Все остальное в итальянском минисериале – оригинальная вариация сюжета с Кити, которая, переживая измену Вронского, едет в Германию ухаживать за ранеными немцами; линия Левина, долго искавшего высокий смысл жизни и нашедшего его в банальной женитьбе; добротные, но сильно «помолодевшие» костюмы; роскошные дворцовые интерьеры, в которых якобы обитают герои Толстого, и узкие московские улочки, по которым они как будто передвигаются пешком, – при всех разночтениях и диссонансах заслуживает благодарности за почтительное отношение к русскому роману, столь пленительному для глаза и воображения европейского кинематографа.
Анна и Вронский – вот, кажется, ради кого снимался этот фильм, ради кого стоит его смотреть.
…Картину режиссера Светланы Проскуриной «До свидания мама» (без запятой перед «мама», 98 мин.), снятую в 2014 году на киностудии «Мосфильм»[453], называют в критике «Анной Карениной» на новом витке российской истории или «“Анной Карениной” без поезда». Трудно не заметить нарочитого (скорее, поверхностного) сходства с классическим русским романом. Хотя действие фильма происходит в наши дни, хотя герои пользуются современными гаджетами и летают самолетами, а героиня лечится в современном родовспомогательном учреждении, а не на дому, ассоциации с коллизиями толстовского романа слишком навязчивы. Героиню картины зовут Анна (Александра Ребено́к), ее мужа зовут Алексей (Даумантас Цюнис), у них есть сын дошкольник по имени Сережа и есть новый знакомый жены, которого она встретила на курорте, тоже Алексей, коневод, работающий на конюшне (Алексей Вертков). Муж встречает жену и сына в аэропорту, их машину догоняет другая, и ее водитель протягивает Анне свою визитку со словами «Звоните, если надумаете». Начало положено, а дальше события закручиваются по известному сценарию. Жена «надумала» и вот уже она вместе с мальчиком ездит на конюшню, где коневод обучает их верховой езде, потом ездит к нему одна, потом видится с ним в других местах и при других обстоятельствах. Муж начинает догадываться, следит за женой, убеждается, что жена ему неверна или близка к этому. Догадывается о назревающей драме и мальчик (когда догадается окончательно, выроет ямку на дачном участке и «похоронит» в ней игрушечную лошадку, подарок коневода). Жена мечется между двумя Алексеями, но отказаться от новой любви выше ее сил. Страстный роман с коневодом в разгаре. И когда ей сообщают по телефону, что его сбросила лошадь, правда выходит наружу. Тревожные сны мужа (конюшня, влюбленный коневод, жена в ночной рубашке скачет верхом на коне, но беспокоится, что голая), оказываются реальностью – дело зашло слишком далеко.
Когда после скачек, где толстовская Анна при виде падения Вронского с лошади повела себя неосмотрительно и решила открыть мужу правду, это выглядело в романе так: «Я была и не могу не быть в отчаянии. Я слушаю вас и думаю о нем. Я люблю его, я его любовница, я не могу переносить, я боюсь, я ненавижу вас… Делайте со мной что хотите»[454].
Сегодняшний монолог Анны много современнее – то есть грубее. «Я смотрю сейчас на тебя, а думаю о нем. Разбился он или нет, приедет он ко мне сегодня или нет. Представляешь? Видеть его хочу, Леша. Постоянно я хочу его видеть. Ты понимаешь? Я, знаешь, чего боюсь? Что он меня бросит, бросит и оставит… Что тебе от меня надо, а? (тут она срывается на крик). Так случилось, и всё! Я что ли этого хотела? Отстань от меня. Да, я шлюха, и мне это нравится. Я беременна».
Когда она родит девочку и тяжело заболеет той самой родильной горячкой, оба Алексея окажутся с ней рядом. Муж скажет: «Я ее не оставлю». Коневод – «Я не смогу без нее жить…» «Не живите», – оборвет коневода муж. Сцена рукопожатия и прощения не получилась. Выздоравливающая Анна задумывает побег и при первой возможности бежит с девочкой и ее отцом в неизвестные города и страны, ни с кем не попрощавшись и оставив Сережу на попечение мужа и няни.
Чем занята Анна до своего страстного романа с коневодом, неизвестно. Есть ли у нее образование, профессия, работа, занятия – тоже неизвестно. Зритель видит хорошую городскую квартиру, видит двухэтажную благоустроенную дачу на морском побережье (сосны, песок, северные фьорды), куда Анна уезжает с сыном, чтобы не жить с мужем; имеется толковая и усердная домработница, благодаря которой Анне не приходится трудиться по хозяйству – готовить еду, стирать белье, убирать комнаты, сажать цветы на участке. Она вся в чувствах и мыслях, переживаниях и ожиданиях. Она – мечтает о другой жизни; «я жить хочу», – говорит она подруге. По редким репликам может догадаться, что муж владеет неким бизнесом и иногда ездит к себе в офис. Появляется и соседка по даче Лида, выполняющая в картине функцию графини Лидии Ивановны из романа Толстого. Лида, не без задней мысли, пытается приобщить брошенного мужа и его сына к церкви, ездит с ними к святому источнику, внушает Сереже, что его мама умерла. А та возьми и вовсе не умри, а объявись и покажись мальчику. Но потом снова исчезает с коневодом и девочкой: как говорит няня – взяли билеты на самолет, не сказали куда, «а Сережу не взяли почему-то». Муж растерян, убит. «Вы что все от меня хотите? Вы зачем меня топчете? Вам что от меня надо? Я вам кто, груша боксерская? Отвечай мне, говори, не молчи», – говорит он сыну в слезах, трясет мальчика за плечи, и мальчик, взрослея на глазах, слезы отца утирает и плачет сам.
Все заканчивается ни шатко ни валко: без поезда, без суицида, без трагедии. У детей есть мать, она жива и живет с любимым мужчиной, который пока ее не бросил. Развода тоже пока нет – наверное, он никому не нужен, этот развод. Никого не волнует общественное мнение, и общественное мнение тоже не волнуется насчет Анны и ее положения (разве что Лида кривит губы при упоминании о непутевой женщине, но ее активность вокруг Алексея результата не дает), все могут ходить всюду, хоть в театр, хоть в оперу, хоть в цирк: это никого не касается.
Зрители так и не узна́ют, куда и на какой срок улетела Анна с коневодом и малышкой; что за человек этот коневод – в картине у него всего несколько фраз; непонятно, как устроится жизнь ее мужа и сына. И, конечно, совершенно не ясно, почему, не имея никаких препятствий, она оставила Сережу, не взяла его в новую жизнь: ведь страдания толстовской Анны – во многом из-за тоски по сыну, из-за невозможности жить с ним вместе, ведь и Вронский был как будто не против.
По поводу религиозного (скорее, псевдорелигиозного) финала картины мнения разошлись. Быть может, авторы фильма действительно думали о воцерковлении бедолаги мужа и мальчика как о выходе из житейской беды. Но вот мнение зрителя: «Отдельное разочарование – финал, подчеркнуто православно-религиозный. Странный, поскольку ничего в этом фильме не намекает, не ведет к такому развитию событий. Кажется, что эту инородную вставку взяли по чьей-то указке, услуживая чьей-то воле, поскольку фильм спокойно мог обойтись без нее. Вставка эта даже не про истинную веру, а про веру показательную, с рассуждениями на тему и омыванием в холодной воде. Не понятно, зачем эта линия в фильме про трагедию современных горожан, к которой церковь не имеет отношения»[455].
Светлана Проскурина не раз утверждала, что ее картина не имеет ничего общего с романом Толстого – совпадают только имена героев. Глядя на то, какое небольшое место занимает в ее фильме «Вронский», этому можно и поверить. Здесь коневод – условный соблазнитель и условный покоритель сердца Анны: она уходит от красивого, любящего, доброго, заботливого, всепрощающего мужчины в неизвестность, к мистеру икс, о котором картина так и не высказала ничего определенного (он как будто любит Анну, страдает и плачет в роддоме, сдает для нее кровь). Но почему он не настоял, чтобы Сережа уехал с ними? Был против? Невзлюбил мальчика? Фильм ответа не дает.
Реплика Анны: «Я жить хочу» – может означать только одно: она хочет чего-то иного, чем то, что есть, неизведанного, нового. «До свидания мама» – картина с более чем открытым финалом: во-первых, «до свидания», а не «прощай», во-вторых, поиски нового вряд ли ограничатся тренером по верховой езде, в-третьих, самокритичная реплика: «Я шлюха, и мне это нравится» – говорит о многом; не всякая женщина, порывая с мужем, отцом своего ребенка, скажет такое, даже если думает о себе именно так. Во всяком случае, толстовская Анна так сказать не могла бы.
В «Анне Карениной» без поезда отсутствует не только поезд, не только опиумные капли, но и линия Левина и Кити – то есть нет противовеса счастливого союза союзу несчастному. Есть разрыв внутри одной семьи, но какая из двух половинок обретет счастье, а какая останется навсегда несчастной – сказать трудно. Нет в этой картине ни «отмщения», ни «аз воздам».
Долгожданная отечественная экранизация романа Л. Н. Толстого, ставшая 33-й киноверсией главной любовной истории XIX века, вышла с убедительным подзаголовком при основном названии: «Анна Каренина. История Вронского» (2017)[456]. Жанр картины ее режиссер Карен Шахназаров определил тоже с новым акцентом: прежде всего это «военный роман», а уже потом драма. История несчастья, которая случилась в семье Карениных, всепоглощающая страсть жены к другому мужчине, адюльтер, любовное охлаждение мужчины, суицид запутавшейся женщины под колесами поезда, где она нашла свою смерть, желая отомстить любовнику и наказать его, – все это рассказано и показано глазами героя-любовника.
Художественного материала для осмысления истории Вронского строго по роману Толстого режиссеру, по-видимому, не хватило, поэтому было решено выйти за рамки текста и привлечь публицистическую повесть В. Вересаева «На японской войне» (в июне 1904 года писатель как врач запаса был призван на военную службу и вернулся с японской войны в начале 1906 года). На этой войне, которая в картине присутствует больше как декорация, чем как история, волею судеб (главным образом, волею режиссерского з