– В любом случае будет. Если мы уцелели, то, скорее всего, подадимся сюда.
– Да уж, пожалуй. А ты отдал этим рыбакам целую карточку? Карточка для любого из рыбаков – огромные деньги.
– Во-первых, они, как-никак, жизнь нам спасли. Во-вторых, получив карточку, капитан непременно отправится в Вирон, прикупить что-нибудь, а его товарищи напьются на радостях.
Зная, что Журавль видит его в зеркале, Шелк вновь ограничился согласным кивком.
– Слов не найду, чтоб описать, как удивился, узнав в одном из команды пилота, везшего меня с виллы Крови домой, – признался он. – Похоже, с тех пор он сделался рыбаком.
Журавль, обернувшись, уставился на Шелка во все глаза – лицо в мыльной пене, рука с бритвой поднята.
– Да. Я тебя снова недооценил. Всякий раз клянусь себе, что уж этот-то раз – последний, но вот поди ж ты…
Не дождавшись ответа, он вновь повернулся к зеркалу.
– Спасибо, что придержал эту новость до тех пор, пока мы не останемся одни.
– Знакомым он мне показался почти сразу, однако узнал я его только в гавани. Он изо всех сил старался не поворачиваться ко мне лицом, что позволяло прекрасно разглядеть его затылок, на каковой я успел насмотреться, пока он вез меня домой. Поскольку сидел позади.
Журавль коснулся бритвой одной из бакенбард.
– Значит, ты понял все…
– Да, но, говоря откровенно, только сейчас, подумав, сколь ты умелый шпион и как должен быть ценен для своего города.
– Похоже, мы с тобой друг дружке щетину мылим, – хмыкнул Журавль.
– А о рыбачьей лодке не догадывался до переодевания в проулке, – продолжал Шелк. – До этого попросту недоумевал, но в тот момент понял: несколько карточек ты получил от кого-то на борту этой лодки – от капитана или, скорее, от пилота, отвозившего меня домой.
– Ну да. Углядев, что никакого пояса с деньгами у меня нет. А я, идиот, надеялся, что ты не заметишь…
– Услышав от Синели о том комиссаре…
– О Симулиде.
– Верно, о Симулиде. Узнав от Синели о его поездке к озеру для встречи с членами Аюнтамьенто, ты отправился сюда сам, разузнать, что да как. Об этом мне рассказали молодые супруги из местных, с которыми ты подружился. Возможно, у тебя уже имелся здесь свой человек, а если нет, ты решил им обзавестись, чтоб постоянно держать Лимну под присмотром, и нанял этого капитана с лодкой. Полагаю, велев ему не спускать глаз с Паломничьего Пути. Местами тропа тянется вдоль кромки обрывов, и всякого, кто на ней ни появится, совсем не сложно заметить с лодки, идущей неподалеку от берега. Конечно, теперь-то сообщать о нем и о тебе властям я не стану, однако мне любопытно… твой капитан – виронец?
– Да, – ответил Журавль, – но это не важно.
– Ты брейся, брейся. Я вовсе не хотел тебе помешать.
Журавль вновь повернулся к Шелку лицом.
– Ну нет, уж лучше я все внимание целиком уделю тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что я стараюсь не только ради родного города, но и ради тебя? Стараюсь привести тебя к власти и тем самым предотвратить войну.
– Власть мне совсем не нужна, – возразил Шелк, – однако оставить тебя без благодарности за все для меня сделанное – ты ведь мне жизнь спас, хотя мог избежать ненужного риска, бросив меня в воде, – поистине несправедливо.
– Если ты вправду так думаешь, то, может быть, согласишься скрепить наш союз формально? Виронский Аюнтамьенто расправится с нами обоими, попадись мы им снова в руки. Со мной – как со шпионом, с тобой – как с серьезной угрозой их власти. Ты это сознаешь, не так ли?
Шелк неохотно кивнул.
– Тогда нам лучше держаться спиной к спине, иначе ляжем бок о бок. Рассказывай, что сумел разузнать, а я расскажу обо всем остальном. О чем хочешь. Ручаюсь словом. Конечно, у тебя нет особых причин ему верить, однако оно надежнее, чем ты думаешь. Ну как?
– Вряд ли сие справедливо по отношению к тебе, доктор. Мои догадки для тебя мало что стоят, а вот у тебя могут найтись сведения, весьма ценные для меня.
– Дело не только в этом. Ты позаботишься, сделаешь все возможное, чтоб меня и моих людей не схватили, а в случае надобности постараешься вызволить нас из-под ареста. Обещаю, никакого ущерба твоему городу мы не причиним. Вдобавок ты ведь наверняка понимаешь, что тебе, вполне возможно, придется бежать, спасаясь от гибели? Не сможем сделать тебя кальдом – по крайней мере, убежище предоставим, и вовсе не из-за избытка доброты, а потому что ты, пока жив, будешь служить знаменем, фокусом внимания для недовольных. Наша помощь нужна тебе уже сегодня и вполне может стать еще нужнее, причем спустя считаные дни.
– И ты ответишь на все мои вопросы честно и откровенно?
– Я же сказал: да. Да. Словом во всем этом поручился. Мы, если сумеем, приведем тебя к власти, а ты после обязуешься сохранять мир и не преследовать нас. Дело только за твоим словом. Обещаешь?
Шелк, без спешки кивнув, подал доктору руку, Журавль отложил бритву, и оба скрепили уговор рукопожатием.
– Ну а теперь рассказывай, что разузнал о моей работе.
– Правду сказать, весьма и весьма немногое. Разумеется, Гиацинт работает на тебя… я ведь не ошибаюсь?
Журавль кивнул.
– Вот потому я и затеял все это, – заговорил Шелк, перебирая вынутые из кармана четки. – То есть пошел против родного города. Тот кровеносный сосуд, лопнувший в моем мозгу… затевать по сему поводу споры я сейчас, видишь ли, не в настроении. Споры вновь могут сделать нас врагами, так что отложим их до лучших времен. Тому кровеносному сосуду угодно, чтобы я спас наш мантейон, и посему я постараюсь его спасти, но самому мне хочется спасти Гиацинт. Должно быть, это ты тоже сочтешь глупостью…
– Я сам стараюсь спасти ее, – ответил Журавль. – И ее, и рыбаков, не позволивших нам с тобой утонуть. Все они мои люди, и я за них в ответе. В ответе, Тартаром клянусь. Если б не это, рассказал бы всю правду об их лодке сразу, как только мы тебя выловили, но… Но что, если тебя сцапают и разговорят? Тогда этим троим конец, а ведь они – мои.
Шелк вновь кивнул.
– Точно так же я отношусь к людям, приходящим на жертвоприношения в наш мантейон. Ты, вероятно, скажешь, что все они – лишь носильщики, воры да прачки, однако на самом деле они-то и есть наш мантейон. И здания, и даже Священное Окно, не говоря уж обо мне, можно заменить, а вот их не заменишь.
Поднявшись на ноги, он подошел к окну.
– И вот я, доктор, как уже говорил, подумал: сколь же ты значимая персона и сколь же я глуп, если не понял этого много раньше! Тебе ведь, должно быть, не меньше пятидесяти?
Журавль повернулся к зеркалу и принялся смывать с бородки засохшую пену.
– Пятьдесят шесть.
– Благодарю. Выходит, шпионажем ты занимаешься долгое, долгое время и, вероятно, дослужился до немалых чинов. Кроме того, ты доктор, а стало быть, благодаря одному этому весьма ценен для властей родного города. Не стали бы они отправлять тебя к Крови самого по себе, в одиночку. Гиацинт – виронка, это я выяснил в разговоре с особой, знавшей ее с юных лет. Однако узнанный мною пилот, надо думать, твой согражданин и земляк. Возможно, твой главный помощник.
– Совершенно верно, – подтвердил Журавль и начал снова намыливать бородку, размашисто орудуя толстым помазком из кабаньей щетины.
– Кровь велел Мускусу приготовить для меня пневмоглиссер с пилотом, но ты это предвидел и, оставив нас, велел помощнику быть наготове. Отчего? Оттого, что передал мне азот, а тот, кто повезет меня домой, мог его увидеть.
– Снова верно, – согласился Журавль, соскребая щетину со щек. – Вдобавок ему следовало поглядеть на тебя и свести с тобою знакомство. Я еще в то время подумал: вдруг да пригодится на будущее… и вот, как видишь, уже пригодилось.
Шелк, высунувшись за окно, устремил взгляд кверху.
– Что ж, лестно, лестно. На мой взгляд, самое важное здесь вот что: дабы действовать как он… то есть как сегодня, твой главный помощник должен был знать не только о твоем пленении, но и о том, что тебя увезли к озеру. Сдается мне, он даже точно знал, где находилась подводная лодка Аюнтамьенто, когда нас вынесло за борт, поскольку привел вашу лодку именно туда, где рыбаки сумели подобрать тебя сразу же, как только ты выплыл наверх. Покинуть подводную лодку задолго до меня ты не мог. Намного раньше достичь поверхности – тоже. Я пробыл в воде не так уж долго, однако, когда меня выловили, застал тебя на борту, причем твой помощник еще успел передать тебе кое-какие деньги. Чтоб приготовиться к этому загодя, он также должен был знать, что у тебя все отняли. Даже если твой саквояж доставил Лемуру именно он…
– Нет, от Крови он к тому времени уже ушел, а жаль. Иначе мог бы передать мне тайком что-нибудь полезное.
– Я вот о чем хочу сказать: пусть даже он узнал бы, что ты у озера, отвозя тебе саквояж либо подслушав распоряжения, отданные другому пилоту, – ему еще требовалось каким-то образом отыскать тебя. Сколько я ни гадал, как он сумел это проделать, мне пришло в голову только следующее: либо твой помощник умеет «отпускать дух на волю» подобно Мукор, либо при тебе имелось очень маленькое стекло или еще какое-нибудь устройство того же рода. Ты обещал ответить на любые вопросы. Будь добр, скажи, не ошибся ли я и отчего его не нашли при обыске?
– Оттого, что оно вот здесь, – пояснил Журавль, постучав пальцем по груди. – Восемь лет назад мне пришлось подвергнуться операции, и мы решили, воспользовавшись оказией, вживить в мое тело приборчик, каждые две минуты подающий полусекундный сигнал. Сигнал этот сообщает всякому слушающему, как там у меня дела с сердцем, а направление сигнала позволяет меня отыскать. Одним словом, если тебя снова спасать потребуется, просто прикончи меня, и дело с концом, но…
Сделав паузу, Журавль довольно осклабился:
– Но пока я еще среди живых, скажи, пожалуйста, что тебя так заинтересовало там, за окном?
– Да вот, думаю, сможем ли мы в случае надобности – к примеру, если стражники начнут выламывать дверь – убраться отсюда. Кажется, я достать до карниза, подтянуться и взобраться на крышу сумею.