Шесть детских умов с усилием думают, обсуждают, как соединить желаемое с реальным.
И тогда Антонин сказал:
— У меня есть перочинный ножик. — Это прозвучало веско.
— Какая польза от ножика? Что ты можешь им сделать?
Какое кощунство! Ножик Антонина! Весь класс его знал. Все мальчики класса хотели бы иметь такой.
— Сделать? Ничего. Но я могу его продать.
Пять пар глаз устремились на Антонина с сомнением, с недоверием. Продать такой ножик? Свою самую любимую вещь? И потом они поняли. Франтишек торжественно встал, и за ним вскочили все. И все по очереди пожали руку Антонину с жаром, как это делают мальчики и мужчины в часы опасности.
И потом Франтишек положил на землю, рядом с ножом Антонина, свою металлическую сигарную коробку. Это была универсальная коробка. Она служила то обиталищем пойманных жуков, то изображала поезд или пароходик, плывущий по Влтаве. Она не представляла никакой ценности, как ножик Антонина, но она заключала в себе большой кусок жизни Франтишека.
Рудик сжимал последним прощальным рукопожатием свой цветной шарик, а когда Иосеф положил рядом с сигарной коробкой свой свисток, Рудик вытащил и второй шарик, играя которым, он всегда выигрывал.
Все карманы были выворочены и опорожнены. Рядышком, тщательно положенные по ранжиру, лежали самые ценные сокровища шести мальчиков, всё — и кошелек, совсем как кожаный, и фотография киноартиста с его собственноручной надписью, и еще много замечательных вещей, названия которых забываешь, как только перестаешь быть мальчиком.
Шесть мальчиков еще раз взвесили взглядом всё лежащее на земле и нашли, что это весит много. После этого они решили выбрать двух представителей, чтобы осуществить продажу сокровищ. Выбрали Франтишека и Антонина.
С другой стороны реки, на правом берегу Влтавы расположен старый город. В его узких уличках еще находятся маленькие лавочки старьевщиков, торгующих, как сто и двести лет тому назад. Сюда бедняки несут свою нужду, надеясь смягчить ее с помощью медяков. Шесть мальчиков шли по невидимым следам, оставленным многими поколениями бедняков, и безразличные люди, встретившие в этот день здесь группу мальчиков, не представляли себе, что это была делегация (может быть, зная цель этой делегации, некоторые из встречных сняли бы перед ней шляпу).
Франтишек и Антонин шли впереди, а остальные четыре мальчика следовали в десяти шагах за ними, не спуская с них глаз и составляя почетную стражу.
У входа в одну из лавок почетная стража осталась снаружи, а Франтишек и Антонин вошли. В этот момент их охватила дрожь, которую они боялись показать товарищам.
Старьевщик стоял за своей конторкой. Не говоря ни слова, они положили перед ним металлическую коробку, свисток, кошелек, шарики и, как венец коллекции, ножик Антонина. Взгляд, которым они окинули принесенное, не был умоляющим, как он, может быть, был бы у их родителей или у других взрослых, — он был ликующим.
Старик, ничего не понимая, посмотрел на всё это и сердито пробормотал:
— Что это такое?
Он был, видимо, удивлен, и это польстило мальчикам. Действительно, тут было много ценных вещей.
— Что мне с этим делать? — второй раз спросил он сердито. — Уходите отсюда!
Значит, он не понял, в чем дело. Он решил, что с ним просто шутят.
И Франтишек объяснил:
— Это всё продается. Для того и принесено.
Старик хорошо знал людей. Он безошибочно, по голосу распознавал того, кто пришел к нему в первый раз в жизни; того, кто пришел уже не в первый раз; и того, кто никогда больше не придет после отказа, кто охотнее умрет с голоду, чем снова положит свой изношенный костюм на его конторку. А вот голос Франтишека звучал необычно.
— Очевидно, мальчики не нашли другого способа, чтобы достать деньги на папиросы?
— Это вовсе не на папиросы, — обиженно ответил Франтишек.
— Ах, на кино!
— И вовсе не на кино, — запротестовал Франтишек, задетый такой непонятливостью. — Это для Испании, для испанских детей!
После этого возгласа наступило молчание.
Перед стариком прошли памятные кадры из длинной ленты его жизни. Франтишек уже пожалел, что он выболтал общую тайну. Не надо было говорить ему. Вдруг он позовет полицию. Всё будет конфисковано, и им нечем будет помочь. Дети в Эльге будут ждать напрасно. Франтишек хотел спасти, что было возможно, схватить вещи и бежать.
— Оставь, — строго сказал старик.
И он взял коробку Франтишека и долго ее рассматривал. Глаза двух мальчиков невольно стали умоляющими.
— Так, — сказал он. — Коробка не плохая, но больше двух крон я за нее не даю.
— А это, — он взвесил в руке и ножик Антонина и взгляды мальчиков, устремленные на ножик, — хорошая работа, так… для испанских детей вы говорите… очень хорошая работа — пять крон.
Мальчики затаили дыхание. Там, в Эльге будет большая радость — столько денег они получат, столько денег!!
И старик медленно, по-деловому, вещь за вещью рассмотрел и оценил и кошелек, и свисток, и шарики Рудика. И потом монетами, чтобы было ощутимее и больше, он выложил на конторку двадцать крон.
Перевела с чешского М. Дьяконова
Н. ГольдинУрок ботаники
Урок ботаники идет:
В волненье замер класс —
В воображаемый поход
Повел учитель нас.
И встал перед глазами сад,
Где под густой листвой,
Литые яблоки висят
Над самой головой.
Мы свято этот сад храним,
Мичурин
здесь уснул;
Четыре яблони над ним —
Почетный караул!
…Но с нами всюду рядом он,
Где нового ростки,
Где зашумел лесной заслон,
Остановив пески;
Где в мае груши, как в снегу,
Ветрам наперекор;
Где на цимлянском берегу
Густым хлебам простор.
Мичурин жив!
И потому
Встают,
сплотив ряды,
Как лучший памятник ему
Плодовые сады.
…А за дверьми уже звонок,
Его не ждешь —
он тут…
Как жаль, что каждый наш урок —
Лишь сорок пять минут!
Игорь ОзимовМальчишка
Мальчишка рыж, веснущат и вихраст.
Он бредит морем,
Ходит нараспашку.
Спроси его, — он всё тебе отдаст
За бляху и матросскую тельняшку.
Он скоро встанет, кепку теребя,
Смешной и робкий, у ворот яхт-клуба,
И влажный ветер, в парусах трубя,
Соленой пылью обметает губы.
Он с этих пор надолго, по-мужски
Полюбит море,
Сердцем — не по книжке.
А тем, кому фарватеры узки,
Мы не позволим помешать мальчишке.
Мы не хотим, чтобы из мутных вод
За ним следили стекла перископа,
Когда он сам впервые поведет
Свой теплоход от берегов Европы.
И потому на рубежах земли,
Подняв стволы внимательных орудий,
Несут дозоры наши корабли
И к дальномерам наклонились люди.
Е. СероваСаша — строитель
Если ты видишь такую картину:
Высится крепость
Из камня и глины,
Крепкие стены,
Двойные ворота —
Это строителя Саши работа.
Если из досок
И тонкой фанеры
Строят ребята
Дворец пионеров,
Саша, конечно,
Работает тут!
Недаром строителем
Сашу зовут
Он строит из глины,
Из камня,
Из жести,
Он строит один
И с ребятами вместе.
Строит, как только глаза откроет,
И так вот
до самого вечера строит.
Саша рассказывал
Маленькой Наде:
— Выучусь —
Выстрою дом в Ленинграде
Ты не поверишь,
Какой красоты!
Ты не измеришь,
Какой высоты!
Если наверх
добираться пешком, —
Выйдешь с утра,
а дойдешь вечерком.
Поедем
На лифте
В последний этаж.
Внизу —
Ленинград замечательный наш.
Город в окошке —
Как на ладошке.
Улицы,
Люди —
Словно на блюде!
Весь Ленинград осмотрели —
Хорош!
Вот бы Москву поглядеть!. —
Ну, что ж!
Саша недаром
Выстроил чудо:
Всё, что захочешь,
Увидишь оттуда!
Глаз человеческий
Видеть не может, —
Что за беда!
А бинокли на что же?
Взяли бинокль
Исключительной мощи,
Смотрим в бинокль
На Красную площадь.
Где же?…
А вот,
Увидал, наконец!
Вот он,
Старинный Кремлевский дворец.
Видно и Спасскую башню отсюда,
Видишь,
На башне
Часы и звезда!
Построит ли Саша подобное чудо?
Как ты считаешь?
Я думаю, —
да!