«Я тоже могла бы драться, но застряла тут с младенцем… – подумала она. Малыш Риу наконец успокоился, затих, только жалобно всхлипывал. – Надо найти его мать. Я не могу тут стоять и ждать, кто победит».
Лита выбежала в лес. Еле заметная тропинка вилась между деревьев, спускалась в овраг. Там, внизу, у ручья, Лита нашла небольшую земляную пещеру. В ней сидели пять испуганных женщин, одна была на сносях, Лита видела, что рожать ей через день-другой, еще три прижимали к себе младенцев. Ивка тоже была здесь. Она каталась по полу и выла. Лита бросилась к ней.
– Тихо, тихо, вас услышат, тихо, я принесла его тебе, вот, Ивка, тихо.
Сива помог матери сесть, посмотрел строгими сухими глазами на Литу.
– Твой отец бросился с топором на урфа и убил его, – сказала она.
Все женщины охнули как одна, а Ивка разрыдалась. Она взяла малыша Риу на руки, приложила к груди, а слезы лились и лились.
– Папа умер, да? – спросил Сива.
– Я не знаю, – честно ответила Лита.
– Конечно, умер, – ответила одна из женщин. – И нам теперь придется искать другую деревню, где нас примут. После такого урфы сожгут Тауру дотла!
– Не надо было ему этого делать, – заплакала другая.
– Тебе легко говорить, Мирфа, не твоего ребенка забрали!
– Ну так надо было быстрее бежать, и его бы не забрали! А теперь мы все останемся без мужей, без дома, без родителей!
Ивка ничего не отвечала. Она смотрела на своего малыша и беззвучно плакала.
– Замолчите! – не выдержала Лита. – Нельзя отдавать детей каким-то урфам! И Синра поступил как настоящий герой и любящий отец. И все мужчины бросились ему на подмогу. Поэтому сидите, молчите, молитесь богам, а я схожу и узнаю, что там.
Она выбралась из оврага и пошла в сторону деревни. Ярость бушевала в ней так, что мешала дышать. Трусливые курицы! Надо было отдать малыша Риу на съеденье урфам? Надо было смотреть, как твоего сына кладут в одну кучу с мертвыми петухами и кошками, чтобы потом сварить в одном котле? Синра – герой! И Лангур тоже. Надо драться, надо бороться за жизнь, а не подчиняться смерти, покорно поднимаясь на Верхние луга!
Лита остановилась, держась за дерево. От быстрого бега у нее закололо в боку. «Я тоже покорно шла на казнь, – напомнила она себе. – Иногда у тебя просто нет выбора, кроме как принять смерть, принять свою участь. Урфы приходят и, если повезет, заберут лишь немногое. Но если в соседней деревне им нечем было поживиться, потому что ее жители сами умирают с голоду, а может, умеют прятать все ценное, то готовься отдать богу смерти новорожденных, чтобы выжили хотя бы те, кто постарше». Она помотала головой. Нет, нельзя так думать! Синра так не думал. Он бросился на урфа не рассуждая, бросился просто потому, что нельзя было не броситься, потому, что одна мысль о том, что его сына больше не будет, была ему нестерпима, и он готов был умереть за него, хотя не мог знать, что Лита и Лангур придут на помощь и спасут Риу.
В деревне кипела битва. Лита выглянула из-за угла дома Ивки и увидела, что дерутся все жители, даже Таура, даже Харза! Солке драл ногу какого-то урфа, и тот истошно вопил. Лита пометалась в поисках оружия, но смогла найти только ржавый серп и с ним подбежала к толпе. Она не знала, как ворваться в этот бой, как стать его частью и начать убивать. Ей не хватало духу ринуться в самую гущу, и она просто стояла рядом, отмечая, что убитых урфов уже много, а жители деревни сражаются так, будто это последний день их жизни.
А потом она увидела Синру. Он лежал на боку, из которого лилась темная кровь и окрашивала дорожную пыль. По его ладоням топтался урф, не замечая этого, а ноги были вывернуты так, что Лите стало понятно: по ним тоже прошлись не раз. Она бросила серп, толкнула урфа, чтобы он упал, и кто-то из деревенских тут же вонзил в него свой топор, а потом взяла Синру за переломанные кисти рук и оттащила в сторону. Он был уже мертв. Лита закрыла ему глаза и попросила богов переправить его поскорее на Верхние луга, пусть он смотрит сверху на своих детей и радуется, что они живы благодаря его смелости и любви.
Потом она увидела молодую женщину, та лежала, зажав бок руками, и стонала. Лита подбежала к ней, помогла подняться и отвела в дом Ивки. Там она осмотрела ее, вспомнила, как отец говорил, что надо прикладывать к таким ранам ахилию, и побежала в дом Тауры – там осталась сумка с травами. На обратном пути она увидела, как парнишке, чуть постарше ее самой, едва не отрубили руку, но Лангур отвлек на себя внимание урфа, топор прошел по касательной, хлынула кровь, и Лита выдернула парнишку из драки, велела идти в дом Ивки и ждать ее там. «Ладно, – подумала она, – кто-то должен делать и это».
Она развела огонь в печи, заварила ахилию. Промыла рану у женщины, перевязала пеленкой. Потом занялась парнишкой, который сидел у стены бледный и изможденный.
– Как тебя зовут? – спросила Лита.
– Тонта.
– Хорошо, Тонта. Сейчас я перевяжу тебе руку. И промою. У этих урфов такие грязные топоры…
Тонта слабо улыбнулся и потерял сознание.
Лита вытащила из боя еще двоих. Солнце было уже в зените. «Сколько урфов пришло сюда? Два десятка? Три?» – она не могла вспомнить. Но она видела, что сейчас их гораздо, гораздо меньше, и скоро стало понятно, что деревенские победили. Когда последний урф был убит, мужчины закричали, подняв вверх топоры. Они орали и орали, без слов, это был какой-то звериный дикий вопль. Женщины плакали. Без сил они опускались на землю, склонялись над своими погибшими, кто-то пнул мертвого урфа, кто-то обнял убитого мужа или сына. Лита искала в толпе Харзу, Солке и Лангура. Они были живы. Хвала всем богам, они живы! Таура что-то говорила Харзе, он кивал, лицо его, выпачканное кровью, было непривычно серьезное. Лангур трепал между ушей Солке, оглядывал поле боя. Его потемневшие, слипшиеся от пота волосы висели сосульками, а лицо было такое уставшее, будто он вынес из огня целый мир на своих плечах. Почувствовав на себе ее взгляд, Лангур поднял голову, посмотрел на Литу и попробовал улыбнуться. Получилось не очень.
Мертвых урфов перенесли на край деревни, сложили в вырытую яму и закопали. Лите рассказал это Харза. Сама она не выходила из дома Ивки, промывала и перевязывала раны, ей помогала Бьяфа – ловкая и острая на язык сестра Синры.
– Я видела, как ты вытащила Синру из этого месива, хотя он уже был мертв, – сказала она, переступив порог дома. – Я пришла тебе помогать.
Они вместе кипятили воду, рвали на полосы пеленки Риу, варили отвары. Раненых было много. Двое мужчин умерли, не дождавшись, когда до них дойдут руки. Таура тоже пришла в Ивкин дом. Огляделась, погладила по голове одного мальчика с раной в животе, сказала:
– Я пришлю всех, кого найду. Что еще тебе нужно?
– Я не знаю, – растерялась Лита. Она не была врачевателем, ей просто хотелось помочь, раз уж она не смогла заставить себя броситься в бой. – Надо кому-то сходить за женщинами, которые прячутся с младенцами в овраге.
Таура кивнула.
Военный совет
– Они вернутся, – сказал Лангур, тяжело поднимаясь со скамейки в доме Тауры.
Здесь собралось человек десять: Лита, Харза, Лангур, Бьяфа, ее муж, еще несколько незнакомых Лите мужчин и женщин. Их пригласила на обед Таура, но жирную похлебку из кур, собранных урфами, съели быстро, а расходиться не торопились. Произошедшее требовало слов, Таура поэтому и собрала их здесь.
– Конечно, вернутся, – сказала Бьяфа. – Они каждый год возвращаются!
– Я думаю, они придут искать тех, кто был убит сегодня, – сказал Лангур.
Таура покачала головой:
– Мы не знаем, как живут урфы. Есть ли у них старейшина или, может быть, царь? Они приходят всегда небольшими отрядами, и из-за масок мы даже не можем сказать, одни и те же это… – Она запнулась, но все же выговорила: – люди – или нет.
– Думаешь, мы сегодня взяли и убили всех урфов? – усмехнулся муж Бьяфы.
– Нет, я так не думаю. Они всегда берут больше, чем могут унести, у них где-то рядом есть еще отряд. И может, не один. Они забирают добычу с собой, далеко. Это видно по тому, как они укладывают ее. Урфов очень много, и идут они из-за гор, что стоят перед колыбелью Рала.
Все закивали.
– Значит, нужно готовиться, – сказал Лангур. – Теперь, когда мы понимаем, что убить их можно, мы должны хорошо подготовиться.
– Подготовиться? – повернулась к нему Таура. – Иди посчитай, сколько женщин стали сегодня вдовами, сколько оплакивают сыновей, сколько потеряли матерей!
– А если бы мы не вступили в бой, они забрали бы всех младенцев!
– И это все равно было бы меньше, чем мы потеряли.
Лита замотала головой. Когда она жила в доме Вальтанаса, щенки были самой большой ценностью. Потому что они – будущие ралины, они – обещание богу, продолжение жизни, они будут жить тогда, когда их родители уже умрут, от них появятся новые щенки. И это будет длиться без конца, пока живы люди и боги. Как можно отдавать младенцев на съедение? Каждый ребенок бесценен!
Она сама не заметила, как начала говорить это вслух, распаляясь все больше. Она видела, что Харза смотрит на нее удивленно, Бьяфа кивает, соглашаясь, Таура хмурится, а Лангур смотрит и будто сдерживает улыбку. Это смутило ее, она сбилась и замолчала. Ей долго никто не отвечал, наконец Таура сказала:
– Наши прадеды воевали. Наши деды воевали. Теперь мы живем в мире…
– В мире?!
– …за который платим непомерно большую цену. Может, ты и права, девочка, но нам не победить урфов. Мы слишком мало знаем о войне.
– Значит, придется узнать, – сказал Лангур. – Синра был моим другом. Он погиб, защищая своего сына. Многие умерли сегодня, это так, но если мы уступим, отдадим детей следующему отряду урфов, то ради чего тогда лилась сегодня кровь?
– А если мы каждый год будем отдавать урфам наших детей, скоро в Лесном пределе останутся одни старики, – задумчиво проговорил кто-то.
Лангур посмотрел на Тауру.
– Вели Варусу точить старые мечи, Таура. Мы долго были терпеливыми. Мы надеялись то на милость богов, то на помощь Первого совета. Но никто не услышал нас. Мы должны сами защитить себя.