Стоило мне сделать попытку ее поддержать, как Кэти возразила:
– Маму всегда интересовала только она сама, а папа во всем ей потакал. Мои желания никого не волновали, и я рада, что наконец могу быть свободной. Все мы получаем то, что заслуживаем.
За такой небольшой промежуток времени двоюродная сестренка действительно изменилась. Должно быть, она просто повзрослела.
В кафе творилось что-то невообразимое. В большом зале был накрыт огромный стол, рассчитанный на тридцать персон. Как оказалось, праздновать мои друзья собрались с большим размахом и блюд наготовили не меньше, чем на самый важный праздник. Утка в апельсиновой глазури, запеченная с розмарином рыба, сочное мясо, многообразие овощных гарниров, – запахи обрушились на меня подобно цунами.
Мы с Наоми отправились на кухню, чтобы помочь тате Роззи. Среди тех, кто пришел проводить изгоняемых лисов, бабульки не было – видимо, она весь день проторчала у плиты. И это было удивительно. Глядя на то, как маленькая хрупкая старушка управляется сразу с пятью сковородками и таким же количеством кастрюль, я испытывала искреннее восхищение.
И все-таки она неподражаема!
– Тата Роззи! – окликнула я, едва мы с Наоми вошли на кухню.
Не отрываясь от помешивания острого карри, бабулька хмыкнула:
– Очнулась-таки!
– Спасибо вам, – поблагодарила ее, подойдя ближе. – За то, что помогли в лесу. И вообще, за все.
На меня все-таки соизволили посмотреть:
– Дневник-то прочитала?
– Прочитала… – Я замолкла на полуслове.
Бабулька вернулась к содержимому кастрюли, утратив ко мне всякий интерес.
– Что за дневник? – полюбопытствовала Наоми. – Та зеленая книжка, которую ты всюду с собой таскаешь?
Я просто не находила слов и продолжала сверлить тату Роззи ошарашенным взглядом. Одновременно начинала понимать, насколько все-таки была глупой. Уже давно можно было догадаться, что тата, которую Дэлия так часто упоминала в дневнике, это и есть бабулька. Кружевные салфетки, лежащие на чердаке кафе и в доме таты Роззи, ее умение прекрасно готовить, нелюбовь к Илане и помощь мне – все сходилось.
– Так это вы мне его подбросили? – спросила я, хотя и так знала ответ.
Бабулька дважды причмокнула, что в ее случае означало полное согласие.
– Почему не рассказали обо всем сразу?
Даже не ожидала, что дождусь ответа, но тата Роззи вновь меня удивила.
– Иногда поиск ответов бывает важнее их самих, – глубокомысленно изрекла она, отправляя в карри щепотку тамаринда. Затем зачерпнула соус ложкой, поднесла к губам и, распробовав, добавила еще две. – К тому же я все время за тобой присматривала.
– Присматривали? – Мои брови изумленно поползли вверх.
В мимолетном взгляде бабульки промелькнула обида.
– Стала бы я просто так на ту сторону ездить!
– Так в тот день вы поехали в Питер вместе с Дианом, чтобы меня встретить? – Я удивилась еще больше.
– Заодно по городу погуляла, – флегматично кивнула тата, – пока турьер с тобой возился.
А я-то все гадала, зачем она тогда на трамвае каталась! Вот тебе, Алиса, и объяснение. Правильно предупреждал Ян – бабулька со странностями. Но в этом и есть ее отличительная черта. Своеобразная изюминка, из-за которой ты вначале недоумеваешь, а затем к ней привыкаешь.
– Ты на них похожа, – улыбнувшись, неожиданно произнесла тата Роззи. – И характером, и внешне. Замечательные лисы были твои родители. Таких, как Дэлия, больше и не сыщешь…
Наступило время для объятий номер четыре.
Я просто не сдержалась от того, чтобы крепко-крепко ее обнять. От бабульки пахло домашней выпечкой и авиринами. Запах казался таким щемяще родным, что я почувствовала себя так, словно после долгого путешествия вернулась домой.
А потом было шумное застолье. Поздним вечером в кафе подтянулись остальные лисы. Конечно, всем места не хватило, но жителей деревни это ничуть не смутило. Те, кто не вместился в кафе, праздновали дома, и желтый свет в окнах горел всю ночь.
Руф притащил в кафе целый бочонок меда. Мы ели его огромными ложками, намазывали на пышные булочки и, смеясь, облизывали выпачканные липкие пальцы. Кто-то принес старый граммофон – тот самый, что играл на День Благодарения, и кафе наполнилось звуками музыки.
Счастливая, я смотрела на лисов, чувствовала рядом присутствие Диана и понимала, что обрела семью. Видела, как Адам что-то негромко шепчет Наоми, а та в ответ игриво улыбается. Как Ян с парой деревенских ребят носится по залу, пытаясь поймать невесть откуда взявшегося светлячка. Как Кэти доверчиво положила голову на плечо Виатору – я верила, что у них обязательно все сложится. Для начала чувств сестренки хватит на двоих. А там – кто знает? – возможно, Виатор тоже ее полюбит.
Эта ночь была полна настоящих чудес.
Теплых, живых, похожих на того самого мерцающего светлячка. Теплота, улыбки и любовь – волшебство, подвластное каждому.
И никакая магия с ним не сравнится.
Я сидела на широкой двуспальной кровати. Наконец-то!
Совсем недавно Диан привез в деревню свою маму, и она тут же оккупировала его дом. Что удивительно, новая жительница умудрилась моментально наладить отношения со всеми лисами, и те приняли ее как свою.
Словами не передать, как я волновалась, когда впервые с ней встретилась. Но волнения были напрасны. Мама Диана оказалась замечательным человеком, не лишенным чувства юмора. Она заявила, что безмерно рада, что ее шалопай наконец-то надумал жениться.
Да-да, теперь я могу похвастаться обручальным колечком, поблескивающим на безымянном пальце. Свадьбу решили отложить до весны.
Так вот, возвращаясь к кровати. Нам с Дианом пришлось перебраться в кафе, и этот несносный тип заявил, что ни одной ночи не намерен спать на матрасе. Пришлось тащиться в город и срочно покупать мебель. На это потратили уйму времени, но результат того стоил. Таки да, у меня снова новая любовь. Прости, старый добрый кухонный шкаф, но спальный гарнитур – это нечто.
В самом дальнем ящике тумбочки лежит пресловутая униформа, от которой, кажется, я не избавлюсь никогда. Диан, чтоб его… Иногда он просит ее надевать. И я слушаюсь. Чем бы любимый ни тешился…
Воображаю, в какой восторг пришел бы Борис Петрович. Униформа официантки в комплекте с лисьими ушками и хвостом. Наверное, растекся бы лужицей у моих ног и выписал кучу премиальных.
Хорошо, что увидимся мы не скоро.
Когда-нибудь я обязательно сяду в трамвайчик и съезжу на ту сторону. Поброжу по знакомым улицам, встречусь со старыми знакомыми и постою на той самой остановке. Снова пойдет дождь, и рядом окажется Диан. Мы сядем на старую рухлядь с номером «111111» и вернемся домой.
Но до этого еще далеко.
А сейчас вместо дождя на улице идет снег. Белый и пушистый, он падает крупными хлопьями, создавая неповторимую атмосферу уюта. Близится Новый год – наступила третья череда.
Сегодня Диан с Руфом съездили в лес и притащили елку. Большую такую, пушистую. Сейчас устанавливают ее внизу, скоро начнем украшать.
– Алиса! – донесся снизу недовольный голос типчика. – Тебя долго ждать?
Я хитро улыбнулась, полностью оправдывая данное им прозвище, и подумала, что задержусь еще на несколько минут.
Передо мной лежит раскрытый мамин дневник, в котором я делаю эту запись. Пускай последний запечатленный здесь момент будет радостным.
– Алиса! – Диан переходит на крик.
Посмеиваюсь и все равно не спешу. Обожаю его бесить. Он меня – тоже. Так и живем.
– Ну все, лисичка, ты попала! – Разозленный турьер ворвался в комнату и угрожающе двинулся к кровати.
Я быстро вскочила с места и, громко хохоча, принялась от него убегать. На этот раз Диан оказался проворнее, и через несколько мгновений я очутилась прижата к стене. Целовал он долго, страстно… прям – ух! Так и хотелось забыть о дурацкой елке и обо всем остальном.
Но дело важнее.
– Мне нужно кое-что дописать! – Нехотя вывернувшись из надежных рук, я вновь плюхнулась на кровать и подтянула к себе дневник.
Диан присел рядом, обнял за талию и, положив голову мне на плечо, заглянул в исписанные страницы.
Сейчас мы…
– Перестань дышать мне в шею! – возмутившись, пихнула его в бок. – Отвлекаешь!
Так вот. Пускай последняя запись этого дневника хранит в себе радостные воспоминания, одни из лучших в моей жизни. Теперь все так хорошо, что даже не верится. Кажется, в реальной жизни так не бывает.
Конечно, я знаю, что рано или поздно появятся трудности. Но в то же время верю, что вместе мы сумеем их преодолеть.
Написала эту строчку, а Диан выразительно хмыкнул. Я снова его толкнула.
Этот дневник я положу на полочку в детской, рядом с музыкальной шкатулкой. Сейчас там стало чисто и уютно. Когда-нибудь в этой комнате зазвучит детский смех, и малыш назовет меня мамой. Да-да, Диан, а тебя – папой. И нечего вопить «где моя холостяцкая жизнь?».
И вообще, еще столько всего может случиться! Это так здорово – знать, что впереди вся жизнь! Я не хочу ставить в дневнике последнюю точку. Для нее всегда будет слишком рано.
Именно поэтому заканчиваю запись последним многоточием…
В романе использованы стихи автора.