Уйдя из «МК» (он закрылся в начале 1930 г.), Мандельштам стал сотрудничать в журнале «Пятидневка», где уже правил статьи, заметки, отвечал на письма читателей. Одновременно вел рабкоровский кружок в «Вечерней Москве». Там некий Щуринский признался ему как-то: «Хочу писать стихи». Поэт, пишет он, всплеснул руками: «Мало ли чего хочется кому? Я вот, кажется, поэт, а вынужден сидеть и черкать — редактировать всякие статейки. А мне бы сейчас хотелось верхом на верблюде путешествовать по пустыне». Потом хитро спросил: «Каким же по счету ты хотел бы стать поэтом?» И, загибая пальцы, начал называть уже известных: «Антокольский, Асеев, Багрицкий, Маяковский, Безыменский, Жаров, Светлов, Сельвинский, Маршак, Луговской…» Пальцев на обеих руках не хватило, а Мандельштам все продолжал считать: «Вот уже семнадцать насчитал… Так каким же?» — «Первым!» — выпалил неофит…
Уж и не знаю, застыдился ли он своего выкрика, когда писал эти свои воспоминания? Ведь к тому времени уже наверняка знал, что ни эти перечисленные 17 поэтов, ни кто другой, кроме Мандельштама, так и не занял этот пьедестал — место «первого поэта России». То, что ныне кажется бесспорным. А ведь именно в те четыре месяца Мандельштам, возращаясь вечерами домой, диктовал жене свою знаменитую «Четвертую прозу», где выкрикнет воистину пророческие слова, помните? «Все произведения мировой литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения. Первые — это мразь, вторые — ворованный воздух…» Пророческие, потому что именно такие и писал. Им, «ворованным» у времени воздухом, его стихами, мы и дышим сегодня.
287. Тверская ул., 6 и 8. Два этих дома, построенные в 1939 и в 1940 гг., обступившие ныне памятник Долгорукому, были возведены в прямом смысле на «намоленном» месте великой русской литературы. Ведь здесь, в не сохранившейся гостинице И. И. Коппа (дом № 6), жил в 1830-х гг. Александр Сергеевич Пушкин, а позже полковник, путешественник, авантюрист, прототип героев Пушкина, Грибоедова, Толстого, граф Федор Иванович Толстой (Толстой-Американец), которого в 1836 г. навестил тут тот же Пушкин.
Здесь же, но на противоположном углу нынешнего дома (у Столешникова переулка), в гостинице «Дрезден» (часть не сохр. здания, примыкавшая к нынешнему памятнику Долгорукому) останавливались Николай Васильевич Гоголь (1848), Иван Сергеевич Тургенев (1850–1860-е гг.), Лев Николаевич Толстой, Иван Иванович Панаев, драматург Александр Николаевич Островский (май 1886 г., незадолго до смерти), поэт Николай Алексеевич Некрасов, Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, Антон Павлович Чехов с будущей женой — актрисой Ольгой Леонардовной Книппер (1900–1901) и даже, но много раньше — приехавший в Москву композитор Роберт Шуман.
А на месте дома № 8, новодела 1940 г., в снесенном здании купца В. В. Варгина, в меблированных комнатах жил в 1834 г. (май — август) Виссарион Григорьевич Белинский, а в 1845-м — Федор Иванович Тютчев. Увы, некому листать ныне страницы этой каменной летописи в самом центре Москвы.
Впрочем, и в возведенных здесь домах жила Литература. Но уже — другая. Советская. Как с прославленными, так и с постыдными ее «страницами». Рассказывать о домочадцах их можно было бы долго, но я ограничусь лишь перечислением тех, кто обитал здесь.
Памятник Ю. В. Долгорукова. Справа — дом № 6 по Тверской ул., слева — писательский дом № 8
В занимающем целый квартал доме № 6 (1939, арх. А. Г. Мордвинов) жили: Корней Иванович Чуковский (с 1939 по 1969 г., мем. доска), Лидия Корнеевна Чуковская (здесь у Л. К. Чуковской останавливались и жили два нобелевских лауреата по литературе — Александр Исаевич Солженицын и Иосиф Александрович Бродский), детский поэт Сергей Владимирович Михалков, журналист и сценарист Габриэль Аршакович Эль-Регистан (наст. фамилия Уреклян), писательница, переводчица, мемуаристка Татьяна Ивановна Лещенко-Сухомлина, прозаик и киносценарист Овидий Александрович Горчаков, драматург Петр Львович Тур (Рыжей), поэты Петр Викторович Вегин, Владимир Гаврилович Харитонов, литератор-полярник Константин Сергеевич Бадигин, литературовед, переводчик Лев Зиновьевич Копелёв и его жена — прозаик, литературовед Раиса Давыдовна Орлова-Копелёва (урожд. Либерзон), в доме которых останавливался немецкий прозаик Генрих Бёлль (февраль 1972 г.) и — некоторые другие.
А в доме № 8 (1940, арх. А. Г. Мордвинов) с 1940 по 1954 г. жил секретарь правления Союза писателей (1944–1946; 1955), зав. отделом культуры ЦК КПСС Дмитрий Алексеевич Поликарпов. С 1944 г. здесь же жили поэт, драматург и сценарист, лауреат Сталинских (1941, 1942, 1950), Ленинской (1970) и Государственной (1978) премий, Герой Социалистического Труда (1973) Сергей Владимирович Михалков и — прозаик Вячеслав Яковлевич Шишков (мем. доски). Чуть позже, с 1947 г., здесь жили (мем. доски) Илья Григорьевич Эренбург и поэт Демьян Бедный (Е. А. Придворов), а также литератор, публицист, в 1920-е гг. редактор журнала «Звезда» и дипломат, академик Иван Михайлович Майский, прозаик и сценарист, лауреат Сталинских премий (1946, 1952) Борис Леонтьевич Горбатов и его жена, актриса, мемуаристка Татьяна Кирилловна Окуневская.
Позднее, с 1960-х гг., здесь поселился критик, литературовед, гл. редактор журнала «Вопросы литературы» (1959–1979) и секретарь правления Союза писателей СССР — Виталий Михайлович Озеров, кинорежиссер и сценарист, народный артист СССР (1950), лауреат Сталинских премий (1941, 1946, 1948, 1949, 1951) Михаил Ильич Ромм, а с 1969 до 1994 г. — прозаик, публицист, гл. редактор журнала «Иностранная литература» (1955–1962), гл. редактор «Литературной газеты» (1962–1988), лауреат Сталинской (1950), Ленинской (1978) и Государственной (1983) премий, Герой Социалистического Труда (1973) — Александр Борисович Чаковский (мем. доска).
У каждого из этих имен есть ныне свои поклонники и ненавистники. Но меня примиряет со всеми открытый здесь 50 лет назад один из лучших книжных столицы — магазин «Москва» (в котором мы найдем книги всех перечисленных мной) и его бессменная хозяйка с 1991 г., которая, уверен, останется в истории литературы — президент Международной ассоциации книгораспространителей и вице-президент Российского книжного союза — Марина Ниловна Каменева.
288. Тверская ул., 10 (с. п.), — дом «булочника» Д. И. Филиппова (1892, арх. М. А. Арсеньев, позже — Н. А. Эйхенвальд), с 1911 г. — гостиница Филиппова «Франция», позже «Флоренция», с 1917 г. — «Люкс», с 1953 г. — гостиница «Центральная».
Когда-то на этом месте стоял дом фельдмаршала П. С. Салтыкова, в котором во время оккупации Москвы французами в 1812 г., останавливался 29-летний интендант французской армии, будущий классик французской литературы Стендаль (настоящее имя Мари Анри Бейль). Это четвертый адрес писателя в Москве. Он останавливался в это трагическое время на две недели во дворце Ф. В. Ростопчина (Бол. Лубянка, 14), в доме графа И. Л. Воронцова (Рождественка, 11), наконец, в доме князя Гагарина (Страстной бул., 15/29). В Париж своей знакомой писал через два месяца в горящей Москве: «За пять дней пожар выгнал нас из пяти дворцов». И, возможно, про этот дом заметил: здесь «жил богатый человек, любящий искусство. Комнаты были расположены удобно и полны небольших статуй и картин. И там были прекрасные книги, как, например, Бюфон, Вольтер…» Вольтера, «очаровательный томик», будущий классик даже присвоит в Москве.
Еще в молодости, лет за десять до русского похода, Анри Бейль мечтал стать драматургом, «новым Мольером», но пока лишь таскал за собой пачку толстых тетрадей, в которые записывал свои впечатления (часть из которых, кстати, погибла при переправе через Березину). По первым его дневникам, еще в 1801 г., известно, он страстно желал побывать в России и Польше, но явно не так, как довелось. Теперь, в занятой Москве, записывает: «В этом океане варварства моя душа не находит отклика ни в чем! Все грубо, грязно, зловонно и в физическом, и в нравственном отношении… Честолюбия у меня совсем не осталось; самая завидная лента через плечо не могла бы, кажется, вознаградить меня за ту грязь, в которой я увяз». Это, кстати, относилось к поведению его соотечественников: он чуть не заколол шпагой французского солдата, когда увидел, что тот «дважды ткнул штыком какого-то человека, который пил пиво». А когда французы покидали город, отметил, что его «боевые товарищи» погрязли в грабежах, брани и пьянстве. «Мы выехали из города, озаренного прекраснейшим в мире пламенем пожара, имевшим очертания огромной пирамиды, которая… возносилась к небу. Над пеленой огня и дыма всходила луна. Это было великолепное зрелище, но, чтобы насладиться им, следовало быть одному или в обществе умных людей». Но кто читал Стендаля, тот знает: «Москва» и «Россия» уже не исчезнут с его страниц. «Россию, — напишет один из исследователей, — он вспомнит во всем, что напишет… Он будто не в силах будет с нею расстаться…»
Ныне неизвестно, сгорел ли этот дом в войне 1812 г. Но в 1837 г. здесь был построен крепкий дом знаменитой семьи пекарей Филипповых («Торговый дом И. М. Филиппова»). Здесь, в булочной Ивана Филиппова, стали продавать впервые булки с изюмом. Гиляровский писал в одном из очерков, что генерал-губернатор Москвы граф Закревский вдруг обнаружил в выпечке Филиппова… таракана. Призвал пекаря к себе: это, дескать, что? Филиппов булочку немедленно съел и, на голубом глазу, соврал — это его «новая идея»: булочки с изюмом. А вернувшись к себе, немедленно приказал испечь первую партию булочек с изюмом, которые сразу полюбились москвичам.
Что же касается дома на Тверской, то в дальнейшем, к перестроенному его сыном Д. И. Филипповым зданию (1897, арх. М. А. Арсеньев), был возведен рядом дом, в котором Филипповы открыли знаменитую кофейню и гостиницу «Люкс» на 550 мест. Здесь уже приемный сын Дмитрия Филиппова, поэт и издатель журнала «Вега» (который, замечу, так и не вышел) Николай Филиппов, устраивал в 1900-е гг. свои журфиксы, на которые приглашались поэты Брюсов, Бурлюки и многие другие (сам он выпустил лишь один сборник в 1918 г. — «Мой дар»).