Неожиданно тата Бертина участливо тронула меня за руку и посмотрела в глаза:
– Лисанна, поверьте, мне бы искренне хотелось, чтобы вы были счастливы. Но Илана Танид от своего так просто не отступится. Будьте уверены, она сделает все для того, чтобы выдать вас замуж и сослать в северные земли. Если мими перестала вас допекать, это вовсе не значит, что она передумала.
В этом я и не сомневалась. И на подобное даже не надеялась. Было бы слишком просто, а в жизни так не бывает.
Тихо горела лучина, и в комнате ощущался едва уловимый смолистый запах. Он смешивался с ароматом выпечки, и этот дуэт придавал дому теплоту и уют. Даже несмотря на трудный разговор, чувства в этом домике возникали светлые. Бывает же.
Наступила короткая пауза. Было слышно, как за окном шуршит сухими листьями осенний ветер.
– Знаете, я ведь очень хорошо вас понимаю. – Тата вновь вздохнула, ее тоскливый взгляд был направлен на что-то, находящееся у меня за спиной.
Что она смотрит на висящее на стене фото, я догадалась сразу. Вернее, не догадалась, а почувствовала. Интуитивно. И знала, что сейчас тата Бертина расскажет что-то из своего прошлого. Нужно лишь дать ей немного времени.
– Хоть я и не из высших, замуж тоже выходила по велению родителей. – Охристые глаза учительницы затянулись поволокой воспоминаний. – Он был из хорошей семьи, живущей за счет торговли. Отец продавал в город крупные партии тамаринда и прочих специй. Не считая высших лисов, эта семья была самой богатой в деревне. Мои родители тоже не бедствовали. Согласия ни у меня, ни у него никто не спрашивал. Ниаль был достаточно практичен, чтобы понимать выгоду такого союза. А я просто не могла пойти против воли родителей. Так и сошлись. О любви речи не шло. Да, было уважение, но счастья это не принесло. А потом Ниаль заболел. Знахари не сумели помочь, и он сгорел меньше чем за полмесяца. Детей мы завести не успели, второй раз замуж я не вышла, поэтому так и живу одна. Да… А ведь в день свадьбы мне казалось, что хуже быть просто не может. Как оказалось, может. Одиночество – вот что самое страшное. И даже несмышленые лисята, которых я обучаю, не могут заполнить пустоту в сердце…
Тата Бертина погрузилась в себя и словно не замечала ничего вокруг. Я смотрела на нее и видела одинокую, несчастную, но в то же время умудренную опытом женщину. И было в ней что-то такое, что еще больше укрепило мою к ней симпатию. Если одиночество самое страшное, то искренность – самое дорогое. И о том, и о другом я знаю не понаслышке.
Неожиданно лиса опомнилась и покачала головой:
– Мими Лисанна, милая, не слушайте меня! Вы – не я. И у вас все будет по-другому.
В этом не сомневаюсь. Если Илана не намерена идти на попятный, то я отступаться не намерена вдвойне.
Сейчас я заручилась поддержкой турьера, мудрой лисицы, маленького шустрого лисенка, и мы еще посмотрим, кто кого!
– Спасибо вам, – просто улыбнулась, зная, что другие слова сейчас будут лишними.
Мы тепло расстались, и тата Бертина сообщила, что, если мне что-нибудь понадобится, я всегда могу рассчитывать на ее помощь.
По дороге к дому думала о том, что мне еще предстоит многое узнать. И учительница права: начать следует с детального изучения местных законов. Не сомневаюсь, что существует маленькая неприметная лазейка, с помощью которой можно избежать дурацкой свадьбы. И я обязательно ее найду. Нужно лишь как следует постараться.
Глава 12Масала-чай и сон из детства
Этим вечером я решила расширить границы своих владений. Говоря проще, совершить вылазку на чердак. Уже давно собиралась, но никак не могла улучить подходящее время.
Перед тем как вернуться в кафе, забежала к Диану и удостоверилась, что щи в качестве ужина его более чем устраивают. Быстренько сообразила еще и овощной салат, получила законные туйе и поспешила к себе.
Поднявшись на второй этаж, перетащила деревянную лестницу и влезла по ней на чердак. При этом умудрилась засадить в ладонь две занозы. Пришлось спускаться, вытаскивать и потом снова повторять попытку.
Чердачок меня удивил. В хорошем смысле. Он был совсем небольшим, но именно таким, каким полагается быть каждому порядочному уютному чердаку. Я зажгла припасенную свечу, и желтый огонек обласкал светом дощатый пол, стоящее у маленького оконца кресло-качалку и сундук. Здесь не было хлама, который обычно отправляют в такие комнатки за ненадобностью. Как ни странно, не было и грязи. Слой пыли, конечно, присутствовал, но пара взмахов волшебной тряпочкой решила эту проблему.
Чуть приврала – не только волшебная тряпочка, но и волшебная шваброчка участвовали в этом действе. А еще ведро воды. Как тащила его наверх по шаткой лестнице – это отдельная история.
На чердаке обнаружился и маленький столик, застеленный кружевной салфеткой. Судя по всему, когда-то она была белоснежной. Теперь посерела. Вероятно, ее вязали вручную. И не кто-нибудь, а Дэлия, хозяйка кафе.
Я ненадолго спустилась вниз, захватила кружку полюбившегося чая, дневник и конституционное право, после чего вернулась обратно.
Поставила на столик подсвечник и разместилась в кресле. Решила позволить себе маленькую слабость и потому первым делом вернулась к чтению дневника. Изучение конституции занятие полезное, но требующее определенных мыслительных усилий. Вникать во все это лучше после того, как немного отвлечешься.
Несмотря на довольно насыщенный день, ни сонливости, ни усталости не чувствовала. Поэтому этим вечером планировала посидеть подольше.
По мере чтения дневника я проникалась к Дэлии все большей и большей симпатией. Многие вещи, которые она описывала, находили отклик в моей душе. Далеко ходить не надо, одни рецепты чего стоили. Я разделяла ее мнение, что еда – это в первую очередь любовь и творчество. Настоящие, именно настоящие блюда творят волшебство уюта, объединяют и дарят людям радость.
«Сегодня тата научила меня готовить настоящий хлебный пудинг, – гласила запись за 2 апреля 1989 года. – Сначала нужно смазать маленькие формочки сливочным маслом. Затем положить на дно слой абрикосового джема. Следом уложить нарезанный тоненькими ломтиками белый хлеб, также смазанный маслом. Каждый слой следует чередовать с сушеными ягодами. Тата сказала, что самый вкусный пудинг получается, если брать ягоды с кислинкой»…
Следом шло описание рецепта. Требуется взбить яйца с сахаром, добавить сливки и молоко. Для аромата – капельку ликера. Залить этой смесью хлеб и дать постоять двадцать минут. После поставить в духовку и запекать до румяной корочки. Чуть ниже шел перечень и количество всех ингредиентов.
Рецепт мне понравился, и я решила взять его на заметку. Вообще было бы здорово восстановить прежние рецепты и включить некоторые блюда в меню нашего кафе. Обязательно надо этим заняться. Тем более что ко мне в руки попало такое сокровище.
Следом за рецептом в этот же день была сделана еще одна запись, которая привлекла мое внимание. Неприятное ощущение, что я читаю чужой дневник, давно отступило.
Прости, совесть, но оторваться от чтения уже не могу.
«Здесь хорошо. Весна чувствуется все явственнее, и лес начинает дышать. Он сбрасывает долгий зимний сон и возвращается к жизни. Мне нравится смотреть на озерную гладь и вдыхать свежий апрельский воздух. Сейчас он пахнет травой и поздними подснежниками. Люблю это место. Кажется, оно меня понимает. Впитывает и радость, и грусть – поддерживает и сопереживает.
Сегодня матушка сказала, что нашла мне подходящего жениха. Не хочу замуж! Хотя сестренка говорит, что это здорово. Ей повезло, они с мужем счастливы. А я…»
Дальше запись обрывалась.
М-да… Прямо не деревня, а брачное агентство. Куда ни плюнь, везде свадьбы. Причем принудительные.
Судя по прерванной записи, Дэлию что-то отвлекло. А сама запись, вероятнее всего, была сделана на том самом лесном озере, куда мы намеревались съездить с Адамом. Теперь желание наведаться в это место стало еще сильнее.
Читать дневник было крайне интересно, но «легкое чтение» никто не отменял, так что пришлось переключиться на него.
Опустив ноги на пол, я водрузила на колени внушительную книженцию и открыла последнюю страницу, чтобы изучить содержание. Всего насчитывалось сто девятнадцать параграфов, в каждом из которых было от семи до десяти подпунктов. За пару вечеров точно не осилить. Да что там, даже месяца не хватит. Разве что просто глазами пробежаться. Но это не мой случай, требуется изучить все досконально. Хотя если учесть, что половина написанного имеет отношение к обычным людям, задача несколько упрощается.
Я открыла двести двадцать восьмую страницу, с которой начиналась информация о двуликих. Повествование велось ожидаемо сухим канцелярским языком, от которого хотелось зевать. Сразу вспомнились времена, когда я ночами тосковала над скучными учебниками, собираясь поступать на экономический.
Описания размазывались, как каша по тарелке. Одно определение или сноска занимали чуть ли не полстраницы, и, читая окончание длинного предложения, забывалось, о чем говорилось вначале. Приходилось перечитывать по нескольку раз. Не помогал в работе и шрифт, который был крайне мелким. Вот сейчас бы мне однозначно пригодилось феноменально острое зрение семейки Танидов.
В итоге на ознакомление всего с двумя страницами ушел целый час.
По большей части все из прочитанного я уже знала, но были и моменты, ставшие открытиями. Во-первых, выяснилось, что блондины лисицы по статусу выше обычных турьеров и равны живущим при деревнях. Во-вторых, существует несколько обстоятельств, из-за которых высшие могут потерять уважение. К ним относится стабильный неурожай, постоянные болезни жителей деревни и рождение у высших мертвого ребенка. Насколько я поняла, все это приравнивается к немилости Покровительницы. В давние времена при таких обстоятельствах высших лисов изгоняли из деревень и те становились отверженными. Впрочем, в настоящее время ситуация тоже не слишком изменилась.