водит её за нос, пока Харин всего лишь пытается наладить свою и чужие жизни. Бывший устраивает дебоши руками других, начальник постоянно недоговаривает…
Только смертный, который должен бы её ненавидеть, спрашивает, в порядке ли Харин. Нет, она не в порядке.
Но сейчас разбираться с самочувствием нет времени – ни у неё, ни у Тэуна.
– Проходи, – со вздохом говорит ему Харин и впускает в хаос, учинённый Хэги и Сэги.
И Тэун ругается в голос, как только попадает внутрь. От его внезапного возгласа просыпаются Джи, Юнсу и Хичжин, все трое подслеповато щурятся и смотрят снизу вверх на Харин и Тэуна, словно только что вылупившиеся птенцы.
Тэун успокаивается не сразу, но, к своей чести, ни о чём особо не спрашивает – либо ему пацан в ухе рассказал, либо сам догадался. Он обводит внимательным взглядом сидящих на полу заспанных человека и двух монстров и вдруг нервно хихикает.
– Ни дня без забот, – подытоживает он и садится на пол. Диван никто обратно переворачивать не стал, в спальне у Харин всё ещё такой же бардак, и только в кухне наведён хоть какой-то порядок. Харин топчется там, заваривая кофе, вытаскивает из холодильника коробочки с молоком и яблоки. Заканчиваются, пора пополнить запасы.
Мысли о чём-то будничном на некоторое время вытесняют из её головы тревогу, но, когда после утренних процедур возвращается Хичжин, а Джи, смастерив тосты с кимчи на скорую руку, устраивает всех прямо на полу в гостиной, паника охватывает всё её тело с новой силой.
Харин оглядывает внезапную команду, собравшуюся благодаря стечению обстоятельств, и боится. Прежде она сталкивалась с неизвестными врагами один на один, и только раз – рядом с Союлем. Это сотрудничество принесло ей горе. И как теперь справиться с тем, что сейчас ей помогают и монстры, и люди? Если что-то случится, Харин не сможет себя простить. Она с трудом смирилась с предательством Союля. Тогда он убил людей, и сейчас их убивает, преследуя цели, Харин неизвестные. Недавно он чуть не прикончил Тэуна. И Юнсу. И покалечил Джи.
– Милая? – зовёт Тэун со своего места – на полу между креслом и Юнсу, который раскладывает по картонным тарелкам заказанный из кафе на первом этаже кимпаб.
Харин дёргает губой и злится. Вот ещё Союля она не боялась!
Она садится рядом с Тэуном и ест, на время прогоняя тревогу. Тэун обнял её за талию и гладит большим пальцем полоску кожи между короткой майкой и домашними штанами. Харин позволяет себе провалиться в приятное ощущение дома. Она рядом с теми, на кого можно положиться. Она в безопасности.
«Даже если виновник всех моих бед – тот, кого я боюсь, – думает Харин, – то пошёл он к Тангуну Великому».
– Мышка на месте, ногти на месте, – докладывает Хичжин. Откуда она добыла тункап-чви[64], Харин не спрашивает: лучше не знать, с кем общается Хичжин ради нужных сведений.
Она, Тэун, Джи и Юнсу сидят посреди гостиной: кое-как после завтрака они разгребли завалы и освободили место для крысы-оборотня, которую Хичжин принесла из ванной. Она ставит клетку с квемулем в центр образовавшегося круга, кидает в неё ногтевые пластины, добытые Харин в доме шамана.
– Людям лучше отвернуться, превращение будет не самое приятное, – предупреждает Хичжин, но и Тэун, и Юнсу только мотают головой.
– Вот ещё, – говорит первый.
– Станем мы пропускать подобное, – добавляет второй. Харин качает головой. Вот же два сапога – пара.
Тункап-чви сгрызает ногти и некоторое время смотрит в пустоту глазками-бусинками. Хичжин осторожно вынимает её из клетки и опускает на пол. Все склоняются над квемулем и ждут.