В ясных отсветах небесных земель ее удалось отыскать почти сразу, и куда ближе, чем следовало ожидать, – подол платья задран до бедер, руки-ноги работают, что твои поршни… Еще миг, и бегущая скрылась из виду в тени нависшего над тропой скального выступа, но тут же, точно камень из пращи, вылетела на свет и помчалась к Чистику. На долю секунды ему показалось, что бег ее убыстряется с каждым шагом и никогда не замедлится, не прервется и даже не перестанет прибавлять в скорости. Ошеломленный, Чистик невольно разинул рот и отступил в сторону.
Бегущая вихрем пронеслась мимо – рот широко раскрыт, зубы блестят, глаза выпучены, будто вот-вот вылезут вон из глазниц. Еще секунда, и Синель снова скрылась из виду среди кривых карликовых деревьев.
Вынув иглострел, Чистик проверил, есть ли в стволе игла, сдвинул книзу предохранитель и с осторожностью, в любую секунду готовый выстрелить, двинулся вперед. Вскоре жалобно стонущий ветер донес до его ушей треск рвущейся ткани и хриплое, прерывистое дыхание.
– Синель?
Ответа вновь не последовало.
– Синель… прости меня.
Нутром чуя, что там, в тени, его поджидает какой-то чудовищный зверь, Чистик в сердцах обозвал себя дураком, однако избавиться от дурных предчувствий так и не смог.
– Прости меня, – повторил он. – Гнилуху я залепил. Надо было там остаться, с тобой.
Еще полчейна, и тени сомкнулись над его головой. Затаившийся во мраке зверь ждал, ждал уже куда ближе. Утерев взмокший от пота лоб шейным платком, Чистик сунул скомканный платок в карман и тут вновь увидел ее, сидящую на одном из белых валунов в пятнышке отсветов небосвода совсем голышом. Черное платье и палевые исподники валялись кучей у ее ног, язык свисал изо рта так далеко, точно она собирается лизнуть собственную грудь.
Остановившись, Чистик изо всех сил стиснул в ладони рукоять иглострела. Сидевшая на камне поднялась, твердым шагом направилась к нему. Подавшись назад в тень, Чистик направил на нее ствол оружия, однако она, ни слова не говоря, миновала его и прошла сквозь голый, без единого листочка кустарник к самому краю обрыва. Секунду-другую она словно бы размышляла о чем-то, подняв руки над головой…
…и ласточкой нырнула в озеро.
Спустя какое-то, показавшееся Чистику чересчур, сверх меры затянувшимся, время снизу донесся негромкий всплеск.
На полпути к краю обрыва Чистик, малость опомнившись, поднял предохранитель и сунул иглострел за пояс. Боязнью высоты он не страдал с детства, но сейчас, при виде озаренных отсветами небесных земель вод озера у подножия утеса, на дне бездны в добрую сотню кубитов глубиной, невольно сжался, почувствовав, как у него подвело живот.
Синели внизу не оказалось. Подхлестываемые ветром волны мчались к беспорядочным грудам каменных плит табунами белогривых коней, но ее в волнах не было.
– Синель?!
Едва Чистик собрался отвернуться от озера, над одним из бурунов показалась ее голова.
– Встретимся там! – крикнула ему Синель.
Рука ее, на миг показавшаяся Чистику одной из множества рук, указала вдоль скалистого берега, в сторону россыпи огоньков Лимны.
– Р-руки?
Заданный Оревом вопрос донесся из гущи раскидистых кустов справа от Чистика.
Чистик вздохнул, обрадовавшись какой-никакой компании, но в то же время устыдившись собственной радости.
– Ага. Рук многовато, – подтвердил он, вновь утирая платком взмокший лоб. – Хотя нет, чушь это все. Морок. Вроде как в зеркале, понимаешь? Синель руки над водой подняла, а вода отразила их, от этого и показалось, будто под водой еще руки есть, вот весь и фокус. Ты патеру нашел?
– Святилище! Жр-рать!
– Ну да, конечно. Давай ко мне, в Лимну тебя отнесу.
– Птичка… хор-роший?
– Наверное. Не бойся, я тебе дурного не сделаю, если ты об этом. Просто хозяин-то твой – патера, а стало быть, надо тебя ему вернуть. Только бы он не сгинул с концами…
Орев, выпорхнув из кустов, уселся ему на плечо.
– Девочка… хор-рошая? Тепер-рь хор-рошая?
– Синель? Еще бы.
Умолкнув, Чистик задумался.
– Знаешь, а ведь ты прав. Не она это… верно?
– Вер-рно! Не она!
– Ага, точно, – пробормотал Чистик, кивая собственным мыслям. – Не она, а какая-то демоница, похожая на Синель только с виду. И любит ли она птиц, мне, лохмать ее, неизвестно. Кабы пришлось гадать, сказал бы: видимо, любит – на завтрак и на обед, однако за ужином предпочитает что-нибудь чуток посущественнее. Но это ладно: в зубы мы ей постараемся не попасться.
Как он ни вымотался, заплетающиеся ноги словно бы одним махом перенесли его и через следующий холм, и через все прочие, тогда как Чистик предпочел бы, чтоб каждый подъем и спуск затянулся на несколько месяцев. Час утомительного пути показался ему минутой, и вдобавок, несмотря на общество Орева, восседавшего на плече, он еще никогда в жизни не чувствовал себя так одиноко.
– Нашла!
Торжествующий крик Синели прозвучал практически над самым ухом, заставив Чистика вздрогнуть от неожиданности, а Орева – испуганно каркнуть.
– Плавать умеешь? Что-нибудь ценное, боящееся воды, при себе есть?
– Плавать – не очень, – признался Чистик, – а ценное… да, имеется пара вещиц.
– Значит, лодка нужна.
С этими словами она, точно туман над озером, поднялась между ним и каменистым берегом: как выяснилось, он все это время глядел не в ту сторону.
– Вижу, ты ничегошеньки не понимаешь? Я – Сцилла.
На взгляд Чистика, заявление это было столь громким, столь серьезным, что он не смог бы даже вообразить себе существа, которому хватило бы наглости счесть его за вранье. Пав на колени, он торопливо забормотал молитву.
– «Предивная Сцилла», – поправила его богиня, – и не «дочерь», а «диво глубин». Если уж не можешь обойтись без этого вздора, так хоть слов не путай!
– Слушаюсь, о Сцилла.
Рука богини вцепилась в его волосы.
– Встать прямо! Скулить прекрати! Ты – душегуб и грабитель, а значит, можешь оказаться полезным… но только в точности исполняя, что велено.
На секунду умолкнув, она сдвинула брови. Казалось, ее грозный взгляд вот-вот выжжет Чистику глаза.
– До сих пор ничего не понял? Где найти лодку? Полагаю, возле вон того селения. Что скажешь?
Поднявшись, Чистик оказался выше нее на целую голову, однако ему жутко захотелось куда-нибудь спрятаться.
– Да, о Предивная Сцилла, там сдают лодки внаймы. Кое-какие деньги у меня есть…
– Не пытайся смешить меня. Бесполезно, предупреждаю. За мной.
– Слушаюсь, о Сцилла.
– На птиц мне плевать, – продолжала богиня, не удостоив Орева даже взгляда. – Раньше они принадлежали папаше, а теперь перешли к Мольпе… а такие, как эта, достались малышу Иераксу. А сама я не одобряю даже обычая называть людей – моих людей! – птичьими именами. Известно тебе, что я – старшая?
– Да, о Предивная Сцилла, еще бы! – Голос Чистика зазвучал на октаву выше, чем следовало. Пришлось, откашлявшись, собраться и взять себя в руки. – Об этом патера Щука в палестре не раз рассказывал.
– Щука? – оглянувшись на Чистика, переспросила богиня. – Вот это другое дело. Полагаю, он чтит меня превыше всех прочих?
– Да, о Предивная Сцилла. Вернее, чтил… ведь он с год назад умер.
– Это уже несущественно.
За разговором они дошли до начала Паломничьего Пути. Здесь улицу озаряли огни в окнах таверн и харчевен; поздние посетители, расходящиеся по нанятым комнатам, без зазрения совести пялились на наготу Синели либо решительно отводили взгляд в сторону.
– Старшая из семи детей! А все папаша, свихнувшийся на мечтах насчет сына-наследника и еще на стараниях подольше не умирать.
Подгулявший извозчик, шедший навстречу, потянулся к ней, норовя ущипнуть за сосок, но она ослепила нахала, вонзив большие пальцы ему в глаза, и тот с жалобным воплем рухнул на дно сточной канавы.
– Ну ладно Мольпа тоже оказалась девчонкой, но Тартар-то, казалось бы, подойдет? О нет, не тут-то было! Так появился на свет малыш Иеракс, но ему и Иеракса, видите ли, мало! Отсюда еще три девчонки, а после… полагаю, ты уже знаешь, что нам по силам овладевать вами вот таким образом?
– Девочка? – каркнул Орев.
Однако Синель если и услышала его, то не подала виду.
– Нет, о Предивная Сцилла, я и не знал, что такое случается до сих пор, – пробормотал Чистик.
– Таково наше право, но большинству из нас для этого нужно стекло либо Окно, как вы их называете… одним словом, терминал. А мне терминалом служит все это озеро, и потому в его окрестностях власти у меня – любой позавидует.
На Чистика она не глядела, однако Чистик кивнул.
– Вот только давненько, давненько я здесь не бывала… А, так эта девица – шлюха. Понятно, отчего Киприда увлеклась ею.
Чистик вновь вяло кивнул.
– В самом начале мы поделили между собой сферы влияния, а папаша – такое уж значение имело его имя – стал божеством всего разом и главным над каждым, понимаешь? Где лодки?
– Совсем близко, о Предивная Сцилла. Свернем на следующем перекрестке за угол, пройдем еще малость, и… там должны быть.
– Впрочем, теперь-то он мертв. Тридцать лет тому назад мы стерли его из ядра. После этого всю внутреннюю поверхность по праву старшей подгребла под себя мамочка. Но я-то знала, что мать в основном будет держаться суши, и взяла себе воду. Ох и поныряла тогда, ох и поплавала! А Мольпа, ясное дело, выбрала искусства…
Свернув за угол, Синель углядела рыбачью лодку, покачивавшуюся у причала в конце переулка, и ткнула в ее сторону пальцем.
– Вон у той человек на борту уже есть. О, даже двое, и один из них – авгур. Прекрасно! Ты лодкой править умеешь? Я – да.
Пас мертв?! Вот так новость! Ошарашенный, Чистик надолго утратил дар речи.
– Не умеешь? Тогда не убивай их. О чем бишь я? Ах да: все мы взяли себе новые, соответствующие имена. К примеру, папаша дома звался Тифоном Первым… Одного никто из нас не предвидел – что ей он тоже позволит выбирать самой. Ну, так она и выбрала любовь – вот уж сюрприз так сюрприз! И получила секс со всеми прочими мерзостями в придачу. Поначалу ни во что особо не вмешивалась, понимая…