Когда вы беретесь за текст, вы должны знать соответствующий язык. Вам нужно изучить язык кино. Из чего состоит фильм: кадры, монтаж, закадровая музыка, цвет, игра актеров. Дальше вы анализируете, как он сделан.
Как критик, часто берущий интервью у разных авторов, я страшно злился на них за то, как они не любят анализировать самих себя. Но потом понял: они творят, поэтому не анализируют. Мы, критики, анализируем, поэтому мы не творим. Конечно, авторы конструируют мир рационально, но кирпичи, из которых они его собирают, соединены совершенно нерациональным образом. Мы можем их разбирать, пытаться понять, из чего состоит раствор, но сами ничего не построим. Мы можем, посмотрев фильм, который получил «Оскар», сделать гениальный разбор, но создать рецепт фильма, который точно получит «Оскар», не под силу ни одному критику, даже самому гениальному.
И есть еще последний важнейший ингредиент, который никто не способен описать. Работа критика – это работа Ахиллеса, что бежит за черепахой, но никогда не догонит ее: всегда остается маленький зазор неанализируемого. Участвовать в забеге с черепахой интересно именно потому, что кажется, будто она рядом.
Кинокритика – это коммуникация
Заниматься критикой очень полезно, потому что это работа над собой. Любой анализ есть также и самоанализ; если вы анализируете что-то внешнее, то всегда разбираетесь и в себе. Это полезное упражнение.
Любое кино – не только искусство, но и форма коммуникации. Любая критика – это прежде всего форма коммуникации. Согласитесь, то, чем мы занимаемся, до искусства недотягивает. А для серьезной науки нам не хватает, как правило, места и времени: мы работаем быстро – едва посмотрев фильм, мы должны написать что-нибудь на следующий день. Это не искусство и не наука, но это коммуникация.
Вот почему вам нужно понимать, для кого вы пишете. Вы не должны общаться с самим собой. Когда вы пишете книгу в стол, вы обращаетесь к некоему воображаемому альтер эго, к людям, мыслящим как вы, выросшим на тех же ценностях. Когда вы учитесь, вы должны писать для кого-то, и самое лучшее здесь – понять языки разных СМИ, разных форм коммуникации и площадок. Если вы разберетесь с ними, вам станет проще. Четко зная язык, вы не напишете 12 000 знаков при задании на 3000. Если вы пишете, например, для газеты «Ведомости», вы знаете, какие там должны быть рецензии и сколько пространства отведено на каждую. Вы решаете своего рода алгебраическую задачу: как написать так, чтобы любой понял, о чем вы хотели сказать. Вам нужно четко понимать, что и почему для вас самое важное.
Исторический контекст: можно ли посмотреть все фильмы?
Мы должны понимать положение кинокритики в сегодняшнем мире и ее отличие от критики вчерашней, позавчерашней. Кино сегодня – самое популярное из всех искусств. А кинокритика – самая востребованная из всех критик. Но так было не всегда. Кинокритика, как и само кино, – очень молодое явление. Только к 1930–1940-м годам она начала осознаваться как самостоятельная дисциплина, а после Второй мировой войны, в 1950-х, критика пришла к интересным выводам.
Возникла теория авторов. Французские критики во главе с Андре Базеном выдвинули идею, что автором фильма является режиссер. До этого все принадлежало продюсерам, они платили деньги и долгое время считали себя вправе, если нужно, поменять режиссера. Появилось огромное количество людей, которые сами писали сценарии и сами режиссировали. Тогда стало точно понятно, что кино – искусство, а не просто развлекательная индустрия. Это был переломный момент: критики стали ранжировать авторов, назначать главных.
Система выстраивания иерархии авторов долгое время казалась безупречной. Тем не менее произошла естественная коррозия такого подхода. Она началась в 1980-х, когда на поле, занятое великими, пришли новые люди. Возникло понимание, что, когда говоришь о чем-то возвышенном, используешь метафору и поэтический язык, это не обязательно лучше, чем когда снимаешь на потребу публики что-то приключенческое, дурацкое, веселое. Уравнивание, то есть попытка стереть выстроенную иерархию, было очень важной вехой.
Откуда вообще взялась необходимость в создании иерархии? Это очень важная функция критики. Пятьдесят-шестьдесят лет назад критик и всякий человек, любящий кино, мог посмотреть все когда-либо снятые фильмы. Критику, живущему в Париже, не нужно было знать, что на Филиппинах или в Китае тоже снимают кино. Зато он мог посмотреть все в принципе доступные ему фильмы. Но постепенно их стало выходить все больше, появились фестивали, куда вытаскивали, например, фильмы из Африки. И тогда возникла необходимость в иерархии, чтобы было понятно, что показывать. Каких-то авторов ты посмотреть обязан. Но если ты не видел работ вот этого африканца – не страшно. Иерархия стала способом выживания в кинематографе.
Сегодня все опять изменилось. Мир кино стал прозрачным, больше нет экспертов, присвоивших себе право выстраивать иерархию. Теперь у каждого своя иерархия – или вообще никакой иерархии. И каждому человеку очевидно: все кино посмотреть невозможно. С одной стороны, это плохо, это показывает нам, что Ахиллес черепаху догнать все-таки не способен. С другой стороны, это хорошо, поскольку мы начинаем задаваться вопросом: а зачем нам иерархии? Может, они вообще мешают? Нельзя представить себе критика, который в 1965 году не смотрел «Сладкую жизнь». Но современный человек, увлекающийся кино, может не знать ни одного фильма Феллини или Чаплина. При этом, вероятно, он знает все про филиппинское, или китайское, или южнокорейское кино, а из итальянского слышал всего два-три имени.
Вот он, поворотный момент. Кино стало полностью демократичным, и кого-то это расстраивает, а кого-то радует. Естественно, изменения затронули и кинокритику.
Российский контекст
С приходом интернета появилось огромное количество форм самодеятельной критики – видеообзоры, блоги, комментарии, рецензии, – и ситуация принципиально изменилась. На Западе критики теряют работу, у них в отрасли, конечно, кризис – но это кризис лишь по сравнению со вчерашним днем. У нас же в стране всегда был и будет кризис. Если вы сегодня зайдете на сайт Rotten Tomatoes, навигатор по рецензиям, и выберете любой фильм, вы увидите 200–300 рецензий на английском языке и, может, пять на русском.
На самом деле мы живем в довольно темные века, и следует иметь в виду вещи, связанные с ситуацией в нашей стране и не связанные с положением кинокритики в интернете. Нормальных свободных массмедиа в России почти не осталось, а критика нужна только в нормальных массмедиа. Люди, которые размышляют и учат размышлять, не востребованы. Заниматься критикой в России, особенно кинокритикой, надеясь заработать на жизнь, – нереалистичный план. Он может быть реалистичным, если вы думаете о послезавтрашнем дне или если вы в совершенстве владеете языком и собираетесь освоить технику здесь, чтобы потом писать рецензии в других странах, где специалистов гораздо больше, но при этом они реально нужны. В России сегодня бессмысленно становиться кинокритиком.
И еще: помните, что у критика один капитал – и это не его острое перо, или работоспособность, или информированность. Это его честность. Стоит вам необоснованно похвалить или по заказу обругать что-то – и правда выяснится, и люди перестанут вам доверять. Все, что вам нужно, – доверие людей. Это единственный капитал критика.
Кино надо смотреть в кинотеатре
Это кажется банальным и очевидным, но про это нужно сказать особо. Сегодня, когда есть торренты, люди все чаще не видят разницы, где смотреть фильм. Почему важно смотреть в кинотеатре? Как ни странно, технический аспект здесь, пожалуй, даже менее важен, чем психологический. Технический аспект состоит в том, что дома вы действительно можете скачать очень плохую копию с непрофессиональным переводом. К тому же вам должно быть неприятно пользоваться услугами пиратов, грабящих тех самых художников, которых вы как критик обслуживаете и на искусство которых вы работаете.
И вот еще один важный момент. Кино считается изобретением братьев Люмьер, хотя кинетоскоп Эдисона существовал раньше. Почему? Кинетоскоп – это такая коробка: заглядываешь в глазок, и там внутри что-то происходит. А Люмьеры устроили публичные показы. Они собрали в зал людей, и те все вместе увидели, как едет поезд. Это ряд важных атрибутов: вы специально, как в театр, куда-то идете, оказываетесь с незнакомыми людьми в темноте, смотрите на экран, который вас притягивает. Наверное, в моем пересказе кажется, что тут какая-то магия, но на самом деле нет. Энергетическое поле множества людей вокруг вас влияет на ваш опыт, на то, как вы воспринимаете фильм.
Любые чувства и эмоции вы можете оценивать по пиковым их проявлениям. В случае с кино пиковые проявления – это мировые премьеры фильмов. Я на них много бывал, такое происходит на всех фестивалях. Главный закон фестиваля: фильм впервые в истории показывается публично. И вот ты приходишь на первый публичный показ нового фильма какого-нибудь любимого публикой режиссера, допустим Звягинцева, или Линча, или Китано, или Вуди Аллена. И воздух в зале действительно пронизан электричеством. Очень интересно наблюдать, как люди реагируют, – не обязательные аплодисменты в конце, а то, как они смеются или как выходят из зала, как теряют интерес к происходящему. На самом деле фильм рождается из реакции на него. Пока нет этой связи, нет никакого фильма, есть только некий его зародыш.
Платите за сеанс
У кого-то возникнут вполне логичные возражения, дескать, критики не должны платить, журналисты смотрят бесплатно, – но это не так. Критики платят за пресс-показы своим трудом. Мы пишем статьи, публикуем и натурой расплачиваемся за право предварительного бесплатного просмотра. В каждом конкретном случае деньги, которые вы платите, дают вам внутреннее основание и моральное право для суждения. Ощущать это право очень важно. Когда ты заплатил свои 300 рублей, ты с высокой вероятностью досидишь до конца. Не обязательно, конечно, – но, заплатив, ты еще и получаешь право уйти не досмотрев. У тебя есть все права, у тебя максимальные права, которые есть у зрителя.