Флон появилась у нее три месяца назад – сразу, как Литу вырвали из лесного дома и поселили здесь, в роскошном дворце на холме. Допросы. Вкрадчивый голос советника Таира, въедливый – косула Ашицы. Литу до сих пор передергивало от воспоминаний о сумеречной комнате, в которой ее держали несколько дней, задавая и задавая бесконечные вопросы об одном и том же.
Она попалась. Она перестала ходить в город, как и просил отец, но было поздно. Ее узнали, выследили, схватили. Она не знала, что стало с мамой, где малышка Кассиона. Помня разговор с отцом, она делала вид, что у нее никогда не было ни мамы, ни сестры, ни даже Ойры с Харзой. Однажды ей почудился голос Вальтанаса. Наверное, его тоже допрашивали. Она молила всех богов, чтобы отпустили. Отец не появился ни разу. Может, он даже не знал, что она здесь. Может, советники не решались преподнести ему новость, пока не убедятся, что Лита – действительно чудом спасшаяся царская дочь.
Флон начала втирать ей в ступни масло лероки. Она что-то приговаривала про стройные и сильные ножки, такие красивые, что все цари падут к ним и будут счастливы, если она наступит ими на их спины. Лита ее не слушала.
Ей сказали: «Твое полное имя Литари Артемис Флон Аскера, светлая ралу. И во дворце родные будут обращаться к тебе Литари, а все остальные – ралу». Лита кивнула. Одно из своих имен нужно было подарить вечной, и она выбрала Флон, потому что имя Литари она не отдала бы никому на свете, а Артемис было настоящим именем ее мамы, им не хотелось делиться с чужой девушкой, даже такой милой и ласковой.
Из окон ее спальни виден весь город и кусочек моря. Три окна в ее комнате теперь. Огромных-преогромных окна. А там, в лесном домике, у нее даже не было отдельной кровати. «Теперь ты дочь царя. По-настоящему, а не в играх».
– Как ты попала в вечные, Флон? – спросила Лита.
Руки Флон на секунду замерли, но тут же продолжили массаж.
– Ну… мы в Горном пределе жили, это далеко отсюда, ралу, очень далеко, весь лес надо пройти от края и до края. Родители мои умерли, их урфы убили, я самая старшая была, а младше меня еще восемь детей, да старенькая бабушка, да тетя моя, она больная, голова у нее помутилась, когда ее ребеночка забрали. Я старалась, как могла, и братики мне помогали, но у нас там трудная земля, камни, и холодно, не то что здесь, у Рала за пазухой, мы старались, но все равно малышка Эки умерла от голода, а потом и бабушка с тетей. Тогда я собрала всех своих, и мы сюда пришли, долго шли, брата по дороге снежный волк загрыз, а еще один утонул, когда через реку перебирались, но остальные дошли. Только кто нас тут ждал? Никто. Вот и пришлось пойти в вечные.
– Всем?
– Ну а куда нам еще? Здесь хотя бы кормят и тепло.
Лита вынула ступни из горячих ладоней Флон, поднялась. Горный предел… Она даже не знает, где это, ни разу не слышала. Надо посмотреть карту Альтиды у отца в кабинете. И кто такие урфы? Но спросить не успела: зазвенел колокольчик на стене, напоминая, как много у нее дел каждый день. Это были не те дела, к которым она привыкла в лесном доме Вальтанаса. Здесь не надо было пасти коз, собирать шишки ралуты, кормить кур, выгуливать собак. Здесь надо было учиться.
Учителей у Литари было трое.
Карисас учила ее этикету, молитвам и риторике. Она была высокая и худая, строгая и не умела улыбаться. Лита ее боялась.
Вилсар учила ее танцевать, плавать и бегать. Стройная и подвижная, как белка, она умела пошутить, но слабины в занятиях не давала, и Лита, бывало, плакала от боли и усталости. Наступила зима, уже прошел праздник Айрус, море остывало, но Вилсар была неумолима: каждый день они спускались в одну из крохотных безлюдных бухточек и плавали, пока губы не синели. Однажды Лита робко спросила, где они будут плавать, когда зима станет глубокой и совсем холодной, но Вилсар ответила ей недоуменно: «В море, конечно, где же еще?» Потом, правда, смилостивилась и объяснила: «Если плавать каждый день, то переход от лета к зиме не так заметен». Но море остывало, и с каждым днем Лите было все труднее радоваться занятиям с Вилсар.
Больше всего ей нравилась Пенелас. Она была старше других ее наставниц, спокойнее и рассудительнее, а рассказывала так интересно, что дух захватывало. Ей можно было задавать любые вопросы, и ее уроки напоминали больше разговор с другом, чем утомительные занятия. С ней Лита изучала языки (суэкский и лавнийский), географию и историю Альтиды. От Пенелас Лита узнала, что ее первое имя – Литари – значит «рассветная дорога», а новое – Флон – «спасенная», и его добавили, когда нашли ее, Литу, и вернули во дворец, к семье.
– Разве имена можно добавлять? – удивилась Лита.
– О да, так делают очень часто! Первое имя дается родителями при рождении, и, судя по твоему, родилась ты в дороге на рассвете. Вторым всегда идет имя матери у девочки и имя отца у мальчика. Ну а потом добавляется все, что ты заслужишь при жизни.
– А Аскера?
– Это имя твоего рода, ралу. Царского рода, что правит Альтидой уже пять веков.
Лите было ужасно интересно изучать традиции своего народа, своей земли. В доме Вальтанаса они жили, будто на острове, окруженном со всех сторон лесным морем, оторванные от всего, что важно для людей здесь, в Золотом городе.
– Иногда случается, что человеку дают имя за какой-то поступок, который изменил ход истории или жизни целого города. Тогда это имя становится первым, ибо нет ничего почетнее, чем получить имя от народа за свои деяния. Вот как у светлейшего ралу, твоего отца.
– Эрисорус не его имя? – изумилась Лита.
– Конечно, его! – улыбнулась Пенелас. – Это и есть его самое настоящее имя. Когда ребенок появляется на свет, родители не могут знать, каким он будет и что его ждет. Имя, данное при рождении, – это скорее пожелание или отражение момента, но гораздо важнее то, которое ты заслужил, которое дали тебе люди. Вот твой отец получил свое главное имя за победу над стихией, и означает оно «победитель бури». Это имя важнее того, которым нарекли его родители, потому что отражает его сущность и напоминает о том подвиге, что он совершил, поэтому и стоит первым.
– Расскажи мне об этом.
Пенелас помолчала, будто собираясь с мыслями, и начала:
– Это случилось на пятый год правления Эрисоруса, он был еще молод и недавно женился на прекрасной Артемис. Вы, надеюсь, помните, ралу, что его отец и ваш дед умер от болезни и Эрисорус вступил на трон в довольно юном возрасте, едва отрастив первую бороду.
И вот в пятый год его правления на Альтиду обрушился небывалый холод. Целый месяц дули пронзительные ветра, ревели шторма, и ни один корабль, что был в это время в море, не вернулся к родным берегам. Мороз сковал Золотой город, наш город вечного лета. Вымерзли все деревья, что дают плоды, не из чего было сделать вино и отжать масло, ветер повалил многие деревья и сбрасывал черепицу с домов, будто детские кубики. Скот погибал, не успев вернуться домой с зимних пастбищ. В стране начался голод. Но молодой царь показал себя хорошим стратегом в мирное время и очень здравомыслящим человеком. – Пенелас быстро глянула на Литу, будто раздумывая, стоит ли рассказывать дальше. Вздохнула и продолжила: – Жрецы велели вести в храмы остатки скотины, чтобы принести в жертву богам и умилостивить их, но светлейший ралу вступил с ними в спор и сказал, что боги получили сполна – все моряки, все корабли и грузы, что они везли из Суэка, Лавнии, Лумиса, теперь принадлежат Айрус. Все животные, все пастухи, что замерзли в бурю, теперь принадлежат Гете. Все поваленные деревья, сломанные крыши, погибшие птицы теперь принадлежат Тимиреру.
«Мы сложим большой костер из упавших и замерзших деревьев и воздадим хвалу Ралу, чтобы он поскорее согрел Гету» – так сказал царь, и было по слову его. Семь дней и ночей свозили на берег моря погибшие деревья, рубили и пилили, складывали из них костер. Я никогда в жизни не видела, чтобы люди работали так слаженно, так дружно. И никогда еще в истории Альтиды не пылал на берегу такой огромный костер.
Светлейший же ралу тем временем сумел договориться с соседними государствами, чтобы дали в долг Альтиде мяса и зерна, пообещав свою вечную дружбу. И многие согласились. Так юный царь победил бурю и получил свое главное имя – Эрисорус, что и означает «победитель бури».
Пенелас улыбнулась Лите:
– Время нашего занятия вышло, ралу, тебя ждет Вилсар. Подумай об этой истории и об именах, что мы получаем.
Подумать об этом Лита забыла, а сейчас вот вспомнила, глядя на Флон. Лита дождалась, когда Флон наденет ей тунику, милевировый обруч с четырьмя разноцветными драгоценными камнями – знак царского рода – и завяжет сандалии.
– Как тебя звали до того, как ты стала вечной? – спросила она.
Длинные ресницы Флон дрогнули.
– Нам нельзя говорить об этом, ралу.
– Но ты помнишь? Нельзя ведь забыть свое имя.
– Конечно, я помню, – грустно улыбнулась Флон.
Надо расспросить ее о жизни там, в ее горной деревушке. И постараться найти ее братьев и сестер, забрать их всех во дворец.
Но сначала – утренняя трапеза с отцом и старшим братом.
Брат
Странно было видеть отца каждый день, и не в скромном одеянии травника, а в богатом хитоне, с золотым обручем на голове. Но еще непривычнее было знать, что у тебя есть старший брат.
Когда Первый совет закончил ее допрашивать и окончательно решил, что она дочь царя Эрисоруса, ее привели во дворец. Отца в это время не было в городе, и ей навстречу вышел царевич. Советник Таир прочитал указ, согласно которому никому не известная дева Лита, выросшая в лесном ралинском хозяйстве, является дочерью царя Эрисоруса и царицы Артемис (да хранят боги ее светлое имя!), а потому ей надлежит жить во дворце со своею семьей, учиться наукам, необходимым юной деве царского рода, блюсти закон и чистоту, а по исполнении семнадцати лет посвятить себя служению тому богу и в том храме, который она сама для себя выберет.
Фиорт смотрел на Литу во все глаза. Он даже не сразу взял в руки указ, который протягивал ему советник Таир, и только когда тот кашлянул, спохватился, прижал ладонь к груди и принял свиток.