Компания MGM, чьим девизом был лозунг «Искусство ради искусства» и утверждение, что в ее фильмах «больше звезд, чем на небе», считала неприемлемым сохранять трагический толстовский финал для показа американскому зрителю. Голливуд утверждал эстетику хэппи-энда и не пасовал перед спорной проблемой границ интерпретации. Картина 1928 года оказалась единственной из 34-х экранизаций «Анны Карениной» со счастливым (для Анны, Вронского и Сережи Каренина) финалом, несчастным – для А. А. Каренина и катастрофической для неродившейся малютки Ани, дочери Вронского.
Современная зрительская критика, отдавая должное выразительнейшей любовной паре, ради взаимной страсти которой, кажется, и был экранизирован знаменитый роман Толстого, высказывает недовольство. Приведу один из красноречивых примеров. «Беззастенчиво обкарнывается и подминается текст, чтобы только позволить этой прохладной элегантности, этой как будто робеющей, зябнущей женщине чаще быть на глазах у зрителя. Она, конечно, не толстовская Анна.
Но она – Грета Гарбо, а это, в кинематографических условиях, осмелимся сказать – равноценно. В псевдониме Грета Гарбо, взятому актрисой Густафссон, человеку, знакомому со Скандинавией, слышится намек на ибсеновскую Гедду Габлер. Провоцирующая. Это вовсе не то, что можно развязно подумать. Она не извивается кошкой, завлекая мужчин. Она всегда утонченная жертва, отворачивающая лицо, кутающаяся в струистые ткани, поднимая плечи, прячущаяся за высоким воротником, отводящая глаза, скрещивающая руки, как будто защищаясь – и совершенно ненароком, случайно, невольно делающая авансы тому, кто жаждет их заполучить, могущественно покоряющая его.
Добиваясь ее, раззадоренные мужчины убивают друг друга, совершают дикие выходки. Вронский в фильме Гулдинга падает с Фру-фру на скачках, будучи пьяным. Она не вполне владеет собой, она поддается обстоятельствам, она фаталистична и потому фатальна. В ней, пожалуй, можно – припомнив особенности лютеранских воззрений – увидеть обреченную, про́клятую женщину, безблагодатную. Она приносит страданья и страдает сама, но не может выпутаться из ловушки своей податливости. Она морбидна [болезненна] не только в подчеркнуто-хрупкой, болезненной грации, она морбидна в своем бессилии перед захлестывающей эмоцией. Ее страсть беззаконна…
Владимир Набоков пошутил, назвав проходную героиню одного романа Дорианой Карениной, с намеком на Гарбо. И вправду, Дориана Каренина, подобно уайльдовскому денди и в отличие от Анны Карениной, не начинает стареть и не утрачивает из-за этого любви Вронского. Она – Дориана, еще и потому, что при всем желании русифицировать фильм чуть ли не кокошниками, Гулдинг, а главное – сама Гарбо европеизировали роман… Гарбо не растворяется в своих персонажах, вернее – не растворяет в них своей главной роли. И смотреть следует не на трактовку актрисой Густафссон образа Анны Карениной, а на стереотипическую репрезентацию актрисой Густафссон актрисы Греты Гарбо. Это не амплуа femme fatale, это очень личная версия амплуа, продуманная, изысканная, не сводимая к некой простой сумме аналитически-очевидных слагаемых. При арифметическом действии добавляется что-то еще, чего не было дано. И сами составляющие доступны далеко не всем даже первостепенным актрисам кино. Ведь тут уже сказывается хронологический колорит: упадочнические времена шик-модерна требовали играть не столько персонажа, сколько актера, играющего эту роль. Это актер окружал зрителя иллюзией грезы, сна, а исполняемый персонаж был лишь одним из смутных, мелькающих образов сновидения. Мне снится сон, в котором снится сон…»[402].
И в самом деле, о Грете Гарбо всегда писали как об одной из самых романтических и загадочных фигур в мировом кинематографе. Актриса потрясающей женственности, томная, застенчивая, изысканная, внешне холодная и отчужденная, она завораживала своей непостижимой красотой. Перед «Анной Карениной» она снялась в немой черно-белой драме Кларенса Брауна «Плоть и дьявол» (1927, 112 мин.) в роли роковой соблазнительницы и губительницы мужчин, где она трагически гибнет сама и где ее партнером был будущий Вронский, Джон Гилберт, едва не ставший ее мужем. Грету Гарбо называли сфинксом, снежной королевой, манящей тайной, и всех волновал вопрос, что будет, когда она заговорит на экране. Но вот голос Греты Гарбо зазвучал: ей суждено было стать одной из очень немногих звезд немого кино, которая выдержала испытание звуком[403].
Спустя восемь лет после немой «Анны Карениной», благополучно пережив рождение эпохи звукового кино, снявшись в нескольких звуковых картинах, сыграв, помимо мелодраматических, и классические роли (Жанну д’Арк, Гедду Габлер, Машу в чеховских «Трех сестрах»), Грета Гарбо вернулась к «Анне Карениной» звуковой[404], чем подтвердила свой звездный статус. Она по-прежнему была необыкновенно хороша, маняще привлекательна, ее низкий голос звучал искренно, бушующая в ней страсть была неподдельна и с первых минут грозила бедой, трагедией. Правда, несмотря на прекрасные, в стиле 1870-х годов, костюмы она была совсем не похожа на толстовскую Анну, полноватую брюнетку с завитками на затылке: светловолосая, светлоглазая, с прозрачной белой кожей, худощавая, тонкая, гибкая, но по-своему неотразимая. Ее партнером, правда, был совсем другой Вронский: роман с Джоном Гилбертом был позади, в звуковом фильме Кларенса Брауна Вронского играл оскаровский лауреат 1932 года Фредрик Марч, лишенный и специального шарма, и броской мужской красоты, так что искры от этой пары уже не летели во все стороны… Нечего и говорить про Алексея Каренина: английский актер Бэзил Рэтбоун, с его амплуа «короля злодеев», сыграл жесткого соперника, холодного, зловеще неумолимого – от такого пощады не ждать.
«Анна Каренина»–1935, как и почти все последующие голливудские экранизации, была сильно облегчена и упрощена (консультантом картины был граф Андрей Толстой). Здесь, как и в немой картине 1927 года, лишней оказалась дочь Анны от Вронского – эта сюжетная линия вынута из киноповествования, а вместе с ней и вся драма временного примирения Вронского и Каренина у постели умирающей Анны (той самой сценой, которую так ценил Достоевский, считая ее эмоциональным и содержательным центром романа); отсутствует пагубное пристрастие Анны к опиуму, регулярно приводящее к нервному срыву; опущен эпизод с попыткой самоубийства Вронского, схематично подана вся линия Левина (его роль в картине настолько условна, что непонятно, зачем она вообще здесь есть) и, конечно, сильно упрощена концовка: Анна ссорится с Вронским из-за того, что он, наскучив бездельной жизнью в деревенском имении, уезжает на войну, хотя она пытается его остановить. Последняя сцена будто добивает Анну: она видит в вагоне отходящего поезда Вронского, с которым нежно прощаются его мать и княжна Сорокина, обе проходят мимо Анны, не замечая ее, и графиня признается, как она рада, что ее сын снова соединился со своим полком и снова надел гвардейский мундир. На долю Анны остается один только поезд…
Как и все немые картины об Анне Карениной, первая звуковая вращается вокруг любовной линии Вронского и Анны, а толстовская «мысль семейная» и вся его философия падения женщины остались в стороне. Но прошло уже восемьдесят лет, а картина не устарела, ее продолжают смотреть любители кино, фанаты Греты Гарбо и поклонники романа Толстого. Современные зрители охотно высказываются о картине – то, что эти оценки бывают полярно разные, совершенно естественно.
«“Анна Каренина”, фильм с Гретой Гарбо 1935 года, имеет свою исключительность и чистоту… Кино получилось качественное и достойное, и для 1935 года это был чистый шедевр… Мы видим глубокую и сильную драму великого романа, который так шикарно и достойно экранизировали американцы в далеком 1935 году… Его история красиво и зрелищно уносит во времена прошлого, где честь и достоинство были на первом месте. Это воодушевленное и сильное кино, которое в свое время было мегапопулярным, и его и сейчас можно с удовольствием смотреть… Грета Гарбо шикарно сыграла эту роль и идеально подошла на Анну Каренину. В ее глазах столько жизни, боли и страдания… Гарбо играла чувственно и эмоционально, и она показала всю ту боль и безвыходную ситуацию, которую прошла ее известная героиня. Мы видим, как она была счастлива, и видим, чем это все обернулось»[405].
Альтернативная точка зрения: «При всем уважении к Кларенсу Брауну, мисс Гарбо и их творению, их “Анна Каренина” – скорее, проба пера, нежели настоящий эпический фильм, достойный романа великого писателя… Кто-то правильно назвал этот фильм – “Анной Карениной в тезисах” – невозможно не согласиться, так как основная канва романа вроде бы есть, а романа, как такого, нет… Не знаю уж, что побудило продюсеров и режиссера пригласить на роль Анны Грету Гарбо, но узнать в ней данную литературную героиню затруднительно. Хотя бы потому, что у Гарбо совершенно другая внешность – и можно ли тому удивляться, ведь она белокурая шведка первой половины XX века, а не темноволосая русская конца второй половины XIX. По типажу Грета – холодна и сурова, ей не хватает страстности и пыла, присущих Анне. Но, несмотря на все это, Грета Гарбо с ролью справилась хорошо. Ее Анна загадочна и аристократична, а это главное»[406].
Взыскательные зрители примириться с картиной так и не смогли. «Назвать этот фильм даже кратким пересказом Толстого нельзя – практически все сюжетные линии, помимо любви главных героев, либо вообще отброшены, либо искажены. Линия Левина вообще закрыта – а она продвигает в романе главную идею Толстого, как надо жить. То, как он ухаживал за Кити, показано прямо противоположно – как он писал по буквам слова в романе, не в силах их произнести, и как настойчиво в лоб добивался ее в фильме – две абсолютно разные истории про разных людей. Кити показана просто примитивно, Стива тоже. Долли в романе пришла к прощению гулящего мужа, здесь же – она его почти презирает. Княгини Бетси нет вообще. А в линии главных героев все упрощено до предела. Каренин – не старый человек, которому присущи чувства и который живет возможно без любви, но правильно, а потому мучается сложившейся ситуацией, а просто какой-то опереточный злодей, давящий на приличия. Вронский… Вронский по книге блестящий офицер, здесь же человек с недобрыми глазами и какой-то странной выправкой. Когда он приглашает на танец – это выглядит, как будто унижается. Особых чувств не видно, просто говорит слова. И потом за один день уже переключается на молодую княжну»