– автономные издательства научно-исследовательских институтов и вузов, включая региональные;
– издательства творческих союзов и культурных обществ, включая местные;
– журнальные издательства и их объединения;
– система кооперативных и частных издательств, не только литературных, но и научных, историко-культурных, справочно-информационных, вплоть до журнально-газетных, имеющих различную структуру и тип организации и наделенных возможностями арендовать или выкупать производственные мощности госсектора;
– хозрасчетные и кооперативные, частные и акционерные фирмы, магазины, склады и базы, обеспечивающие прямые договорные взаимосвязи издательств разного типа, от государственных до частных;
– смешанные акционерные объединения советских издательств разного типа;
– смешанные предприятия с зарубежными типографиями и издательскими фирмами, с привлечением капиталов из‐за рубежа;
– различные формы кредитования книжного дела, включая банк для финансирования частных, кооперативных и смешанных издательств, типографий и экономического контроля над ними;
– различные фонды для поощрения определенных видов долгосрочных и культуроемких изданий (энциклопедий, серий и т. п.).
Только издательства этого рода способны взять на себя весь риск и наиболее трудную часть экспертизы, апробирования и селекции того нового, что создается инициативными группами общества. Тогда как освобожденные от поиска авторов, чтения и сортировки потока поступающих текстов крупные издательства государственного подчинения (собственно – госсектор в издательском деле, типа прежнего Госиздата) сконцентрировались бы на качественной подготовке крупных и дорогостоящих проектов, которые обеспечивали реализацию общенациональных культурных программ, непосильных для средних и мелких фирм, – выпуск книг по системе госзаказов (прежде всего для коллективного адресата – государственных же массовых библиотек, школ, вузов и т. п.), собраний сочинений отечественных классиков, национальных энциклопедий и библиографий, солидных серий и т. д. В целом это были бы уже не нынешние 240 издательств-гигантов, типизированных и профилированных, а несколько тысяч издательских фирм, независимых от идеологического диктата, от казны, от ограничений по тому или иному типу собственности. Их деятельность регулировалась бы исключительно экономическими механизмами, способными опосредовать любые социальные взаимосвязи.
В этом случае система собственно Госиздата строила бы свою работу на планировании и учете потребностей в уже апробированной литературе со стороны точно известных социальных групп и демографических контингентов. Именно при переиздании и воспроизводстве централизованное планирование становится достаточно эффективным инструментом управления, поскольку вопросы прогнозирования спроса переводятся в плоскость точно сформулированных маркетинговых задач.
Отказ от тотального планирования и контроля над всей книжной продукцией фактически упразднил бы в ее нынешнем виде и «Союзкнигу». Сегодня она выступает тормозом книгооборота и дополнительным механизмом удлинения сроков и удорожания издания, прибавляя к году редакционного процесса и году типографских, переплетных и т. п. работ еще год деятельности рутинно-бюрократической системы сбора заказов и определения тиражей даже там, где это вполне могло бы быть предоставлено прямым связям небольших издательств с потребителем. Существование множества автономных издательств, автоматически – в силу действия экономических факторов – обслуживающих свои, определенные сектора тематического рынка, позволит гибко приспосабливаться к запросам дифференцированных групп потребителей. Поскольку эти издательства малотиражны, им достаточно картотек постоянной клиентуры и не нужны системы сбора информации по стране.
Потребности динамического развития книжной культуры требуют на уровне издательства исключить фигуру редактора в том смысле, в каком она была принята на ранних этапах «культурного строительства» в стране и в крайне архаическом виде сохраняется сегодня. Ключевыми фигурами издательского процесса должны являться автор (для впервые выходящей книжной продукции любого содержания) и читатель (для литературы, подлежащей переизданию). Цензура и контроль над содержанием полностью исключаются, поскольку в основных параметрах регламентированы соответствующими юридическими документами и институтами (в первую очередь Законом о печати, а также законом об авторских правах и интеллектуальной собственности, который должен вскоре появиться). В остальном обеспечение издательского процесса разделяется между тремя специалистами. Редактор принимает на себя функции эксперта и несет за это исключительно экономическую ответственность: в его задачи входит главным образом привлечение и организация перспективных авторских сил, за качество же и содержание рукописи, за приводимый материал и т. п. отвечает автор. Подготовка рукописи к печати – функция технического редактора. И наконец, необходим агент-посредник (функции которого узурпировал сегодня ВААП, однако он абсолютно не способен даже и при желании их осуществлять), который оперативно и на взаимовыгодных условиях обеспечивал бы готовому оригиналу оптимальные условия продажи, полиграфическую базу и соответствующие рынки.
Передним краем социальной и культурной динамики выступает, как показали несколько последних лет, периодика[182]. Журналам следует предоставить финансовую и экономическую независимость от сегодняшних их «хозяев», переводя их на полный хозрасчет (включая копирайт на впервые публикуемые произведения или данные, которые, отметим, только и имеют ценность на реальном сегодняшнем международном рынке). Они должны быть признаны полноправными хозяйственными и юридическими субъектами, наделенными правом заключения договоров на полиграфические работы необходимого объема и качества с теми типографиями, где это им выгоднее, в том числе по договорным ценам за сменность работы. Тем самым деятельность журнала сама стала бы подчиняться экономическим механизмам: цена номера, штатное расписание, распределение прибылей (их вложение в производство, в стимулирование новых форм или на благотворительные нужды и проч.), покрытие убытков – все лежало бы на самой редакции. Перспективными представляются самостоятельные объединения ряда журналов с общей программой, типа журнально-газетного консорциума или акционерного общества, создающего единую полиграфическую и хозяйственную базу (таким был, например, созданный М. Кольцовым «Жургаз», от которого остался сегодня только «Огонек»). Следуя за процессами дифференциации интересов подписчиков и углубляя ее, при журналах в форме различных приложений к подписке, абонементов, собраний сочинений, специальных выпусков могли бы оперативно создаваться продолжающиеся серии, выходить сборники лучших вещей из опубликованных в журналах. Фактически продолжая сложившуюся внутри журнала структуру разделов и опираясь на сформированную за ряд лет аудиторию, можно более гибко реагировать на меняющиеся и усложняющиеся запросы читателей, а кроме того, и развивать их, дополняя круг привычных материалов сборниками публицистики, исторических и философских работ, актуальных научных трудов, получивших общественный резонанс и т. д.
Единственным регулятором отношений с такого рода самостоятельными журналами, как и с издательствами в целом, должны стать не директивные задания и отчетные показатели, не новые препоны развитию в виде госзаказов и экономических нормативов, а прогрессирующий налог, устанавливаемый в соответствии со стандартами мировой издательской практики (т. е. не превышающий 35% прибыли) и взимаемый вне зависимости от формы собственности на средства производства. Однако налоговая политика должна иметь строго дифференцированный характер: размер налоговых отчислений не должен превращаться в фискальный насос, откачивающий у населения «лишние» средства только потому, что казне этого хочется или у нее «дырка» в бюджете, вызванная бездарным управлением. Размер налога должен расти в соответствии с объемом тиража, блокируя монополию и вал, т. е. не давая паразитировать издательствам-монополистам, и снижаясь до минимума или даже совсем отменяясь для вновь возникающих мелких издательств или имеющих некоммерческий характер, т. е. ориентирующихся на выпуск малотиражных или пробных изданий – литературных, научных, имеющих культурные или благотворительные цели и проч. В этих случаях наука и культура могли бы кормить себя сами, не нуждаясь в дотационных вливаниях и нищенских подачках от соответствующих ведомств. В любом случае налог не может быть удушающим, чрезмерным даже для издательских гигантов, с тем чтобы не блокировать нормальный ход развития и обновления. Разумеется, налоговая практика должна учитывать и возможности поощрительного обложения, если фирмы и издательства, типографии или склады начинают вкладывать часть прибыли в совместные фонды для научно-технических разработок и технологических инноваций для отрасли в целом. Короче, делать то, что не способна делать сегодня разлагающаяся и парализованная Госкомпечать СССР, отдавшая все свои регулирующие и координационные функции на средний уровень – уровень самих издательств и их объединений (о чем свидетельствует появление издательских ассоциаций) и оставляющая за собой лишь право запрета на образование типографий отдельным группам и частным лицам. Но и это уже не надолго.
Фактом нашего общества, нашего умственного и политического развития становится понимание того печального обстоятельства, что действовавшая с 1930‐х гг. модель отраслевого централизованного управления, каким является Госкомпечать СССР, привела книжное дело (а стало быть, и развитие науки, культуры, литературы, образования в тех аспектах, которые имеют отношение к издательским и печатным формам) к развалу и острому кризису, стала причиной некроза интеллектуальной динамики, а значит, и фактором торможения социальных реформ, социального развития страны в целом. Эта система отношений подлежит незамедлительной ликвидации, срочному оперированию, пока не наступила еще фаза патолого-анатомического анализа и объяснения причин катастрофы и гибели всего общественного организма. Лишь переход к сугубо рыночным, экономическим отношениям может дать реанимацию нормального культурного и социального процесса, обеспечить нормальный ход технологической модернизации, формирование у работников устойчивой мотивации к повышению доходности и рентабельности своего предприятия путем не наркотического повышения цен, а оптимизации производства, в частности экономии непроизводительных расходов (сегодня слишком больших), максимизациии использования журнальной и книжной площади и т. п. Эффективнейшим стимулом развития этих социально-экономических процессов может явиться выход на мировой рынок в любой форме – вплоть до возможности печатать тираж за рубежом, если это представляется выгодным и рентабельным.