— Хорошо, — согласился де Шатильон, усаживаясь в кресло, — призывай Соломона, да пошевеливайся, пёсья душа!
— Хочу лишь предупредить, что ваша милость должна с осторожностью отнестись ко всему, что скажут духи. Советы мёртвых не всегда полезны живым!
— Ладно, хватит молоть языком! — нетерпеливо бросил герцог. — Займись-ка лучше делом, не то придется всё же попотчевать тебя мечом!
Не проронив более ни слова, Шломиэль торопливо нарисовал магический круг, разделил его на пять частей и надписал в каждой части какие-то непонятные арамейские слова. При этом он постоянно бубнил себе под нос монотонные заклинания.
Внезапно раздался грохот, а между полом и потолком проскочила молния. Рено вздрогнул и перекрестился. Затем сверкнула вторая молния, третья, четвёртая. Вскоре молнии превратились в сплошной столб огня, вместо раскатов грома слышался какой-то жуткий вой, а герцог крестился, не переставая, и поминал имена всех известных ему святых.
Всё стихло так же неожиданно, как и началось. Молнии исчезли, грохот прекратился, а в воздухе запахло, как после сильной грозы. В центре магического круга стояла полупрозрачная фигура высокого человека, облачённого в богатую мантию восточного властелина.
— Это он? — спросил герцог шёпотом.
— Он, ваша милость, он самый! — с гордостью ответил Шломиэль.
— Ну, тогда поживее изложи ему суть дела!
— Конечно, ваша милость, — торопливо ответил рабби, — но умоляю вас, наберитесь терпения, ведь их величество не понимают по-арамейски, а ивритом я пользуюсь редко, и поэтому говорю медленно!
— Хорошо, — буркнул Рено, — но не воображай, что я буду ждать целую вечность!
Рабби Ашкенази заговорил с призраком, запинаясь и заполняя паузы жестикуляцией. Призрак что-то коротко отвечал Шломиэлю. Беседа продолжалась уже минут десять, и Рено, раздражённый тем, что на него никто не обращал внимания, начал уже свирепо скрежетать зубами и теребить рукоять меча. Наконец, рабби низко поклонился духу покойного государя, а тот, помахав на прощание рукой, исчез в беззвучной вспышке яркого света.
— Ну? — рявкнул герцог, свирепо глядя на еврея.
— Видите ли, ваша милость, — залепетал рабби, — в армии их величества никогда не происходило ничего подобного, и они не знают, как вам следует поступить… Ради Бога, ваша милость, оставьте в покое меч — царь подсказал мне путь к решению вашей проблемы!
— Этот путь, сдаётся мне, слишком длинен и начинает надоедать! — проговорил де Шатильон не предвещающим ничего хорошего тоном.
— Не извольте гневаться, ваша милость, — проговорил еврей, сопровождая свои слова многочисленными поклонами, — их величество дали мне имя одного духа, который безусловно сможет нам помочь! Есть в этом деле, однако, одна странность — этот дух не из прошлого, он из будущего, отстоящего от нас на семь с половиной веков!
— Как же это может быть?! — удивился герцог. — Если он из будущего, то он ещё не родился, а если он ещё не родился, то не мог и умереть!
— Я и сам не очень понимаю, — признался Шломиэль. — Их величество сказали, что призраки существуют вне времени, и поэтому можно вызывать духов, умерших когда угодно. Но, честно говоря, это объяснение кажется мне весьма странным.
— К дьяволу объяснения, — нетерпеливо бросил Рено. — Что это за дух?
— Его имя, — проговорил рабби, — Йохонан фон Нойман.
— Но это имя дворянина, а не еврея! — возмущённо вскричал де Шатильон.
— Я и сам удивился, ваша милость, — развел руками Шломиэль, — и несколько раз переспрашивал царя. Но их величество всякий раз подтверждали: этот человек — еврей. Кто знает, может быть, в будущем и евреев будут возводить в рыцарское достоинство?
— Ну, этого-то никогда не случится! — расхохотался герцог. — У вас, жидов, совершенно отсутствует доблесть, а это — первейшее качество, необходимое рыцарю!
— Не скажите, ваша милость, — возразил рабби, — разве Иеуда Маккаби, Иеошуа бин-Нун, царь Давид, богатырь Шимшон и многие другие не являли примеры достойной рыцарства доблести?
— Хмммм… мдаа, — неохотно согласился Рено, — но все они из далёкого прошлого!
— Но согласитесь же, ваша милость, — торжествующе воскликнул Шломиэль, — то, что существовало в прошлом, может опять возникнуть в будущем!
— Хватит болтать! — зарычал герцог, свирепо глядя на еврея. — Принимайся за работу, бездельник!
Рабби приступил к знакомой процедуре. Всё произошло, как прежде, разве что попривыкший уже к процессу вызова духов Рено вздрагивал и крестился пореже. Наконец грохот прекратился, молнии исчезли, а в центре магического круга появилось невысокого роста привидение в странной одежде.
— What the fuck?!! — воскликнул призрак, озираясь по сторонам.
— Это тот, кто нам нужен? — недоверчиво спросил де Шатильон.
— Видимо, да, ваша милость, хотя выглядит он очень странно, — неуверенно ответил Шломиэль.
— Что вам угодно? Зачем вы меня призвали? — обратился к ним призрак понемецки.
— Вы ли, сударь, тот, кого величают Йохонан фон Нойман? — осторожно начал разговор рабби.
— Йохонан? Хммм… ну, допустим, — ответило привидение, — а вы-то кто такие?
— Я — рабби Шломиэль Ашкенази, а этот благородный рыцарь — герцог Антиохский, властелин здешних мест. Мы вас призвали, чтобы вы помогли нам разрешить очень сложную проблему…
— А вы — еврей или дворянин? — вклинился в беседу Рено.
— Я-то? — удивился вопросу дух. — Я родился в еврейской семье в Австрийской империи. Император пожаловал наследственное дворянство моему отцу.
— Ну, что я говорил! — возликовал Шломиэль.
— Хммм, — промычал Рено, — значит, вы рыцарь! И каким же оружием вы, господин рыцарь, изволили лучше всего владеть при жизни?
— Оружием? — переспросил призрак. — Видимо, следует сказать, что из всех видов оружия лучше всего я овладел водородной бомбой.
— Дородной бомбой???
— Водородной… Это, видите ли, такое оружие, которое поражает на расстоянии ураганом огня.
— Аааа, — понимающе протянул герцог, — что-то вроде греческого огня! Ну, это — игрушка, не достойная настоящего рыцаря! Она может здорово напугать неопытных воинов, но настоящих бойцов такая штука не остановит! Судьбу битвы решают добрые мечи — ныне, присно и во веки веков!
— Вы так полагаете, коллега? — усмехнулось привидение. — Впрочем, для человечества было бы лучше, если бы оно продолжало разделять ваши убеждения. Но… господа, в чём состоит проблема, которая вас так волнует?
Герцог изложил духу суть дела. Выслушав Рено, призрак дважды прошёлся по периметру магического круга, скрестив руки на груди. Было очевидно, что задача его весьма заинтересовала.
— А скажите, коллега, — обратилось привидение к Рено, — ваши бойцы действительно не знают страха смерти? Они не отступят, даже если гибель неизбежна?
— С какой стати!? — ответил де Шатильон. — Какой смысл лезть на рожон, навстречу неминуемой гибели!?
— Прекрасно! — заявил призрак. — А какова вероятность погибнуть во время штурма города?
— Что??? — спросил обескураженный Рено.
— Ну… какая часть отряда может погибнуть при штурме? — поправился дух.
— Это зависит от того, насколько успешной являлась атака, — ответил герцог. — Бывает, гибнет каждый двадцатый. А бывает — каждый седьмой или даже каждый пятый.
— Вот именно! — радостно вскричало привидение. — То есть добавочная десятипроцентная вероятность смерти на виселице недостаточно радикально изменила общее математическое ожидание гибели! Поэтому воины не видят причины модифицировать своё поведение!
— Разрази меня гром, если я хоть что-нибудь понимаю! — взревел де Шатильон. — Что вы такое бормочете, господин рыцарь?
— Вы, рабби-рыцарь, употребляете такие мудрёные словечки, что нам, неучам, трудно следить за вашей мыслью, — вставил реплику Шломиэль.
— Не обращайте внимания, — отмахнулся от них призрак, — я просто рассуждаю вслух. Потом я вам всё объясню.
После этого дух продолжил ходить по периметру магического круга, бормоча себе под нос какие-то непонятные слова. До слуха рабби и герцога долетали «равновесие нэша», «парэто-оптимальность» и другие столь же странные и пугающие фразы.
— Совершенно ясно, что необходимо исключить случайную составляющую из схемы поощрений и наказаний, — наконец глубокомысленно изрек призрак. — Скажите, коллега, — произнес дух, обращаясь к Рено, — а как выбирались кандидаты на виселицу в тот раз, когда вы решились на показательную казнь?
— Сначала я разбил весь отряд на группы по десять человек, — начал объяснять герцог. — Затем каждый десяток тянул жребий — деревянные палочки, на которые краской были нанесены точки, от одной до десяти. На виселицу отправлялся тот, кто вытянул наименьшее количество точек и был замешан в нарушении дисциплины. Таким образом, те немногие, которые воздержались от самовольного мародёрства, не попали на виселицу.
— Его милость славится великодушием и справедливостью! — поспешил проговорить Шломиэль.
— Это весьма заметно! — охотно согласился призрак и продолжил, обращаясь к де Шатильону. — Вы придумали отличный алгоритм, коллега! Ничего не нужно менять в процедуре! Проведите точно такую же жеребьёвку, но не после штурма, а перед ним!
— Перед штурмом?!! — изумился Рено. — Но ведь перед штурмом ещё не известно, кто будет преступником!!!
— Вот и замечательно! — радостно ответил дух. — Вы, коллега, объявите, что после штурма в каждом десятке повешен будет обладатель наименьшего количества точек, замеченный в мародёрстве!
— Ммммм… не понимаю! — признался герцог.
— Да что тут понимать, коллега! — всплеснул руками призрак. — Представьте себе, что у меня одна точка, а у вас — две. Если нас обоих заметят в мародёрстве, то повесят безусловно меня — ведь у меня наименьшее количество точек. То есть, с моей точки зрения, мародёрствовать — значит идти на верную смерть. Следовательно, я мародёрствовать ни за что не стану! А вы? Ведь если я воздержусь от нарушения дисциплины, а вы нет, то вас неминуемо повесят! Но вы ведь уже знаете, что я мародёрствовать не буду. Значит, и вам нельзя это делать!