Дело шло быстро, и к вечеру мы управились с большим и малым залом. Оставались полы и потолки, которыми планировали заняться в ближайшее время. Реставратор должен был прибыть со дня на день, так что вопрос с мебелью тоже можно было считать относительно решенным.
Около шести часов, когда все начали расходиться, я собралась в Дом лисьей Покровительницы. Наоми сказала, что видела тату Бертину и та просила передать, что будет ждать меня вечером.
Перед тем как уйти, я заперла кафе и собрала красочный букет из кленовых листьев. Спереди велосипеда была подвешена корзина, и мне хотелось ее украсить.
Ярко-красные и желтые листья добавили моему коню красочности, и результат порадовал. Вместе со старым, местами ржавым железом это смотрелось своеобразно. Люблю такие штуки и сочетания.
Тата Бертина уже ждала меня у входа в храм. Оказавшись перед этим строением, я ощутила себя несколько странно. Это место вроде как местная святыня, и мне не хотелось сделать что-нибудь не так.
На довольно широком крыльце стояла небольшая скамеечка для обуви. Перед тем как войти внутрь, пришлось снять кеды и оставить их снаружи. Интересный обычай.
Прихожей в Доме Покровительницы не имелось, и, войдя, мы сразу оказались в просторном зале. Стены и высокий потолок были выкрашены в красные тона, пол – в насыщенно-каштановый. По всему залу на полу лежали циновки, а в дальнем конце помещения возвышалась статуя. Это была девушка с лисьими ушками и девятью хвостами. В руках она держала охапку колосьев, на длинных белоснежных волосах виднелись вплетенные красные бусины и бубенцы. Сперва показалось, что статуя каменная, но, присмотревшись внимательнее, заметила, что она деревянная и окрашена качественной краской.
Вот что ремонт с людьми делает. Скоро краска мне сниться будет.
Как только мы вошли, к нам с татой тут же подошла служительница. Девушка чем-то напоминала банщицу, виденную мной сегодня утром. Такая же невысокая, худенькая и рыжая. Она была одета в длинное прямое платье, на шее висел кулон. Видно, что-то вроде амулета.
– Мими Лисанна, – служительница склонила голову и жестом указала на статую, – прошу за мной.
Мы подошли к Покровительнице, и я увидела стоящий в углу маленький столик, на который не обратила внимания вначале. На нем возвышался подсвечник, стояла простая глиняная миска и лежали пшеничные колосья. Кстати, в миске находилась перловая крупа. Удивительно, правда?
Служительница и тата Бертина дважды хлопнули в ладоши, затем сложили их вместе и замерли. Тата взглянула на меня, как бы приглашая сделать то же самое.
Ну а я-то что? Поаплодировала. Тоже замерла, краем глаза на них косясь. Лица у лисиц были возвышенно-сосредоточенными, отчего почувствовала себя этаким трудягой-трактористом на вечере высокой поэзии. Не в обиду трактористам будет сказано, – их труд уважаю.
Важностью момента не прониклась. Чтобы чем-то себя занять, принялась рассматривать статую. Снова привычка, да.
А она высокая, искусно вырезанная, проработана каждая мелочь. Взгляд у Покровительницы очень сложный, в нем есть одновременно и приветливость, и мудрость, и умиротворение, и даже чуть-чуть плутовства. Куда уж лисе без этого? Вот только девять хвостов напрягают. Почему-то сразу возникает ассоциация с Чернобылем и мутациями. Брр… Наверное, я какая-то неправильная. Мозг не в ту сторону работает.
Кстати, с одним хвостом и ушками лисы кажутся мне довольно милыми. Но вот насчет того, хочу ли я становиться такой или нет, так до сих пор и не определилась. С одной стороны, как бы надо, но с другой… Хоть я и доверяю тате Бертине, подстраховаться не помешает. Все-таки ее нанимала Илана, а «мамочка» умеет промывать мозги. Надо будет проконсультироваться по поводу инициации у Наоми. Или у бабульки Роззи. Ну, или у Диана, на худой конец. Должен же он во всем этом разбираться, раз в деревне живет!
После нескольких минут молчания и взывания к Покровительнице мы разместились на циновках. Вернее, разместилась я и служительница. Тата Бертина при всем желании не смогла бы. А если бы вдруг смогла, то для ее подъема пришлось бы вызывать поминаемого мной тракториста. Очень-очень габаритная женщина. Кажется, теперь я знаю, кто будет нам кассу в кафе делать.
Я села в позу лотоса, но меня тут же обломали. Служительница велела подобрать под себя ноги и положить руки на колени. После того как это выполнила, мне был прочитан краткий курс йоги, как я его обозвала. Суть в том, что надо сидеть, расслабляться и искать внутреннюю гармонию. Дескать, я сама все почувствую и пойму.
Сижу. Расслабляюсь. Ищу гармонию.
Дзен постигаться не желает. Ни через пять минут, ни через десять, ни даже через полчаса.
А колени-то начинают болеть. Так и чувствую себя буддистским монахом, который пытается просветлиться, но вселенная не желает его слышать. Обидно даже. Судя по озаренному лицу служительницы, у нее проблем с этим нет. А я же как бы еще и высшая, что, по ее словам, должно помогать при общении с Покровительницей.
Минут через сорок закрадывается заманчивая мысль: а может, ну его? Волосы у меня русые, всю жизнь прожила в облике человека. Что, если я вообще бракованная по всем параметрам и никакая не двуликая?
Кстати, такой вариант меня бы вполне устроил. Ушки у меня симпатичные, маленькие. Без шерсти, что очень радует. При мысли о том, что может появиться хвост, хочется трижды сплюнуть через левое плечо и крикнуть «чур меня!».
Единственное, что радует, – это запах. Да-да, я снова села на своего любимого конька. В Доме витают ароматы терпких масел и благовоний, зажженных у статуи.
– Ну как? – полушепотом спросила служащая. – Почувствовали?
Эх, милая, как бы тебе сказать, чтобы не расстроить…
– Нет, – не стала врать. – Ничего.
– Совсем? – спросила тата, все это время мужественно простоявшая на ногах.
– Совсем, – добила я. – Ни-че-го.
Они со служительницей переглянулись и синхронно вздохнули.
Дольше задерживаться в храме смысла не было. Договорившись, что завтра я приду в это же время, мы разошлись.
Чувствовала себя странно. Раньше я пару раз пыталась включать релаксирующую музыку и медитировать – эффект и то был лучше. Сегодняшнее приобщение к духовным сокровищам не вызвало ничего, кроме скуки и желания зевать.
Неправильная ты, Алиска. Что тут поделаешь.
Выйдя на крыльцо, я склонилась к скамеечке и принялась обувать кеды. Когда завязывала шнурки, увидела рядом черные сапоги. Даже глаз поднимать не потребовалось, чтобы понять, кому они принадлежат.
– Снова по долгу службы? – усмехнулась я, приняв вертикальное положение.
– И не только. – Типчик как-то подозрительно улыбнулся и огорошил вопросом: – Временная подработка нужна?
Мог бы не спрашивать.
– Знаю, что нужна, – кивнул он. – И у меня к тебе встречное деловое предложение.
Уже интересно. Заинтриговал.
– Надо признать, готовить ты, лисичка, умеешь. В этом мне доводилось убеждаться неоднократно. Я этим умением обделен, и любое столкновение меня и плиты приводит, скажем так, к не самым радужным последствиям. В общем, предложение таково: ты готовишь мне ужины, я за это плачу. Пять туйе в день.
– Десять, – моментально возразила я, хотя была согласна и на один.
Вот, пожалуйста, – всего ничего пожила среди лисов и уже научилась торговаться.
– Остановимся на семи. – Турьер ничуть не уступал хитрым рыжим плутам. – Приступаешь сегодня.
Возражать даже и не думала. Побуду личной поварихой, от меня не убудет. А деньги нужны. Ой как нужны.
Под заинтересованным взглядом типчика я села на велосипед и медленно поехала в сторону его дома. Диан шел рядом, и с его лица не сходила ироническая улыбка. Ну да, мими на велосипеде, должно быть, явление нечастое. Судя по лицам встречающихся по пути жителей деревни, их эта картина тоже удивляла. Ничего, пусть привыкают.
Не все же им высших чуть ли не божествами считать.
Глава 11Лисья мята и разговоры по душам
В доме Диана с прошлого моего визита стало гораздо чище. Не абсолютный порядок, но рубашки на полу не валялись. Вазы тоже. А вот на кухне, куда я прямиком направилась, все обстояло гораздо хуже.
Свинарник.
Самый настоящий.
Я взяла губку для мытья посуды двумя пальцами и поморщилась:
– Пять туйе сверху за разгребание этого…
– Идет, – не моргнув глазом, с ходу согласился типчик. – Если спасешь сковородку, даже семь.
Вначале не поняла, с чего вдруг такая щедрость, но, когда увидела пригоревшую, покрытую жиром сковороду, все встало на свои места. Нет уж, здесь семью не отделается! Да отскабливание этого ужаса можно подвигом считать!
Как бы то ни было, долго себя ждать не заставила и принялась за уборку.
Первым делом взялась за посуду, сгрудившуюся в раковине.
Это сколько же ее не мыли? И сколько, стесняюсь спросить, надо было съесть, чтобы накопилось столько посуды?
Куча тарелок, ложек, вилок, ножей, чашек словно бы смотрели на меня тоскливыми глазами и горестно вздыхали, сетуя на безответственность своего хозяина. Сразу же вспомнилось детское стихотворение «Федорино горе».
Представив, как несчастная сковородка выпрыгивает в окно и несется по деревне, я негромко фыркнула.
– И ничего тут нет смешного! – Типчик с довольным видом развалился на стуле. – Хотя, если учесть, что прямо на моих глазах мими выполняет работу домработницы – да, занятно.
Я на секунду отложила тарелку и в упор посмотрела на него:
– Ты действительно так считаешь?
Создалось ощущение, что Диан где-то нажал кнопку мгновенной перемены настроения.
– Нет. Считаю, что любая работа лучше безделья. – Его голос прозвучал серьезно. – И в труде домработниц, уборщиц и прочих нет ничего зазорного. Даже наоборот.
В следующее мгновение снова щелкнула кнопочка, и по лицу типчика расползлась ленивая ухмылка.
– Так что работай, лисичка, работай.
Мысленно засчитав Диану еще один плюсик, я вернулась к мытью посуды. Сам турьер в это время тоже не прохлаждался и, расположившись прямо за кухонным столом, разбирал какие-то бумаги.