При упоминании о волке Диан на миг нахмурился:
– Твоим спасением мы обязаны Блэку. Должен признать, он оказался лучше, чем я о нем думал.
Немного помолчав, турьер продолжил:
– Пока Сэм отводил тебя в лес, Бертина и служительница пытались привести Илану в чувство. К слову, служительница тоже покидает деревню. Ее не изгоняют, она сама так решила. Считает, что после всего случившегося не заслуживает права находиться при Доме Покровительницы. Она не поняла, что ты находишься под действием отвара, и теперь не перестает себя за это корить. Кроме того, ей предстоит отбыть соответствующее наказание. Обряд был запрещенным.
Это известие не вызвало у меня никаких чувств. Хотя нет, вызвало облегчение. Если бы она осталась, то постоянно бы напоминала своим присутствием о тех событиях. А так с глаз долой – из сердца вон.
– Кстати, это все, – Диан обвел рукой заваленную подарками гостиную, – благодаря словам служительницы. Она рассказала обо всем, что случилось. В частности, о том, что лисья Покровительница лично прервала обряд. Жители деревни без лишних слов ей поверили, и теперь ты для них… даже не знаю, какое подобрать определение…
– Благословленная, – подсказала я. – По-настоящему благословленная.
– Привести Илану в чувство тогда так и не удалось. Сообразив, что их планам пришел конец, Бертина пошла за Леонисом. Она надеялась, что он заберет жену, а заодно и ее и они вместе незаметно покинут деревню. Но Леонис ее удивил.
– Неужели отказался? – От любопытства я даже подалась вперед.
Диан весело хмыкнул:
– Не поверишь, но так и было! Заявил, что устал от такой жизни и хочет сам сдаться турьерам.
Я задумчиво кивнула:
– Здесь все понятно. Как и с татой Бертиной. А вот что с Сэмом? Почему он пошел на это?
– Ничего интересного, – Диан пожал плечами, – обычная жажда выгоды. Таниды никогда не бедствовали, и Илана неплохо ему заплатила.
Судя по всему, очень неплохо.
Сидеть в гостиной, чувствуя себя цветочной феей, я бы могла бесконечно. Хотелось повести себя как ребенок и, отдавшись порыву, зарыться в подарки. Срывать упаковку, шуршать оберточной бумагой и с непосредственным восторгом рассматривать содержимое.
Но вместо этого пришлось наспех собираться. Вместе с остальными вещами Диан принес и одежду – новую, даже ценники сохранились. В ответ на мой вопросительный взгляд типчик невозмутимо заявил, что тоже имеет право сделать мне подарок. Я надела симпатичное темно-зеленое платье, обула мягкие сапожки и накинула рыжую меховую безрукавку. М-да, вот что значит подарок со смыслом! Как есть лиса! И кстати, рыжий окрас нравится мне гораздо больше белоснежного.
Когда мы выходили из дома, я ощутила, как ладони внезапно стали влажными.
– Слушай, – обратилась к Диану, чувствуя возрастающее волнение, – там сейчас будут все лисы?
Турьер резко остановился и серьезно произнес:
– Если не хочешь видеть Илану, можешь не идти. Тебе совсем не обязательно там присутствовать.
Предложение звучало крайне заманчиво, но мне было необходимо поставить точку в этой истории. Увидеть блондинов и перелистнуть эту страницу своей жизни.
С другой стороны, имелся еще один немаловажный момент.
– Я вот о чем подумала… Если Илану с Леонисом изгонят, а Кэти уедет с Виатором, то ответственность за источник целиком и полностью ляжет на меня?
– Именно так, – подтвердил Диан.
Я растерялась:
– Но ведь мне по-прежнему не даются полные превращения! Вдруг у меня не получится и я подведу всю деревню?
– Ты так и не поняла? – Мягко улыбнувшись, Диан отвел от моего лица выбившуюся прядь. – В тот момент, когда ты бросилась на одного из серых волков, превращение практически произошло. Тата Роззи мне об этом рассказала. И не завершилось оно по одной простой причине: ты не захотела. Дело не в серебре, которое ты носила долгое время, и не в том, что жила в другом мире. А в тебе самой.
В памяти во всех подробностях всплыла картина, когда мне захотелось собственноручно придушить серых. Тогда чувства до того обострились, что я утратила над ними контроль. А мир стал таким красочным, каким никогда не виделся прежде.
Наверное, Диан прав. Я чувствую себя как человек и веду себя так же. Отсюда и невозможность превращения.
– И это хорошо. – Улыбка турьера стала шире, и он привычно потрепал меня по голове. – Оставайся сама собой. Меняться не к чему – подпитывать источник ты сможешь и так. К тому же моя мама упадет в обморок, если вместо будущей невестки увидит пушистую зверушку.
Издевается.
Когда дошел смысл последнего предложения, сердце забилось чаще.
– Диан-Диан… – Я притворно укоризненно покачала головой. – Кто же тебя учил так предложение делать?
– А чем плохо? – Он кивнул на обилие цветов, которые заполнили даже гостиную. – Только давай кольцо и прочие формальности оставим на потом. Сейчас опаздываем.
– Тоже мне романтик, – проворчала чисто для проформы, а губы уже расплывались в счастливой улыбке.
Но чуть-чуть недовольства – это святое. Мы, женщины, всегда найдем для этого повод. Даже если несчастный мужчина сделает все идеально.
Главная улица деревни в буквальном смысле гудела. По обеим сторонам дороги выстроились все жители, которые переговаривались между собой и что-то громко выкрикивали. Заметив в толпе знакомые лица, мы стали протискиваться к ним. Хотя протискиваться и не приходилось – завидев нас, лисы мгновенно расступались. А некоторые даже норовили до меня дотронуться. Я ощущала себя местной достопримечательностью, которую все гладят наудачу.
– Алиса-а!! – завопил Ян, стоило нам к нему приблизиться.
С громкими воплями он бросился навстречу и крепко меня обнял. Что-то мне подсказывало – это далеко не последние объятия за этот день.
Наклонившись, я чмокнула мальчишку в чумазую веснушчатую щеку и в этот момент услышала где-то поблизости голос Адама. Он и Наоми одновременно заключили меня в объятия номер три.
Внезапно наступила тишина. Все разом смолкли и обратили взгляды в ту сторону, где находился дом Танидов. Найдя руку Диана, я крепко сжала его пальцы и посмотрела в том же направлении.
Калитка отворилась, и из двора в сопровождении пяти турьеров вышли Илана и Леонис. Чуть позади шли Сэм и тата Бертина.
Направляясь сюда, я думала, что морально готова их увидеть. Но, как оказалось, нет. Глядя на тату, ощутила, как болезненно сжимается мое сердце. Была уверена, что не стану ее жалеть, но ошиблась и в этом. Возможно, после всего случившегося она должна была вызывать неприязнь, но вместо этого я ей сочувствовала. Да, тата совершила много ошибок, но разве я имею право ее судить? Женщину, которая из-за любви к чужому ребенку пошла на преступление. Не имея своих детей, так привязалась к воспитаннице, что была готова ради нее на все.
Как только процессия ступила на дорогу, стоящие на обочине лисы громко закричали.
– Изгоняем! – сотряс воздух дружный возглас. – Изгоняем! Изгоняем! Изгоняем!
– Изгоняем! – с энтузиазмом вторил стоящий рядом Ян.
Я молчала и только крепче сжимала руку Диана.
Всегда гордая и самоуверенная, сейчас Илана выглядела раздавленной. Она шла под руку с Леонисом, который в отличие от жены держался спокойно и уверенно.
– У них будет возможность исправиться, – шепнул Диан, словно прочтя мои невеселые мысли. – После тюрьмы им предоставят возможность реабилитироваться, сослав в дальние деревни. Если не сломаются и осознают собственные прегрешения, сумеют начать новую жизнь.
Это внушало оптимизм.
Может, я и форменная дура, но ненавидеть Танидов не могу. Глядя на Илану, так и вижу маленького недолюбленного ребенка, спрятавшегося глубоко внутри. И теперь, когда знаю, откуда в ее сердце взялась такая зависть и злоба, могу ее понять.
Не оправдать, не принять ее поступков, но понять.
Когда идущие под конвоем лисы поравнялись с нами, Илана внезапно остановилась и, подняв голову, посмотрела прямо на меня. До этого безразличные, ее глаза заблестели. В них отразилась вся палитра снедающих ее чувств – зависть, ненависть, злость, отчаяние и снова зависть.
Проследив за ее взглядом, Леонис виновато втянул голову в плечи и увлек жену за собой.
Теперь только время покажет, кто одержит верх – Илана или ее внутренняя тьма. Потому и считаю, что при любых обстоятельствах нужно смотреть на жизнь с оптимизмом. Стоит дать волю негативу, он разрастется и сожрет.
На тату Бертину я больше не смотрела. Сосредоточилась на Сэме – единственном, к кому не питала никаких чувств. В отличие от остальных этот поступил действительно мерзко. Предать тех, кто хорошо к тебе относился, ради денег, – что может быть хуже?
Саму церемонию изгнания я представляла несколько иначе, но была рада, что она не заняла много времени. Когда Таниды и остальные завершили шествие по дороге, жители деревни еще раз прокричали слова об изгнании, и на этом все закончилось.
Сразу после того как изгнанные в сопровождении турьеров покинули деревню, к нам с Дианом подошли супруги Рин. Надо же, об этих двоих я уже успела позабыть.
Лили, непрестанно утирая глаза беленьким платочком, попросила прощения. Призналась, что они с мужем были готовы меня подставить, подсыпав в нурин яд. И не сделали это лишь потому, что их предупредила тата Бертина.
Только сейчас я вспомнила, что именно тата зашла на кухню кафе в тот момент, когда мы разговаривали с Дианом. Видимо, тогда она и услышала, что мы знаем о планах семейки Рин и собираемся поймать их с поличным.
Когда толпа стала расходиться, наша неизменная компания отправилась в кафе. Хотя почему неизменная? Учитывая отсутствие Сэма и присутствие Кэти, очень даже обновленная. К слову, кузина не переставала меня удивлять. Она стала более сдержанной, не скандалила по поводу и без повода и не отходила от Виатора. На изгнание родителей она отреагировала своеобразно. Спокойно наблюдала за всей церемонией, и на ее лице не дрогнул ни единый мускул.