– Кажется, мы перешли границу, Каге-сан, – сообщил ронин, приставив ко лбу ладонь и поглядев вместе с Юмеко на подножье холма. – Уверен, мы уже в землях Тайо. До столицы рукой подать.
Остановившись в тени дерева гинкго, я окинул взглядом просторы, раскинувшиеся перед нами, и пришел к выводу, что он прав. Это и впрямь земли Клана Солнца. Мы вошли на территорию Тайо. Этот клан был, пожалуй, самым влиятельным среди Великих Кланов, хоть и не обладал военной мощью Клана Огня и в численности сильно уступал Клану Земли – а все потому, что в него входила императорская семья. Они правили столицей, Кин Хейген Тоши. С древнейших времен и по сей день императоры и императрицы всегда происходили из Клана Солнца.
Мой взгляд привлек блеск серебристой реки, змеящейся по долине и текущей к далеким горам.
– Это Хотару Кава, – сказал я. – Если идти по ней к северу, придем в столицу.
– Ага! И заметьте: мы перебрались сюда, минуя пограничные пункты, преодолевать которые был бы тот еще геморрой, – с улыбкой заметил ронин и посмотрел на меня. – Видишь, Каге-сан, все получилось! Пес всегда найдет дорогу.
Я ничего не ответил. Ронин сдержал свое слово и все-таки провел нас через горы, но ведь именно по его вине мы сперва заблудились. И все же надо признать, что в деревне, полной гаки, он сослужил нам добрую службу – его воинские навыки пришлись очень кстати во время последней битвы, пусть он и плохо владел мечом. А еще мы и в самом деле миновали пограничные пункты, хотя мне по-прежнему следовало бы остерегаться стражи и чиновников, которые могли в любую минуту потребовать у меня документы. Ведь если они узнают, что у меня их нет, с меня в лучшем случае взыщут огромный штраф за то, что я путешествую по территории чужого клана без официального разрешения. А в худшем – посадят в тюрьму и казнят, что будет настоящим позором для моего клана и семьи. За Юмеко и переживать не стоило – никто не обратит внимания на простолюдинку, да и ронина не станут особо разглядывать. Я же был самураем Каге и выглядел соответственно, а к чужеземным самураям всегда относятся настороженно. Особенно если самураи – из Клана Тени.
– Давненько я не бывал в столице! – признался ронин, поглядывая на реку, текущую по равнине. – Отличное местечко, чтобы расслабиться и отведать недурственной еды. И, возможно, я смогу уговорить тебя, Каге-сан, поразвлечься для разнообразия. – Ронин дерзко мне ухмыльнулся. – Я так понимаю, в тё-хан ты никогда не играл?
Он говорил об игре в кости, популярной во всех иваготских азартных притонах – мрачных злачных местах, завсегдатаями которых были разбойники, ронины, члены преступных группировок и криминальные авторитеты. Задания, которые давал мне Клан Тени, порой приводили меня в самые мерзкие из таких клоак, где я выискивал демонов, скрывавшихся среди убийц, но уважаемые самураи редко захаживали в такие места – а те, кто захаживал, никогда в этом не признавались.
– Нет, – ответил я.
– «Нет, не играл» или «нет, ты меня не уговоришь»?
– Как тебе больше нравится.
– Что ж, ясно. Многое теряешь, самурай. – Ронин покачал головой и взглянул на Юмеко, которая мирно сидела под деревом гинкго. – Но, может, Юмеко-тян захочется попробовать. Она ведь у нас умеет разговаривать с ками, так? Может, она попросит Тамафуку, бога удачи, благословить мои кости на один-два раунда?
Он насмехался надо мной, и я отчетливо чувствовал это, но внутри все равно вспыхнул гнев. Мне было прекрасно известно, что за сброд собирается в таких вот игорных притонах: хищники с голодными глазами и кровожадными улыбками. Мысль о том, что Юмеко окажется в кругу «людей-волков», которые будут хищно следить за каждым ее движением, наполнила меня ледяной яростью, которую я не мог объяснить.
– Тамафуку? – Юмеко, сидевшая на траве, склонила голову набок. Кузнечик, пристроившийся у нее на локте, ускакал в заросли. – Попробовать можно, – согласилась она. – Я еще ни разу не заговаривала с Великими Ками – только с мелкими. Скажи, а где я могу найти Тамафуку, чтобы с ним поговорить?
– Ну, в игорном зале стоит его большая статуя, – сообщил ронин.
– Вот как? А он что, живет в этой статуе? Как думаешь, он ходит по залу, когда никто не видит? В храме Тихих Ветров был чайник, который такое порой проделывал, пока Нитору не пнул его со всей силы.
– Ох, забудь, – со вздохом велел ронин.
Девушка зевнула, встала на ноги и потянулась.
– Зато мы уже почти в столице! – задумчиво заметила она, глядя вниз, на долину. – Очень надеюсь, что для нас найдется гостиница с приличной едой и мягкими футонами. С удовольствием поспала бы в постели, а не на улице. И не в хибарке с дырявой крышей. И не в пещере с каменным полом. – Она перевела взгляд на меня и улыбнулась еще шире. – В отличие от одного самурая, имени которого мы называть не будем, большинство из нас не способно заснуть где угодно.
Ее слова смутили меня, и я едва удержался от того, чтобы нахмуриться. Да, я не умел спать, как она – раскинув руки и ноги в разные стороны, в беспечной позе, в которой проще простого отрубить тебе голову или разодрать на куски. Я привык спать урывками, сидя, прислонившись спиной к стене, положив Камигороши на колени, чтобы его можно было выхватить в любой момент. Ни о каком комфорте не могло быть и речи.
Ронин достал свою бутыль из тыквы.
– Если не ошибаюсь, до столицы еще несколько дней пути, – заметил он, снимая крышку с бутыли. – Нам еще встретится пара городов, пока мы будем добираться до Кин Хейген Тоши. По-моему, дальше по реке расположен Яшиги. – Он поднес бутыль к губам, но вдруг взвизгнул и отдернул руку. – Kuso!
Я тут же схватился за рукоять меча, а Юмеко изумленно заморгала.
– Что случилось, Окамэ-сан?
– У меня… в саке… лягушка! – выпалил ронин, и в его голосе послышались страх и ярость. Он перевернул бутыль, потряс ее, и крошечное зеленое создание вылетело на траву вместе с остатками вина.
Юмеко рассмеялась. Ее голосок напоминал пение крошечных птиц, и у меня по коже побежали странные мурашки.
– Ой, да не расстраивайся, Окамэ-сан! – воскликнула она, когда ронин скорбно заглянул в пустую бутылку, словно надеясь, что она наполнится сама собой. – В конце концов, лягушки – к удаче. Ты, судя по всему, благословлен ками!
– Что-то мне так совсем не кажется. Если только им не вздумалось благословить меня на трезвость. Нет уж, спасибо, не нужно мне таких подарков, себе оставьте.
Я посмотрел туда, куда только что упала лягушка, но ее уже не было видно в траве. Только ярко-зеленая веточка можжевельника пронеслась по земле, влекомая ветром. Ронин тяжело вздохнул и повесил бутыль на шею.
– Ну что, пошли? – пробормотал он. – Мне нужно запастись саке, без него я путешествия с вами двоими не выдержу.
До Яшиги мы добрались, когда солнце уже стало клониться к закату, отбрасывая на долину тени и окрасив реку в кровавый цвет. Длинный деревянный мост над Хотару Кава был заполнен людьми, заходящими в город и выходящими из него; торговцы с тележками, ронины, крестьяне, несколько конных самураев – все смешались в одну толпу, от которой слышались звучный топот копыт, ног в сандалиях и скрип колес.
– Как тут много людей, – пробормотала Юмеко, круглыми глазами оглядываясь по сторонам. – Даже больше, чем в Чочин-Мачи. Ни разу не видела, чтобы в одном месте было столько народу!
Ронин, идущий рядом, хохотнул.
– Это ерунда, Юмеко-тян, – сказал он. – Ты еще столицу не видела.
В это самое время мост пересекал императорский чиновник в сопровождении двух конных охранников – толпа перед ними расступалась, как волна. Я украдкой двинулся к краю дороги, опустил глаза и постарался смешаться с прохожими. Чиновник с охраной прошел мимо меня без задержек и продолжил путь по мосту, но когда троица скрылась, я заметил на себе подозрительный взгляд ронина.
По ту сторону моста через центр города тянулась широкая дорога, расходящаяся десятками улочек поменьше. Линии деревянных домиков с синими черепичными крышами тянулись вдоль тротуаров, прямоугольные матерчатые вывески развевались на ветру. И хотя в городе уже стемнело, люди продолжали сновать по улицам – были тут и дамы в кимоно, и самураи, не спеша расхаживающие среди горожан, и торговцы, стоявшие у дверей в свои лавочки и зазывавшие к себе прохожих. Мимо нас пробежал продавец тофу с длинным шестом на плечах, на котором висели два больших деревянных ведра. У небольшого прилавка, за которым торговали запеченным угрем, собралось трое мальчишек. Они с интересом наблюдали, как продавец достает из бочки живых угрей, разрезает их тонким ножом, потрошит и кладет кусочки филе на гриль.
Как и в Чочин-Мачи, Юмеко смотрела на все круглыми от удивления глазами, с жадностью стараясь впитать как можно больше. Пока мы шли по тротуару, ронин с большим удовольствием показывал ей то одно, то другое и отвечал на все возникающие у нее вопросы. А я молчал, не отпуская рукояти Камигороши и внимательно разглядывая толпу в поисках опасности. Девушка с ронином ничего не замечали, но я чувствовал, что за нами следят с тех пор, как мы ступили на мост. За нами шла слежка – в этом у меня не было никаких сомнений.
– Слушайте, я умираю от голода, – признался ронин, остановившись у входа в ресторан, над дверью которого висели голубые занавески. У входа, завлекая посетителей, стояла статуя толстого тануки в соломенной шляпе и с бутылкой саке в лапах. – Что скажешь, Юмеко-тян?
Юмеко внимательно оглядела статую, нахмурилась и скрестила руки на груди.
– Как по мне, тануки изобразили просто ужасно! – серьезным тоном сообщила она. – Никогда не видела у них таких больших мошонок!
Ронин шумно фыркнул, отвернулся и закашлялся, стуча себя кулаком по груди.
– Юмеко, он спрашивал о еде, – пояснил я, пока ронин восстанавливал дыхание и согласно махал нам рукой, прислонившись к стене. – Это ресторан, и здесь можно подкрепиться.