альный завод. Иван Кузьмич все скупал, все молол, толок и продавал. Тысячи народу копошились на фабрике, на заводе. Сюда была согнана вся распоясовская округа – по рублю, по полтиннику, по четвертаку, и даже самые маленькие мальчики и девочки могли зарабатывать по гривеннику в день, занимаясь щипаньем корпии, которую доставляли из больниц в гною и крови и которая шла на бумажный завод. Все было поставлено к делу и оценено».
Иван Кузьмич поселился в центре фабричного поселка, за всем наблюдая из окон маленького домика, все совершалось согласно плану, однако, заглянув во внутренний мир делового человека, Успенский сообщает: «А чего-то – это Иван Кузьмич чувствовал постоянно как будто ему и недоставало. Несколько раз мысли его останавливались на женитьбе. Но, подумав хорошенько, он находил, что это – чистая глупость… Поэтому-то и теперь он решился отделаться от скуки так, как отделывался обыкновенно. Позвал лакея и велел подыскать ему бабу. Лакей сообщил, что подходящая есть на толчее, но…
– Муж с ей…
– Сунь ему зеленую! <значит, трешку>
Лакей отправился на мельницу. И замужняя пошла? Пошла?! Побежала, с малолетним дитем на руках! «Сама она про себя знает, что цена ей ничтожная, что хватает только кормиться… Что же она скажет своему мальчишке? Что же может выйти из него кроме человека, который нужен в делах Ивана Кузьмича как сила, как дрова, как тряпки?» – Успенский заканчивает рассказ.
Когда взялся я перечитывать Бальзака, воссоздаваемое им стало перекликаться с происходившим в нашей стране, нам прежде неведомым: власть денег, мир биржи и банков, судов и преступности, неразлучной с развратом и действующей на всех этажах, сверху донизу (правда, это было картинно представлено в «Русской красавице» Виктором Ерофеевым). Само собой, резонировали населявшие мир Реставрации человеческие типы, двойники которых вдруг возникли и размножились у нас: приличный фасад и зверская хищность натуры.
Перечитывая Глеба Успенского, чувствуешь себя как дома (уж если воспользоваться словами Гегеля об Античности) – всё узнаваемо, всё то же тогда и теперь, только степень злободневности меняется от явления к явлению: пережили бы до Октября и не надо мудрить задним числом.
«Книжку чеков» я пречитывал в день московских протестов, и слова Успенского оказывались созвучны тому, что слышал я с экрана компьютера: на основании законов из такого-то тома и согласно такой-то статье протестующим возвращали их требования без последствий… Слова и действия властей не обнаруживали никаких сомнений в том, что их дело настоящее, слышались утверждения, знакомые распоясовцам: страна должна быть обязана властям благодарностью за то, что отпускаются средства на общую пользу, и делается это не из личных выгод, а ради того, чтобы дать хлеб другим, нет властям надобности ни лгать, ни бояться разоблачений, всё делается на законном основании, а если с нищими не поделилась всё богатеющая и богатеющая власть, то ведь нищие сами виноваты – недоимщики набрали кредитов, наделали долгов, не подумав, кто станет за них расплачиваться.
Чем отвечали постсоветские нищие? Как распоясовцы, смотрели словно каменные статуи на это ограбление, не понимая, кто в самом деле виноват, и ничего не предпринимая. Двойное бессилие верующих в батюшку царя.
Доколе?
2019
Невидимое Солнце
Мой брат, астрофизик Александр Михайлович Урнов, сотрудник Физического Института им. Лебедева, провел семинар со своими студентами в Физико-Техническом Институте. Участник семинара Тарас Могилюк заснял занятие видеокамерой и поместил в Интернет (Урнов А.М., 07.10.2009 Youtube) С докладом о своих исследованиях солнечной атмосферы брат готовился принять участие в конференции, но имя докладчика пришлось обвести в программе траурной рамкой.
Речь пойдет о внеатмосферной астрономии Солнца, т. е. исследовании невидимого глазом электромагнитного излучения его атмосферы в рентгеновской и ультрафиолетовой области длин волн, несущую информацию о строении и многочисленных процессах, связанных с преобразованием магнитной энергии в тепловую и другие ее формы – ударные волны, излучение, корпускулярные потоки. С наступлением космической эры с помощью земных спутников, ракет и других космических станций было открыто множество новых удивительных явлений солнечной активности от мощных рентгеновских вспышек, «джетов», «пауков» и других «транзиентов» до гигантских «выбросов корональных масс». С наступлением «золотого века» т. н. изображающей спектроскопии – метода исследований, основанного на достижениях современных технологий, удалось «увидеть» сложную сильно неоднородную и весьма динамичную структуру солнечной атмосферы. Пространственные размеры обнаруженных во внеатмосферных экспериментах магнито-плазменных образований меняются от тысячной доли до десятков радиусов видимого солнечного диска, а временные масштабы их «времени жизни» составляют шкалу от секунд до десятков часов и более. Физические характеристики плазмы также претерпевают колоссальные изменения на расстоянии много меньше солнечного радиуса. Температура растет – от тысяч до десятков миллионов градусов Кельвина, плотность убывает на много порядков, магнитное поле уменьшается в тысячу раз. Такие масштабы и экстремальные условия существования, характерные для космической плазмы, приводят к возникновению нестационарных процессов, природа и механизм развития которых остается в большой степени загадочными. Самые простые «детские» вопросы: «отчего дует солнечный ветер» или «почему солнечная корона такая горячая» до сих пор остаются не решенными, тесно связанными с фундаментальными проблемами современной астрофизики. Процессы накопления и выделения энергии во время вспышечных и других эруптивных явлений, нагрев «корональных петель» и возможное возникновение в них «шторма нановспышек» являются предметом интенсивных исследований и споров как экспериментаторов, так и теоретиков, работающих в области физики солнечной плазмы. Об этих и многих других, обнаруженных в самое последнее время, удивительных и загадочных свойствах «невидимого Солнца» пойдет речь.
Доктор физико-математических наук А.М. Урнов
07.10.2009
Час покаяния
(См. наст. изд. том 1, стр. 505)
Читаю «Избранные труды» С.Д. Сказкина. Многое я когда-то слышал от него и… не слушал. «Утверждение, что в странах Запада, где спонтанное развитие хозяйства шло от феодализма к капитализму, увеличились размеры личной свободы, остается непоколебленным…» Как интересно! До чего важно! Но мне, при моей крайней занятости, было не до перехода от феодализма к капитализму. И сквозь толщу веков увеличение размеров личной свободы не находило отклика в моей душе. А ведь только подумать: «Промежуток между XII и XIV вв. был временем постепенного личного освобождения крестьян во Франции, Англии, Западной Германии, Италии, Испании и других странах».
Мне кажется, я по-прежнему слышу профессора Ржигу, излагающего «Повесть о Петре и Февронии». Не помню, что он излагал, но, читая «Историю Древней Русской литературы» Н. К. Гудзия, нахожу ссылки на моего наставника, который, оказывается, выдвигал идею «о принадлежности окончательной литературной обработки повести в XVI в. писателю эпохи Грозного Ермолаю Еразму». Атрибуция спорная, но какие имена и какие времена, если вдуматься! Петр и Феврония, не мысля пережить друг друга, покидают сей мир одновременно и не разлучаются после смерти. Популярность повести была столь велика, что дошла до нас в ста пятидесяти списках. До меня повесть не дошла, когда суть её, в том числе, политическую (козни бояр!), мне старались втолковать многознающие умы.
2020