310. Хлебный пер., 9 (с.), — Ж. — с 1919 по 1930-е гг. — литературовед, историк литературы, переводчик Алексей Евгеньевич Грузинский. В этом же доме жили в 1920–1930-е гг. поэтесса, переводчица и мемуаристка Надежда Давыдовна Вольпин (возлюбленная и адресат стихов С. А. Есенина) и ее подрастающий сын от С. А. Есенина, будущий поэт, математик и диссидент Александр Есенин-Вольпин.
Вообще, я знаю семь адресов Надежды Вольпин: Ниж. Кисловский пер., 5 (1900-е гг.); Бол. Грузинская ул., 32 (1910-е гг.); Глазовский пер., 7 (начало 1920-х гг.); Скатертный пер., 22 (1930–40-е гг.); 1-й Волконский пер., 11 (1940-е — 1957 г.); и ул. Черняховского, 4 (до1998 г.). Но именно здесь, в Хлебном, где жила до 1924 г. молодая Надя Вольпин, ее знакомство с С. А. Есениным переросло в роман, давший ей сына.
Ей, дочери юриста, было 19, когда Есенин проводил ее сюда в первый раз. Она только что окончила гимназию и, чтобы не умереть с голоду, стала работать библиотекаршей в госпитале, устроенном в бывшей гостинице Шевалье (Камергерский пер., 4, стр. 1). И однажды рядом, в поэтическом кафе «Домино» (н. с., Тверская ул., 4), где стены были расписаны забористыми шутками, а под потолком висел рыжий дырявый сапог Василия Каменского, стыдливо упросила Есенина прочитать стихи. Себя считала «безлюбым уродом», но в поэта тогда же и «влюбилась всерьез».
Здесь Надя жила с сестрой на 4-м этаже, но с поэтом оба усаживались на лестничном подоконнике 3-го этажа и — целовались. Она пишет, что вели «нескончаемый разговор», и она по ходу беседы «отбивала его очередные атаки». Она окажется девушкой, что поразит поэта. «Девушка… — произнесет он удивленно после „победы“. И, на одном дыхании, спросит: — Как же вы стихи писали?..»
Много позже скажет ей с тоской: «Полюбить бы по-настоящему!.. — И неожиданно добавит: — Или тифом, что ли, заболеть?..» Тогда среди врачей ходила «теория», что тиф (сыпной) несет обновление не только тканям тела, но и всему строю души. А однажды у памятника Пушкину на Тверском бульваре Анатолий Мариенгоф, кивнув на Есенина, вдруг спросит ее: «Ну как, теперь вы его раскусили? Поняли, что такое Сергей Есенин?» — «Этого никогда до конца ни вы не поймете… ни я, — ответила поэтесса. — Он много нас сложнее. Вот вы для меня весь как на ладони… Мы… двумерны. А Сергей… Думаете, он старше вас на два года?… Нет, он старше нас на много веков». — «Как это?» — ухмыльнулся Мариенгоф. «Нашей с вами почве — культурной почве — от силы полтораста лет, наши корни в девятнадцатом веке. А его вскормила Русь, и древняя, и новая. Мы с вами россияне, он — русский…»
Надя родит сына поэту и, несмотря на последующее замужество, будет любить его всю оставшуюся жизнь, о чем напишет в воспоминаниях.
Наконец, позже, в 1950–1960-е гг., в этом доме в коммунальной квартире 2-го этажа (бельэтаж) жили прозаик, литературовед, публицист, в дальнейшем — редактор-издатель журнала «Синтаксис» — Андрей Донатович Синявский (псевдоним Абрам Терц) и его жена — Мария Васильевна Розанова. Сюда, например, приходила дочь Сталина, Светлана, уже литературовед, влюбившаяся в Андрея Синявского, и прямо требовала от жены его «уступить» ей ее мужа. Наконец, здесь родился сын Синявских — Егор.
Здесь же, в полуподвале этого дома, Синявский «оборудует» свой кабинет и библиотеку, где будет написана и публицистика его, и его «секретная», под псевдонимом, проза. За нее его и арестуют в 1965 г. И здесь, и в подвале, и в бельэтаже, в разные годы бывали друзья семьи: И. А. Бродский, Ю. М. Даниэль и его жена Л. И. Богораз, актер и поэт В. С. Высоцкий, искусствовед и мемуарист И. М. Голомшток, литературоведы и переводчики Андрей и Людмила Сергеевы и многие другие.
Остается лишь добавить, что последним московским адресом Синявских, куда Андрей Синявский вернется после заключения и откуда оба уедут во Францию, в эмиграцию, станет дом 2/18 на ул. Гашека, увы, не сохранившийся. Там они проживут с 1971 по 1973 г.
311. Хохловский пер., 7—9 (с.), — здесь, в здании ХVII в., принадлежащем думскому дьяку, дипломату и главе Посольского приказа Емельяну Игнатьевичу Украинцеву (скончавшемуся в Венгрии в 1708 г.), располагался позже архив Коллегии иностранных дел, где с 1780 г. служил, а с 1814-го возглавлял его и жил при нем — поэт, драматург, переводчик, историк, москвовед Алексей Федорович Малиновский (друг семьи А. С. Пушкина, родной брат директора Царскосельского лицея В. Ф. Малиновского).
В то же примерно время, точнее с 1812 по 1814 г., здесь жил поэт, историк, архивист Николай Николаевич Бантыш-Каменский (внук Д. К. Кантемира и сын А. Д. Кантемира).
Поэт, драматург и историк А. Ф. Малиновский
А вообще здесь трудились в должностях юнкеров архива, а также переводчиков и актуариусов, юные отпрыски богатых и знатных родов Москвы, которых отдавали сюда в надежде на дальнейшую дипломатическую карьеру. Основным занятием их было переписывание древних грамот и договоров в едином формате для их дальнейшей публикации. Здесь же формировали и рукописные тома документов. Но работа, как утверждают, была не обременительной, и, как запишет в мемуарах Ф. Ф. Вигель, для разновозрастных юношей служба в архиве порой заменяла «и университет, и гимназию, и приходское училище», архив был «и канцелярией, и кунсткамерой», а «самая ранняя заря жизни встречалась в нем с поздним ее вечером; семидесятилетний надворный советник Иванов сидел близко от одиннадцатилетнего переводчика Васильцовского». Когда же работы на всех не хватало, то покровитель сотрудников, их начальник и, не забудем, драматург, Малиновский предлагал сотрудникам перевести пьесы Коцебу, которые один из «толмачей» шутливо прозвал «коцебятиной». Словом, это была и работа, и известное развлечение, которое впоследствии даже перерастет в своеобразный клуб по интересам. А работников архива с «легкой руки» поэта и друга Пушкина Сергея Соболевского назовут «архивными юношами» (прямая цитата из пушкинского «Евгения Онегина»).
Не буду перечислять всех прошедших здесь школу Малиновского, но особо выделялись в разные годы и тот же Ф. Ф. Вигель, и А. С. Пушкин, а кроме них, будущие литераторы И. И. Лажечников, П. П. Каверин, Д. Н. Блудов, Н. И. и А. И. Тургеневы, И. П. Мятлев, которого записали сюда шестилетним, Н. В. Всеволожский, А. К. Толстой, Н. П. Огарев и многие другие. Позже, в 1820-е гг., к ним присоединились даже выпускники университета и Благородного пансиона, уже известные литераторы Алексей и Дмитрий Веневитиновы, Н. А. Мельгунов, А. И. Кошелев, И. В. Киреевский, В. П. Титов, В. Ф. Одоевский и С. П. Шевырев. Вот к ним-то и относились слова «архивны юноши», хотя служба их, по обычаю здесь, по-прежнему оставалась необременительной и занимала обычно два дня — понедельник да четверг.
Постоянно здесь жил, как уже было сказано, только Малиновский с семьей, и его, пишут, навещали здесь друзья: Карамзин, Жуковский, Вяземский, Жихарев, ну и, разумеется, Пушкин. Пушкин и позже, в 1836 г., будет работать здесь над «Историей Пугачева». Здесь же, так считается, зародилось основанное литератором и педагогом Семеном Раичем Общество друзей литературы и философии, известное также как «Кружок Раича». И помимо многих названных в него входили уже и поэт Тютчев, и историк Погодин, и драматург Александр Писарев, и поэт, филолог Михаил Максимович. Словом, труднее перечислить, кто не бывал из знаменитостей в этом здании, чем тех, кто бывал.
Позднее, уже при новом директоре — князе М. А. Оболенском — здесь, в штате архива, будет трудиться (по приглашению историка С. М. Соловьева) историк, литератор, пушкинист и мемуарист П. И. Бартенев. Именно он, кстати, напишет, что только верх этого дома даже летом был относительно теплым, а в подвал, в хранилище, приходилось спускаться в шубах и валенках.
Ну и, наконец, в этом же доме, в гнезде блестящей московской литературной и философской молодежи, будет жить с 1849 по 1862 г. главный делопроизводитель архива и собиратель русских сказок, фольклорист, литературовед, автор «Поэтических воззрений славян на природу» — Александр Николаевич Афанасьев.
Кстати, «архивными юношами» и много позже стали называть начитанных молодых людей и — особенно — осведомленных в области истории.
ЦЦветной бульвар
312. Цветной бул., 22 (с. п.), — собственный дом купца 2-й гильдии Якова Кузьмича Брюсова. Здесь с 1878 по 1910 г., с пяти и до 32 лет, жил с родителями, Яковом Брюсовым и мещанкой Матреной Бакулиной, их сын — поэт, прозаик, критик и педагог Валерий Яковлевич Брюсов.
Редкий для меня случай, но Валерий Брюсов — человек, который оставил след не только в литературе, но и на карте современной Москвы. Ибо дома, где он родился, жил, влюблялся и распутничал, создавал издательства и журналы, останавливался вдруг в отелях или навещал близких по духу литераторов, почти все сохранились, а в последнем из них (просп. Мира, 30) организован ныне даже его музей. Ну, а о сохранности «творческого наследия», вплоть до записочек, до дневников, до переписки, которую, случалось, его корреспонденты просили «не сохранять», до различных квитанций, афиш и даже мелких расписок, педантично позаботился он сам. Вероятно, потому, что с пяти лет (!) мечтал о реальном памятнике себе, хотя бы «о двух строчках» о нем в истории литературы.
Сразу признаюсь, мне не близок Брюсов ни как художник, ни как человек. Но дома, где он жил, я добросовестно обошел (с 1873 г., со дня рождения, — Милютинский пер., 14; с 1876 г. — Яузский бул., 10; а после этого дома на Цветном — просп. Мира, 30, где он жил с 1910 по 1924 г., по год кончины). В некоторых бывал с телегруппой, снимая фильм о нем для своего телецикла «Безымянные дома. Москва Серебряного века», а в музее его, так, случалось, и выступал. Но главным считаю все-таки этот дом, где он состоялся как поэт и прозаик.