– Ну, как вам наш праздник? - спросил Иван Семенович, обильно намазывая на хлеб с маслом сначала слой черной, потом красной икры.
– Весьма, весьма! - похвалил Дамкин, еле двигая набитым ртом. Праздник - это просто великолепно. А города такого я еще ни разу не видел!
– Замечательный город! - подхватил Стрекозов, обнимая севшую к нему на колени Свету, которая по какой-то загадочной причине обиделась на Дамкина. - Я думаю, это все благодаря вашим заботам?
– Да, - с удовольствием подтвердил товарищ Журдымбабаев. - Я много сделал для нашего города. Вот недавно построили новый горком на проспекте Ленина. Он затмил собой даже старинный дворец наместника японского императора. Во дворце только два этажа, а у нас в горкоме - целых пять!
– Очень, очень круто! - жевал Дамкин.
После ресторана литераторов отвезли в гостиницу. Отдуваясь после всего съеденного, Дамкин еле-еле нашел в себе силы заказать по телефону кофе.
– Дамкин, - намекнул Стрекозов, расположившись вместе с блондинкой Светой на диване, - а может, ты хочешь принять ванну? С чашечкой кофе?
– А что, - согласился Дамкин. - Было бы неплохо. А вы без меня не будете скучать?
– Постараемся.
Кивнув головой, Дамкин захватил чашечку ароматного дымящегося кофе и отправился принимать ванну.
На следующее утро литераторов повозили на машине по городу, показали новый горком, старый дворец японского наместника, еще раз накормили в ресторане. Дамкин и Стрекозов купили подарки для своих московских девушек. И, наконец, под вечер их привезли в аэропорт.
– До свидания! - жал литераторам руки товарищ Журдымбабаев. - Я надеюсь, вы напишете достойную статью о нашем городе.
– А как же! - заверил его Дамкин. - Мы всегда хорошие статьи пишем.
– Тогда приезжайте к нам еще!
Литераторы сели на самолет, который тут же загудел моторами, пронесся по взлетной полосе и поднялся в вечернее небо. Дамкин и Стрекозов некоторое время смотрели на мелькающие внизу сопки, а после того, как самолет пролетел над Татарским проливом, распили захваченную из гостиницы бутылку "Наполеона" и заснули. Их ждала хлебосольная Москва...
Глава еще одна,в которой Сократов и Карамелькин критикуют статью о Сахалине
Когда я слышу слово "культура", я хватаюсь за пистолет!
Я хочу прожить жизнь так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы каждый мальчик в моем городе мог подойти и сказать: "Здравствуй, папа!"
На кухне шумно закипел чайник. Стрекозов сбегал, заварил свежий чай и принес чайник в комнату, накрыв полотенцем. Они сидели у Карамелькина за маленьким журнальным столиком (другого у Карамелькина не было), Дамкин и Карамелькин курили, а Сократов с выражением читал статью литераторов о Сахалине.
– Ну, как? - спросил Дамкин, когда Сократов отложил стопу исписанных листов.
– Да фигня какая-то, - заметил Сократов, наливая чай в граненый стакан и кидая два кусочка сахара.
– Как это, фигня? Мы эту статью два часа писали. Извольте объясниться!
– Вы начинаете статью в лучших советских традициях: восхваляете трудовые будни, изображаете симпатичного первого секретаря. Но в некоторых местах вдруг скатываетесь на типичный для вас иронически-антисоветский стиль: корейцы гонят жень-шеневую водку, Ленин смотрит на Павлика Морозова, а потом вообще испошляетесь полностью. Надо было выбрать что-либо одно: или все хвалить, или все обгадить. А так как, если вы все обгадите, вас выгонят с работы, значит, надо все хвалить.
– Мы писали только то, что думаем. Мы честные журналисты, - сказал Стрекозов.
– А репортеры мы еще более честные. Директор одного санатория предлагал нам двадцатку, чтобы мы не писали об отсутствии горячей воды, а мы отказались.
– Было дело, - вспомнил Стрекозов, - вернее, двадцать рублей мы взяли, а потом все равно написали, что в санатории нет горячей воды и в номерах убирают очень плохо.
– Очень интересно, - саркастически произнес Сократов, так что стеклышки его позолоченных очков воинственно блеснули. - В таком случае, совершенно непонятно, откуда вы в конце своей статьи взяли ресторан, отцов города и молоденьких девушек... Очень сильно все это напоминает вашего "Билла Штоффа".
– Ну и что? Художник имеет право на некоторый исторический вымысел.
– Имеет, имеет. Это вы все Однодневному скажете. Такую статью нельзя нести в редакцию, - Сократов отхлебнул чай и с удовольствием зажмурился. Вас выгонят с работы.
– Да брось ты! - сказал Стрекозов. - За что? Как Однодневный может нас выгнать за такой блистательный репортаж?
– Сократов прав, - глубокомысленно молвил Карамелькин, стряхивая пепел на пустое блюдце. - Это очень плохая статья.
– Да ты вообще ни в чем не разбираешься! - накинулся на него Дамкин. Тоже мне, критик!
Карамелькин обиженно засопел.
– А кроме того, - усмехнулся Стрекозов, - мы и нормальную просоветскую статью тоже написали. Если первая не пройдет, отдадим вторую.
– Так что все схвачено! - торжествующе воскликнул Дамкин.
– Арнольд, - спросил Стрекозов. - Ты говорил, курить вредно! Разве ты не бросил? Какого черта ты тут куришь? Сам отравляешься и нас отравляешь!
– Я постепенно бросаю, - объяснил Карамелькин. - Неделю не курю, потом немножко курю, потом опять не курю...
– А Шварценеггер вообще не курит!
– Я тоже брошу в конце концов.
– Ну, ну! - бросил Стрекозов.
– Да! - вспомнил Дамкин. - Мы же секретарше главного редактора обещали духи купить!
– И чулочки, - добавил Стрекозов. - И не мы, а ты!
– Вы бы ей еще японский телевизор пообещали привезти, - усмехнулся Сократов.
– Где бы деньги взять на эти духи? Сократов, одолжи сто рублей!
– Да пошел ты! Нашел у кого спросить. Я сам от зарплаты до зарплаты еле дотягиваю.
– Дамкин, - задумчиво произнес Стрекозов. - А у нас дома еще куча утюгов есть.
– Много на них не заработаешь, - махнул рукой Дамкин. - Что же делать?
– Завтра что-нибудь придумаем, - Стрекозов налил себе еще стакан. Арнольд, а как твоя пэтэушница?
– Не пэтэушница она! - возмутился Карамелькин. - Сколько раз можно говорить!
– Откуда ты знаешь? Ты что, с ней уже встречался?
– Нет, но я думаю, что скоро встречусь.
– Потом расскажешь? Мы напишем об этом любовный роман.
– Расскажу, - пообещал Карамелькин. - Но роман я вам об этом писать не позволю!
– А жаль, крутой был бы роман, - подумал Стрекозов вслух. - Как "Анна Каренина"! Но смешнее...
Глава следующая,в которой Карамелькин получил второе письмо
...И кушать творог - так полезней,
И покупать себе цветы,
Уже на ты не мыслить сверстниц,
Бежать от всякой суеты,
И таять северной болезнью,
Бродя по комнатам пустым.
Утром Дамкин и Стрекозов встали пораньше. День предстоял хлопотный, надо было придумать, где взять денег на духи для секретарши Люси. И, по возможности, не только придумать, но и достать эти деньги!
На единственной в комнате кровати спал Карамелькин. Около балконной двери укрытый спальником на надувном матрасе храпел Шлезинский, вернувшийся поздно ночью.
Дамкин поставил чайник. Стрекозов обнаружил, что в доме Карамелькина нечего есть - нет даже хлеба. Дамкин, горько вздохнув, выключил чайник, и литераторы, собрав последнюю мелочь, пошли за хлебом.
Спустившись на лифте вниз, соавторы обнаружили на почтовом ящике Карамелькина жирный крест, нарисованный красным фломастером.
– Карамелькин - старый бабник, - осудил Дамкин. - На молоденьких девочек его, видишь ли, потянуло!
Стрекозов ухмыльнулся, и они вышли из подъезда.
На скамеечке возле дома сидели две старушки, и одна из них, сильно переживая, говорила другой:
– Совсем эта молодежь распоясалась! Нету никакой управы! Вот неделю назад Васька из 148 квартиры у бабки Маруси пододеяльник украл и в Карлсона играл. Такой маленький, а уже преступник! А позавчера какой-то хулиган в подъезде выключатель свинтил. Теперь свет не включишь!
Дамкин тихо сказал Стрекозову:
– Кажется, я знаю, что за мерзавец скрутил в подъезде выключатель.
– А ты думал, Карамелькин его купил? Станет он деньги тратить!
Литераторы зашли в магазин, купили хлеба, масла и вернулись домой. Шлезинский все так же храпел, а Карамелькин, к великому удивлению Дамкина и Стрекозова, уже проснулся и, повесив на стену кипу газет, озлобленно долбил по ним кулаками.
– Арнольд, ты что, пришизел? - спросил Стрекозов, в то время, как Дамкин вновь ставил чайник.
– Я тренируюсь, - тяжело дыша, сказал Карамелькин. - Кулаки должны быть набиты, а то можно о чью-нибудь морду пальцы разбить.
– Стенку проломишь!
– Не проломлю, она крепкая. Я так уже две недели тренируюсь.
– И помогает?
– Еще как! Тут недавно такой случай был! - глаза Карамелькина воинственно засверкали. - Сидел я в очереди в домоуправлении рядом с симпатичной девушкой. Она так неприятно ела эскимо, просто кошмар! Я сидел, сидел, а потом и говорю ей: "Девушка, вы так мерзко пожираете мороженое, у вас при этом такое дебильное выражение лица, что вы становитесь похожи на анацефала!"
– Так и сказал? Ну ты даешь! Так это ты с ней подрался?
– Да нет же! Тут подбегает мужик и вопит: "Что вы себе позволяете? Это моя жена!". Я ему вежливо отвечаю: "Я вам искренне сочувствую". Он мне: "Пойдем выйдем!". Я говорю: "Пойдем". Ну, вышли. Он попытался меня ударить, попал по уху, я подставил блок, а потом как врезал ему промеж глаз! Он и отвалился!
– Карамелькин, мужик вступился за свою жену, а ты ему навесил, разве это хорошо? - спросил Стрекозов.