– Твоя привычка меня с-с-смущ-щ-щает, нуна, – бормочет Бэм. Вероятно, он тоже хотел бы поменяться с лисицей местами, чтобы спасать её, как настоящий мужчина, но пока может только лежать у неё на коленях, завёрнутый, как мумия, в застывшую плёнку.
– Это слюна, – говорит Харин, осматривая мутное покрытие вокруг Бэма. Тэун роняет пустой таз под ноги, его всего передёргивает.
– Гадость! – комментирует он и смотрит вверх, на всё ещё корчащегося судмедэксперта. Того перекосило, искорёжило напрочь: руки и ноги у него выгнуты в обратную сторону, в районе рёбер наблюдается несколько переломов. На нём нет рубашки, только рваный медицинский халат поверх голого и очень худого торса – кожа обтягивает переломанные кости, но на ключицах, не выдержав, разрывается и свисает ожерельем из слипшейся слюны и остатков эпидермиса. Четыре ноги – две из них торчат почти из талии под прямым углом к телу – пугают сильнее, чем всё остальное. Где он лишние ноги добыл? В морге?
– Валим? – предлагает Бэм.
– Рано, надо его поймать, – коротко бросает Харин и стаскивает с себя тело Бэма и передаёт Тэуну в руки.
– Давай-ка польём на тебя ещё водички, – предлагает Тэун, кладя тело Бэма на пол. Он скован, но в местах, куда в него плеснул Тэун, застывшую слюну немного разъело. Так что Тэун кидается ко второму тазу. Пока он тащит тяжёлую посудину по проходу, Бэм, раскачавшись, переваливается через ступеньки за пределы апсиды и падает к скамьям. По пути он сдирает с локтей плёнку, освобождает одну руку.
Харин подпрыгивает, чтобы схватить бывшего судмедэксперта До за болтающуюся конечность, но тот дёргается из стороны в сторону. Благословлённая вода словно ошпарила его, приварив одну ступню к галтели между стеной и потолком, и теперь искалеченная фигура виснет там, будто 3D-экспонат, на фоне которого крылатые ангелочки поют гимны, восхваляющие Господа.
Зрелище душераздирающе неправильное, думает Тэун. Такого не должно происходить в адекватном мире.
– Не надо тут стрелять! – предупреждает Харин, заметив, куда Тэун смотрит. – Это храм, святое место!
– А ты предлагаешь исповедаться перед этим? – огрызается он. Харин шикает.
Вместо того чтобы следить за экспертом До, Тэун занят Бэмом: выливает на него благословлённую воду. Бэм кашляет, быстро-быстро моргает. Душ спасает его: застывшая плёнка разъедается с тихим шипением, теперь он может выкарабкаться из кокона и отползти подальше.
Харин в этот момент умудряется схватить монстра за шею и кинуть вниз, к ногам Тэуна. Он отталкивает Бэма себе за спину, выставляет перед собой пистолет.
– Это не поможет, дурень, – рычит Харин.
– Я пули в твоей водичке прополоскал!
Харин щурится и наступает каблуком на вывернутую руку монстра.
– Всё равно не поможет, – быстро говорит она, – в этом вашем До два паразита, от них вода не спасёт.
– Тогда что предлагаешь?!
– Импровизировать, – отвечает она коротко и втыкает каблук в шею монстра. Он визжит, извивается под ней. Тэун запоздало вспоминает, что у Харин есть туфли с серебряной шпилькой, и это наверняка одна из тех пар. Под жуткий визг он оборачивается к Бэму и просит его отойти ещё дальше, чтобы парня не задело случайным плевком или чем-то ещё.
Бэм послушно делает несколько шагов назад, но то, что раньше было экспертом До, заметив движение, выбрасывает в его сторону внезапно удлинившуюся руку – оказывается, у него не просто сломаны все кости, а раздроблены совсем, раз кожа руки может так растянуться, невзирая на привычную человеческую анатомию. Он что, у Монки Д. Луффи[71] дьявольский фрукт отобрал и съел?
Ладонь До цепляет Бэма за пояс брюк и тянет на себя, Тэун бросается ему наперерез, стреляет наугад. Монстр визжит. Позади вскрикивает Харин, Тэун, испугавшись, оборачивается: рука чудовища превращается из пятипалой лапы в один острый коготь – склеиваются все пальцы в одно заострённое нечто, напоминающее копьё, и это нечто летит прямо в Тэуна.
Он не может двинуться с места: позади Бэм, а его он поклялся защищать. И поэтому коготь пропарывает бок, кровь мгновенно брызжет на спину и живот. Тэун падает, Харин кричит и, присев, сворачивает монстру шею. Тэун слышит отчётливый неприятный хруст и чавканье.
«Видимо, господина До тоже подвергли какому-то ритуалу, раз его тело всё переломано и, кажется, давно разлагается».
«Не отключайся», – говорит пацан в наушниках. Тэун лежит на спине, его кровь заливает и без того красную ковровую дорожку, ведущую до самого парадного выхода из собора. Бэм склоняется над ним – лицо бледнее прежнего, от страха скулы ещё больше выделяются на молодом лице.
Харин присаживается рядом, и она сердится или боится – Тэуну не разобрать.
Он почти не ощущает боли. Это из-за бусины – Харин говорит, что прямо сейчас она действует как обезболивающее, но против такого сильного монстра, в какого превратился судмедэксперт, никого не спасла бы – ни упрямца Тэуна, ни другого менее везучего человека.
«Только не спасай меня», – хочет сказать Тэун, но вместо слов изо рта наружу рвутся одни булькающие звуки. «Откуда кровь в горле? Не лёгкие же пробило, в конце-то концов».
Харин рычит на него: «Заткнись!» – и склоняется, чтобы поцеловать.
Бусина в желудке Тэуна ползёт вверх, ныряет с языка Тэуна в рот к Харин, потом возвращается обратно в его тело: крутится там, набирая обороты. Тэун чувствует это, а ещё то, какие влажные и солёные от слёз губы Харин. Его бросает в жар, внутренности словно поджигаются каким-то пламенем. За спиной у Харин горят шесть хвостов, к ним присоединяется ещё один.
«Зачем?» – думает Тэун.
«Зажило бы на мне как на собаке», – думает Тэун.
Он закрывает глаза всего лишь на мгновение, но когда открывает их снова, то слышит негромкий разговор между Харин и Бэмом:
– От него пахнет травами и могильной землёй, – говорит Бэм. – Этого человека точно в обряде прополос-с-скало. – Тэун поворачивает голову и наблюдает за ними всё ещё лёжа на полу.
– Что-то необычное ещё приметил, пока он был жив? – спрашивает Харин. Бэм кивает.
Лисица и змей сидят над мёртвым телом монстра: из его груди торчит каблук Харин, и весь он выглядит ошпаренным – Бэм вылил на него ещё воды.
– Он не был похож на простого чхакс-с-си, в нём что-то ещ-щ-щё было. Похожее на параз-з-зита вроде червей. Я вс-с-стречал таких давно, ещ-щ-щё в Чос-с-соне.
– Рядом с Союлем, верно? – уточняет Харин. Бэм снова кивает.
– Опять наш гоблин постарался? – встревает в разговор Тэун и пытается подняться. Всё тело ломит, словно по нему бульдозером проехались, Тэун охает и падает обратно на локти.
Харин и Бэм оказываются рядом, Бэм подаёт ему руку и помогает сесть.
– Ты меня защитил, хён, – говорит он, пока Тэун морщится. Вот теперь ему больно. «Да что же это такое? Похоже, бусина – нестабильная вещица, которой вечно нужна подзарядка. Как батарейке айфона…»
– Какой ценой! – восклицает Харин, и её сердитый голос прыгает вверх, к сводчатому потолку, и возвращается обратно эхом. Тэун отмечает, что рядом с крылатыми ангелочками под сводом апсиды остался вязкий след от бывшего эксперта До, и если знать, то никак не спутаешь: на пузике одного из милашек виден явный отпечаток липкой ступни.
– Мы опозорили храм Господень, – хрипит Тэун, пытаясь отшутиться. По его милости у Харин теперь семь хвостов, если не восемь, и он приблизил свою будущую жену к забвению. Опять.
– Не умирает тут никто, – говорит Харин, будто прочитав мысли Тэуна. Он удивлённо вскидывает брови, и Харин, поняв его немой вопрос, показывает на свои уши.
Она забрала у Тэуна наушники, ого.
– Пацан помогает нам вычислить того гада, что подселили к вашему судмеду…
Теперь она прислушивается к голосу из наушников, кивает, кусает нижнюю губу. Тэун облизывается и садится, прижимая руку к дырявой футболке. Опять он весь в крови и с трудом соображает, пока вокруг него решаются чьи-то судьбы. Эксперта До, например.
– Мы думаем, к вашему судмеду подселили червя, – поясняет Бэм, присаживаясь рядом с Тэуном прямо на пол. У него на скулах и лбу блестит чешуя, словно он вспотел. Бэм замечает расфокусированный взгляд Тэуна и хмыкает. – А, это. Я не могу больше обращаться в змея, но в моменты опасности сущность проявляется, это происходит ненамеренно.
– Прямо как Джи или Хичжин, – кивает Тэун, вспоминая мохнатые скулы домового и блестящие чешуйки на щеках у русалки.
– Ага, точно. Из нас всех только нуна способна обратиться в лисицу полностью, но для этого ей нужна бусина.
– Ох. – Тэун облокачивается на деревянную скамью затылком и на мгновение прикрывает глаза. – Бусина эта точно святой Грааль. Я начинаю подозревать, что она не всегда Харин принадлежала – такой мощный инструмент в руках кумихо, которая приказам слабо подчиняется… Стал бы Тангун отдавать ей столь важное сокровище?
Бэм беззаботно пожимает плечами, а потом смотрит в ту же сторону, куда и Тэун, – на Харин, склонившуюся над телом многоногого судмедэксперта. Фу, ну и зрелище: он весь размяк и как-то… потерял форму, словно вместе с жизнью потерял часть костей. Хотя кожа и полчаса назад на нём лоснилась, точно змеиная, будто он хотел её сбросить и переродиться.
– Разве смертные с паразитами внутри должны так выглядеть? – уточняет Тэун у Бэма. Тот качает головой, длинные белые волосы касаются его плеча и застревают между футболкой и свитером. Несмотря на мерзкую слизь, в которой Бэм побывал минут пятнадцать назад, выглядит он всё равно точно ангел. Ну надо же, кто бы мог подумать, что имуги может оказаться таким… невинным.
– Он странно пахнет, – говорит Бэм.
– Ага, – выдыхает Тэун, – он то же самое о тебе сказал. Перед тем, как напал. Сказал, ты сладко пахнешь.
Бэм вдруг краснеет и прячет смущённую улыбку в вороте вязанного свитера.
– Прос-с-сто я молод. Молодые квемули пахнут, ну, с-с-слаще, чем взрослые. Как у собак, знаешь…