зах сестры, как раз-таки приехавшей мирить его, неверного мужа, с женой, узнавшей о неверности. Зрители в этой связи беспощадны: «От “Анны Карениной” Соловьева пронзительно несет 90-ми, 90-ми XX века. Ими в фильме пропитано все: актеры, атмосфера, даже пленка, на которую все снято, видимо, также делалась в 90-х. В одном из первых же кадров Абдулов держит сигару и заигрывает со служанкой не как Стива Облонский, а как вор в законе из Nexta. И вообще все это кино выглядит как капустник на дне рождении у какого-нибудь нового русского или бандита из 90-х, на котором его друзья такие же бандиты и нувориши вдруг решили поиграть в Толстого»[445]. И еще одно зрительское мнение: «Стива, книжный красавец, в реальности [то есть в фильме] был критически стар и фантастически глуп… На такого мужчину вряд ли заглядывались бы молоденькие и прехорошенькие барышни»[446].
С исполнителем роли Алексея Каренина Олегом Янковским произошла та же возрастная история: сорокалетнего героя играет артист, которому 64 года. Но это, благодаря выдающемуся мастерству артиста, стало исключением из общего правила непопадания в образ: Каренин получился неожиданный – милый, добрый, нежный; так что даже непонятно, как можно было такому мужу предпочесть другого, брутального и мужланистого возлюбленного. В одном из своих интервью Татьяна Друбич говорила: «По моей версии, Анна любит своего мужа. А во Вронском видит молодого Каренина: потому они оба и Алексеи…»[447]
Имеет ли это признание что-нибудь общее с толстовским: «Зато во сне, когда она не имела власти над своими мыслями, ее положение представлялось ей во всей безобразной наготе своей. Одно сновиденье почти каждую ночь посещало ее. Ей снилось, что оба вместе были ее мужья, что оба расточали ей свои ласки. Алексей Александрович плакал, целуя ее руки, и говорил: как хорошо теперь! И Алексей Вронский был тут же, и он был также ее муж. И она, удивляясь тому, что прежде ей казалось это невозможным, объясняла им, смеясь, что это гораздо проще и что они оба теперь довольны и счастливы»[448].
Героиня не имеет власти над своими мыслями, но актриса ведь имеет над ними власть и говорит о своей версии наяву. Вряд ли Каренин поддержал бы фантазии Анны…
Сцены нежностей Анны с мужем непривычны для зрителя; трогательная забота Каренина о маленькой Ане, дочери его погибшей жены и Вронского, вызывает уважение к тому, в ком, оказывается, куда больше человечного, чем механистичного. Здесь он не человек-машина, не сухой презренный чинуша, заботящейся только о своей карьере, здесь виден страдающий муж, застигнутый врасплох предательством жены и не умеющий справиться со своей бедой. Янковский играет и по нотам романа и как будто сверх написанного текста, насыщая образ новыми красками, добывая из стандартного набора характеристик оттенки любви и жалости.
Олег Янковский, как и Александр Абдулов, не дожил до премьеры фильма. Приз за лучшую мужскую роль на кинофестивале «Созвездие» был присужден в 2009 году за роль Каренина ее исполнителю посмертно.
Татьяна Друбич: «Янковский сыграл гениально. Захватывает дух от его исполнения роли Каренина. Все акценты в фильме смещены в эту сторону… Большой человек, большой судьбы, большой карьеры, большого ума, большого внутреннего понимания того, как должно быть. И он делает все, как должно быть. Картина заканчивается не гибелью моей героини, она заканчивается Карениным… Из всех моих партнеров, с которыми доводилось сниматься, а это большие артисты, не в обиду и не в укор им будь сказано, с Олегом Ивановичем было проще всего. Саша Абдулов – удивительный партнер, он как футболист, всегда пас дает. Он командный и очень быстрый. Он много умел брать на себя, очень себя по-мужски вел. А Олег задавал такой уровень, что я не могла прийти, например, на съемку, не зная текста. С Сашей – импровизация, азарт, хулиганство, веселье. Олег Иванович – тоже очень остроумный человек, но другой, у него такой тонкий юмор, англичанин во всем, в манере одеваться, держаться, общаться. У него была очень высокая актерская школа, и рядом с ним нельзя было быть шпаной. Этот корсет, который на меня надевали в роли Анны, он и внутри меня существовал. Я себя часто неуверенно чувствую на площадке. Всегда помню, что я непрофессионал, по наитию многие вещи делаю. Сережа как-то не работает со мной как с профессиональной актрисой. Но Анна Каренина – это же не просто девочка в сложившихся обстоятельствах. Особенно рядом с мужем – Янковским. Надо было соответствовать…»[449]
Об игре Татьяны Друбич сказать этого, увы, невозможно. Слишком много нервозности, истеричности и немотивированного бешенства в сценах с мужем. Слишком много порошка морфия, который она потребляет ложками, увеличивая дозы, нарушая врачебные предписания. Слишком безобразные видения являются ей – мирное семейство из трех человек в купе поезда вдруг все они предстают перед ней совсем без одежд, и она в ужасе выбегает вон. Неясно, был ли этот кадр режиссерским решением – или таковы были художественные средства, предложенные актрисой. Говорит она хрипяще-шипящим голосом, будто курит сигареты одну за другой, и свою несправедливую фразу по завершению первой любовной сцены с Вронским («Какое счастье… ни слова больше…») она произносит не только с «отвращением и ужасом», но и с ненавистью к нему. К концу картины от обворожительной, волшебной женщины не осталось ничего; появляется существо фуриозное, неуправляемое, разрушающее все вокруг себя.
В стремлении добиться исторической достоверности картины, С. Соловьев, будучи коллекционером антиквариата, приносил на съемочную площадку предметы из своих коллекций; так же и Т. Друбич пожертвовала для съемок антикварную мебель из своей квартиры. Был к тому же приглашен талантливый каллиграф для стилизации под XIX век писем Анны и ее мужа. Съемки проходили в Ясной Поляне, в царскосельских дворцах и парках: все было подлинным и прекрасным. Многолетние усилия режиссера достойны и уважения, и сожаления, и сочувствия.
Но не декорации и не интерьеры делают успешной экранизацию классического романа.
Не так давно пресса сообщила о завершении работы режиссера Ю. Грымова над художественным фильмом «Интимный дневник Анны Карениной» по роману Льва Толстого. На вопрос интервьюера – почему вдруг Каренина и почему вдруг роман Толстого – Грымов ответил: «Роман – современный. Каждая женщина, испытавшая сильную любовь, – уже Анна Каренина. В человеческих отношениях со времен Толстого ничего не изменилось – ни во взаимоотношениях людей: и те же мысли, и тот же грех. Сразу скажу – я осуждаю Анну Каренину за то, что она окончила жизнь самоубийством, оставив двух детей. Ей надо было разбираться не с мужчинами, а с собой. В нашем фильме финал толстовский – трагический – Анна Каренина попадает под поезд, точнее, электропоезд… Вероисповедание, национальность не имеют значения в таком вопросе, как любовь. Эта история могла случиться с Анной Карениной и в Индии, и на Филиппинах, и в Австралии…»[450].
Будто иллюстрируя мнение Грымова, зрители размышляют о новой (2013) двухсерийной (2 час. 54 мин.) экранизации романа, выполненной для итальянского телевидения четырьмя европейскими странами – Италией, Францией, Испанией, Литвой[451]. «Замечательный канадский режиссер – такой молодец – не испортил Толстого. Просто, талантливо, при этом – затягивает тебя. Редко какую экранизацию можно похвалить на 10. Начала смотреть из любопытства – еще одна Анна Каренина – не смогла оторваться до конца фильма. Ничего нет уникально русского, такого сермяжного, вся история прочитана как общечеловеческая – обо всех и во все времена. Актеры – все разных национальностей просто даже нельзя сказать, кто лучше…»[452]
И в самом деле, канадский режиссер Кристиан Дюге снял в роли Анны 32-летнюю итальянку Витторию Пуччини, в роли Алексея Вронского – 35-летнего чилийца Сантьяго Кабреру, в роли Каренина – 42-летнего немца Беньямина Задлера, в роли Кити Щербацкой – 23-летнюю француженку Лу де Лааж, в роли Левина – 36-летнего баварца Макса фон Туна, в роли графини Вронской – 58-летнюю испанку Анхелу Молину, в роли Долли – 42-летнюю итальянку Карлотту Натоли, в роли Стивы – 42-летнего итальянца Пьетро Сермонти. К этому разнообразию наций можно добавить польского композитора Яна Качмарека, художника-постановщика испанца Козимо Гомеса, литовского актера на роль слуги Стасиса Балтакиса. К этому списку стоит отнести и тот факт, что сцены фильма снимались в красивейших местах и аристократических дворцах по всей территории Литвы, что в течение восьми недель съемок в них участвовало 2000 человек массовки и более сотни коней, было использовано 30 карет, семь тонн искусственного снега, сшито 1200 костюмов, построен каток в 700 кв. метров, реконструированы 4 вагона поезда эпохи Льва Толстого и два локомотива. Из русских реалий остался лишь русский роман и имя его автора, которое значится в титрах в качестве соавтора сценаристов – итальянца Франческо Арланка и испанца Адриана Изкуэдро.
Из всего этого человеческого разнообразия, роскоши обстановки и богатства красок имеет смысл выделить центральную пару – Анну и Вронского, которые оба хороши так, что захватывает дух. Несомненно, они предназначены друг другу судьбой, и было бы страшной ошибкой, если бы их жизни никак не соприкоснулись. Сцены обольщения сыграны чилийским красавцем Сантьяго Кабрера столь убедительно, сила соблазна и волнение прекрасной сероглазой Анны столь велики, что зрителю остается лишь вздохнуть с облегчением, когда роковое свидание наконец происходит. Обставлено оно с большими дополнениями к роману: Анна занимается с сыном французским языком, когда посыльный вручает ей письмо от Вронского, в котором стоит одна строка – «Я сегодня один». Не откликнуться на призыв влюбленного мужчины с репутацией рокового соблазнителя она не смогла и помчалась к нему, как говорится, в чем была. Любовная сцена, снятая чувственно и одновременно целомудренно, – лучшее, что есть в картине; герои настолько переполнены счастьем и упоены любовью, что Анна игнорирует реплики из текста про «отвращение и ужас». У нее нет ни отвращения, ни ужаса, а есть только радость, приправленная испугом, – от которого Вронский ее быстро и умело избавляет.