Мальчик, которого не сломили несчастья. Мальчик, который должен был жить свою хорошую спокойную жизнь без монстров. Мальчик, в разрушенной судьбе которого виновата Харин. Успокаивает её.
Харин обещает себе, что любыми способами отомстит Тангуну за всё, что он сделал.
Возможно, искать в ночном городе пропавшего (неудивительно) судмедэксперта, замешанного (скорее всего) в серии зверских убийств, – идея плохая. Но иной пока что у Харин нет, и ей приходится согласиться с доводами Тэуна. Он и Юнсу – единственные профессиональные детективы, к тому же уполномоченные производить арест подозреваемых, и их лисица с большой неохотой делит по двум командам. Тэун отправляется с ней и Бэмом на поиски господина До, а Юнсу, Хичжин и Джи едут по следу останков Лю Соджоля.
Силы у их команд неравные, но Харин попыталась разделить всех гармонично: у Ли Юнсу есть табельное, он умеет стрелять и водит лучше, чем Хичжин и Джи. К тому же он бы не согласился оставить Хичжин наедине с трёхлапой собакой – боится он псину, что ли?
Для себя, Тэуна и Бэма Харин выбирает задачу попроще. Потому что либо Тэун увлечённо ищет господина До, предположительно человека, либо с рвением новичка в армии преследует труп Лю Соджоля, которого явно укрывает монстр.
Харин решает, что пускать Тэуна в самую гущу событий не будет – и отправляется вместе с ним и Бэмом для подстраховки. «В конце концов, – думает она, перебирая варианты, один другого хуже, – если всё станет совсем паршиво, я заберу бусину из желудка Тэуна и сотру ему память». Договориться с Бэмом будет куда легче. Он тоже знает, что противостояние монстров с богом существ ничего хорошего не обещает даже самым сильнейшим в их компании – куда уж соваться смертному. Жаль, что прописные истины не объяснишь упрямцу Тэуну.
Он снова сидит спереди на пассажирском сиденье и держит Харин за руку, пока она ведёт. Бэм устроился позади неё, смотрит на мелькающие за окном фонари и неоновые вывески работающих ночных клубов и круглосуточных магазинчиков.
– Что мы спросим у этого человека, когда найдём его? – уточняет Бэм. Харин не нравится, что он уже считает себя частью расследования и втянулся в дело всего за каких-то пару часов, но в то же время она признаёт, что у неё не слишком много союзников, чтобы пренебрегать помощью имуги.
– Я, – поправляет Харин, – я спрошу, когда мы его найдём. А ты останешься в машине.
– Но…
– Сон Бэм!
Тот обиженно сопит и понуро опускает голову.
– Есть, мэм, – недовольно отвечает он по-английски, выделывается. Некоторое время он прожил за границей, ходил по подиуму модных домов, представляя то ли Францию, то ли Италию – Харин точно не помнит, это было лет десять назад. Бэм говорит, что он искал себя, и Харин надеялась, что его поиски увенчаются успехом. Но парень вернулся на родину и стал певцом.
– Поверни вот тут, – просит Тэун, сверяясь с тхэджагви в своём наушнике. Харин крутит руль влево и выезжает к главной площади, освещённой больше остальных объектов в центре Хансона. Здесь среди небоскрёбов ярким пятном на фоне ночного неба выделяется старый дворец, превращённый в исторический музей, и две высокие золотые статуи. Подсветка выхватывает их из темноты, пока Харин привычно едет вдоль площади. Бэм позади неё как-то странно вздыхает.
– Что? – косится на него Харин, и змеёныш пожимает плечами.
– Да так. Время быстро летит, – говорит он уклончиво. Харин кивает.
– Вот уж правда.
Тэун, следящий за маршрутом по навигатору, просит снова повернуть, теперь уже направо. Машина сворачивает за угол проспекта, позади остаются королевский дворец, золотые статуи главных героев Корейской Федерации и ручей, вокруг которого в летнее время собирается много туристов.
Харин помнит это место не таким чистым, не таким ухоженным и красивым. В начале двадцатого века центр Хансона больше походил на свалку, район гетто, в котором мусора было больше, чем беженцев оккупационного режима. Удивительно, как может преобразиться город, а вместе с ним и всё государство, за каких-то полвека. К началу нового тысячелетия о том, что центр столицы был помойкой, напоминали только полуразрушенные врата дворца, которые не успели восстановить. Теперь и те приведены в порядок – Хансон выглядит таким цветущим, словно никогда не знал бед.
– Нам к церкви, – говорит Тэун, выводя Харин из густых, как желе, мыслей. Она моргает и снижает скорость.
– К которой? Тут их две.
– Святой Девы Марии, – отвечает Тэун, прижимает свободную руку к уху, что-то бормочет – уточняет у тхэджагви путь. – Да, господин До ждёт там.
– Ждёт? – хмурится Харин. Тэун ловит её подозрительный взгляд и пожимает плечами.
Они тормозят у ступеней здания – это англиканский собор, а не простая церковь, и на торце его светится ярко-красным неоновым светом простой крест, словно предвещает беду. Харин выходит из машины, огибает её и становится рядом с Тэуном.
– Бэм, – зовёт она имуги, – ты сидишь в машине.
– Эй! – возмущается он. – А зачем тогда ты меня вообще с собой повезла? Так не пойдёт!
Тэун пихает Харин в плечо.
– Что если у господина До будут части тел наших трупиков? – предполагает он. – Хён может помочь нам.
– Хён? – фыркает Харин нервно. – Вы уж определитесь, кто из вас старше.
Она поднимается по ступеням собора первой, ругая себя за сговорчивость. Времени препираться у них не так уж много, и Тэун всё-таки прав: помощь Бэма им может пригодиться. Только бы он не высовывался никуда, если господин До решит посопротивляться полицейскому Квану.
– Пригляди за ним, – просит Харин Тэуна, кивая себе за спину, где топчется имуги, и со вздохом открывает тяжёлые двустворчатые двери собора. Их троицу встречает тёплый свет в сводчатом зале, идущий сразу от множества зажжённых свечей, и абсолютная тишина.
Где-то высоко над ними в колокольне начинает звонить колокол. В Хансоне полночь.
Харин делает первый шаг в зал, и стук её каблука тонет в истеричном хохоте.
– Разве созданию дьявола позволено входит в дом Господень? – раздаётся незнакомый ей голос.
Файл 25. …становится ещё более запутанным
Тэун закрывает Харин плечом, стискивая в руках пистолет.
– Господин До? – громко зовёт он, бросая вопрос вглубь помещения. Дрожит пламя на свечах рядом с ними. – Господин До, не хотите поговорить?
Голос, который превращается в зловещий хохот в стенах собора, звучит ниже, чем тот, что Тэун запомнил, но это всё ещё он, спутать сложно. Кажется, будто судмедэксперту До что-то мешает говорить, слова искажаются, отдельные звуки захлёбываются, как в плохой записи на старых пластинках.
Тэун подаёт знак Харин, и они расходятся по разные стороны центрального нефа – лисица идёт вдоль стены справа, Тэун и за ним Бэм – вдоль скамеек слева. Пацан в ухе притих, как они и договаривались: когда тот говорит, Тэуну сложнее сосредоточиться, а теперь позади него ещё и шипит что-то имуги, так что о концентрации можно забыть.
– Если скажу бежать, – бросает Тэун через плечо, – беги.
Бэм серьёзно кивает. Вдвоём они пробираются к полукруглой апсиде с алтарём в центре. Харин, сняв туфли, бесшумно ступает вдоль боковой галереи – деамбулатория – и скользит дальше, почуяв жертву. Тэун с противоположной стороны ныряет за колонну, прижимая Бэма к ней спиной и зна́ком веля оставаться на месте, после – подбирается к алтарю, выставляя дуло пистолета прямо перед собой. И в полумраке апсиды упирается им в спину растерянной Харин.
– Как сладко пахнет… – раздаётся над их головами.
Тэун вскидывает оружие, затем только смотрит вверх, и этого секундного промедления хватает, чтобы упустить момент: что-то огромное прыгает прямо на Бэма и валит его с ног. Это «что-то» – липкое, Бэм сразу же оказывается в плену странно вывернутых рук и ног, те берут в капкан всё его тело и прилипают – кожа к коже. Ног у монстра четыре штуки; многовато для того, кто некогда был человеком.
– Фу, блин, фу! – орёт Бэм, пинаясь и лягаясь. Тэун вскидывает пистолет, но не стреляет, боясь попасть в имуги. Змеёныш дёргается, только больше прилипая к клейкому телу.
Харин оказывается рядом, пытается освободить Бэма от неизвестного, но шипит, как только касается его кожи.
– Это чхакси! – восклицает она, в голосе слышен страх. – Я не могу до него дотрагиваться.
– Нет, – кричит Бэм и кое-как освобождает из хватки монстра плечо. И тоже шипит, касание голой кожи ему неприятно – на шее проступает змеиная чешуя, след ползёт от скулы до лопатки, скрываясь под свитером. – Там не только чхакси, там что-то ещё.
– Какая, на фиг, разница?! – выблёвывает Тэун, шаря взглядом по стенам, разрисованным библейскими сюжетами. Бэм с экспертом До – или тем чудовищем, что сожрало эксперта До, – катается по полу. Харин шипит, отпрыгивает в сторону, оглядывается.
– Тащи воду! – слышит Тэун, хотя даже ему, не особо знакомому с традициями квемулей, ясно, что монстра из корейской мифологии не одолеет католическая водичка. Но он послушно кидается к чаше, стоящей у главного входа, и возвращается с ней в руках, словно она ничего не весит.
«Под адреналином ты и не такое можешь, дядя», – встревает пацан в ухе. Только тебя не хватало!
То, что некогда было судмедэкспертом, уже подтащило Бэма к стене и ползёт выше, утягивая его за собой. Бэм орёт не переставая, руки и ноги у него уже слиплись от клейкой массы вокруг тела монстра, пальцы склеились так крепко, что ими теперь ни за что не шевельнуть. Тэун подбегает, когда Бэма уже затащило на стену – чхакси висит под потолком, прицепившись к стене липкими ступнями, точно паук. Разве что конечностей у него шесть, а не восемь – и на том спасибо. Тэун слышит хруст, с которым эти конечности выгибаются в обратную сторону – он ужасен.
– Закрой глаза, хён! – предупреждает он и выплёскивает на Бэма чистую воду из позолоченного таза.
Вопреки сомнениям Тэуна, монстр визжит, а его хватка ослабевает, и Бэм, как липучая игрушка из детства, медленно стекает вниз по стене, освобождённый от клейких лап бывшего эксперта До. Его внизу, словно рыцарь в сияющих доспехах, ловит Харин.