Но подходить к освоению мотоцикла надо осторожно, чтобы до поры до времени не встревожить родителей. Ничего сложнее велосипеда Игорь не ремонтировал, значит, нужна книжка про устройство и ремонт мотоцикла. Ни в бабушкином доме, ни в дедушкиной мастерской книжки не нашлось, но Игорь прекрасно помнил, что видел её в городской квартире: то ли на одной из книжных полок, то ли на антресоли. Вполне могло оказаться, что та книжка как раз про «Урал». Значит, надо заехать домой и забрать её, благо ключи у него есть, а родители на работе и будут не в курсе. А уж потом, когда он починит мотоцикл и предъявит результат, то вряд ли они будут иметь большие возражения против того, чтобы их мастеровитый сын на нем ездил. И это отличный метод на время переключить голову с расследования на что-то другое.
Вдруг Игорь увидел, как он, весь в коже, подъезжает к подъезду Галкиного дома на «Урале», подкатывает громко, без глушителя, конечно, и Галка сбегает с крыльца, он подаёт ей второй шлем, она поправляет прядь своих прямых чёрных («индейских», так она их называла) волос, садится позади него и… В носу явственно защипало. Чёрт…
На следующее утро он привычно встал в дикую рань и отправился в город. Игорь задумался, снова и снова перебирая в памяти события вокруг моста, и привычка повела его не кратчайшим путём до города и к дому, а по выученному наизусть маршруту последних недель. Он понял, куда пришёл, только когда поднял глаза от тропинки и увидел вдалеке мост.
Он стоял на холме на правом берегу Стеши. Ниже тропка спускалась на набережную с выселенными и предназначенными под снос двухэтажными бараками ещё довоенной постройки. Дальше среди зелени белели полуразбитые гипсовые скульптуры городского сквера. Приятное место, но из-за близости моста гуляющих там уже несколько месяцев как не было. Прямо напротив Игоря, на левом берегу реки было старое городское кладбище, постепенно терявшееся в дымке начинающегося мелкого дождя. Неширокий проезд отделял кладбище от понурого ряда заброшенных фабричных корпусов. За ними можно было разглядеть здания универмага и злосчастного дома культуры. Петляющая улица тянулась оттуда, из центра, и разрезав промзону, упиралась в Стешу и превращалась в мост. На правом берегу напротив моста, перед сквером, был пустырь. Говорили, что там планировали поставить то ли памятник, то ли фонтан, да так и не собрались.
Район под снос, потом под застройку, сквер почистить — вот и конец кошмару. Примерно так подумал Игорь и тут же сам себе возразил: «Это ничего не решит». Он представил на месте всей этой разрухи многоэтажные новостройки, похорошевший сквер, из которого, беседуя, выходят две молодых мамы с колясками и… неспешно заходят на мост. Игоря передёрнуло.
Он спустился к набережной и, глядя на круги от редких дождевых капель на зеленоватой поверхности Стеши, подумал, что если его сюда занесло, то глупо будет не взглянуть на мост снова. Правда, своего обычного куска чугунины для ломания рук маньякам он не захватил. Кстати… Он засунул руку в карман. Вчера, копаясь в ящике с дедушкиными инструментами, он нашел небольшой складной ножик с перламутровой ручкой. Кончик обломан и лезвие всего одно, но в целом вещица очень приятная. Он машинально сунул ножик в карман джинсов и только сейчас обнаружил его снова, достал из кармана и подбросил на ладони.
— Привет, а я думал, ты на каникулы уехал куда…
Он обернулся и увидел Вальку Зотова из соседней школы, с которым они вместе гоняли в футбол.
— О, привет! Я в деревне сейчас в основном жи…
— А сюда приходишь на мост в ад взглянуть? — Валька, ухмыльнувшись, кивнул в сторону моста. — Был на нём после этих исчезновений хоть раз? А?
Игорь пожал плечами.
— Сто раз был.
— Ну да? Крутой пацан, значит? — Валька откинул длинноватые белобрысые волосы со лбы и увидел ножик. — А что это у тебя? Можно?
Игорь, не показывая неудовольствия, протянул ему ножик. Валька открыл лезвие, повертел в руке, сложил, внезапно отскочил в сторону и сказал:
— На мосту его тебе отдам, понял?
— Зачем?
— Посмотрю, насколько ты крутой! Валька засмеялся и, развернувшись, бросился к мосту. Игорь не успел толком опомниться, как уже бежал за ним, стараясь перепрыгивать лужи. Чем ближе был мост, тем большее беспокойство охватывало Игоря. Дело было не в ножике, Валька был известный юморист, но не гопник, способный зажать чужую вещь.
— Подожди!
Валька хохотнул и прибавил темпа.
Игоря тревожил мост. Он чувствовал, что что-то делает не так, что последний кусочек головоломки встаёт на место, и что он не готов к этому.
Вот уже Валька остановился на середине моста и, развернувшись к нему, протягивал ножик, а губы его складывались в добродушную улыбку, мол, не сердись, шутки у меня такие, вот уже Игорь подбежал к нему, протягивая руку, вот он уже смыкал пальцы на ножике, когда он вдруг всё понял.
Все его поиски на мосту и около него были бессмысленны…
(в воздухе послышался еле слышный хрустальный звук, словно невидимый великан прикоснулся к гигантскому камертону)
…потому что он проводил их в одиночку…
(звук нарастал, теперь напоминая нечто среднее между звуком ситара…он моментально вспомнил, как они с Галкой слушали «битлов»…и художественным свистом)
…а дети исчезали парами…
(звук превратился в мелодию чарующей, неземной, запредельной, невыносимой красоты)
…и теперь они стояли с Валькой на этом мосту…
(он почувствовал, как его рука механически опускает ножик в карман джинсов, а голова, и вслед за ней тело разворачиваются к источнику звука)
…стояли ВДВОЁМ!
Окно в никуда раскрылось, как цветок.
Ещё секунду назад за парапетом моста не было ничего, кроме дождливого пейзажа, а сейчас Игорь с Валькой зачарованно смотрели, как в паре метров от них распахнулось окно в другой мир. Из окна на лица мальчиков лился тёплый солнечный свет. В центре окна, на фоне пронзительно синего неба, парила женская фигура в ослепительно белых с золотом одеждах с невыразимо прекрасным лицом, острыми, словно бы эльфийскими ушками и трепещущими полупрозрачными крыльями за спиной. Женщина протягивала им обоим руки и улыбалась. Она не открывала рта. Но это божественное пение исходило от неё, из светящейся и переливающейся всеми цветами радуги сферы на лбу, в том месте, где на изображениях индусских богов, как знал Игорь, изображают третий глаз.
Игорь и Валька заворожённо делали шаг за шагом навстречу этому прекрасному лицу, этим точёным рукам, этой тянущей, словно канат, музыке, лишь бы это наслаждение не прекращалось никогда… пока почти одновременно не вскочили на парапет.
— Фееея… — пропел-пролепетал Валька.
Они протянули руки фее и…
За секунду до того, как блаженство обернулось кошмаром, часть сознания Игоря вдруг осознала, что у этой женщины карие глаза Галки, а потом ему в лицо из проёма вдруг пахнуло гнилью. В это мгновение руки женщины и мальчиков соединились. Пожатие было сильным, холодным и болезненным. Рывок — и они оба, потеряв опору, упали вперёд.
Игорь приготовился к падению в Стешу, но полёт был недолгим. Ноги наступили на что-то твёрдое и скользкое, и поехали вперёд. Он опустил глаза и понял, что стоит на каменной поверхности, покрытой толстым слоем слизи, пахнущей так, что дышать было почти невозможно. Вокруг вились мухи. Он начал поднимать глаза и обомлел. Его правую руку сжимала за предплечье грязная кожистая лапа с жёлтыми кривыми когтями, оставившими на коже кровавые борозды.
Игорь поднял глаза ещё выше, и у него перехватило дыхание. Красота существа, втащившего их сюда, стремительно таяла. «Третий глаз» на сером морщинистом лбу теперь напоминал что-то вроде отростка кожи на индюшином клюве, и он постепенно тускнел. Эльфийские ушки постепенно превратились в уши летучей мыши, лицо приобретало обезьяньи черты, глаза превратились в две немигающих жёлтых плошки, как у лемура, с острыми точками зрачков. Тело существа напоминало бы туловище гориллы, покрытое густым чёрным мехом яка, если бы не огромные кожистые крылья за спиной.
— Ковахо? — спросила тварь с явно насмешливой интонацией, разведя тонкие губы и обнажив желтоватые клыки, а потом отпустила их руки. Сначала Игорь услышал нескончаемый, раздирающий уши вопль Вальки, а потом понял, что наконец смог втянуть в себя воздух и теперь кричит сам. Крик Вальки оборвался глуховатым ударом головы о камень. Игорь автоматически нагнул подбородок к груди, как отец учил его делать при падении на спину. Он так же машинально перекатился бы кувырком назад и попытался бы встать на ноги, но в этот момент тварь схватила его за правую лодыжку и взлетела.
Крылья хлопали, Игорь болтался вниз головой, а в другой лапе чудовища в том же положении висел ударившийся затылком Валька. Игорь заткнулся и кусал губы, чувствуя, как кровь приливает к голове. Он посмотрел вниз. Там текла медленная бескрайняя река глинистого цвета, а прямо под ними становился всё меньше небольшой скалистый островок, на который они вывалились из своего мира. Когда тварь взлетела метров на двадцать над скалой и замерла на месте, хлопая крыльями и словно примериваясь, Игорь неожиданно понял, что сейчас должно произойти, и словно очнулся. В момент, когда она отпустила по-прежнему молчавшего Вальку и он полетел вниз, Игорь качнулся к чудовищу, вцепился левой рукой в мех на ноге, а другой замахнулся. В момент, когда череп Вальки с треском ударился о скалистый островок посередине реки, тварь довольно ухнула, а кулак правой руки Игоря ударил тварь в заросший вонючим мехом пах.
Удар получился слабым, чудовище только взвизгнуло и подняло Игоря за ногу так, что теперь его лицо и морда твари находились на одном уровне. Тварь оскалила зубы, и сейчас мальчик мог рассмотреть их во всех тошнотворных подробностях: острые, жёлтые, с черноватыми разводами и застрявшими красно-серыми волокнами мяса. Он ощутил запах полупереваренной еды и гнили. Крылья хлопали. Пасть приближалась. Игорь бился, как червяк на крючке, размахивая руками и понимая, что рассерженное чудовище сейчас откусит ему нос, или вырвет глаза, или вцепится в горло. В ушах выл ветер, в глазах темнело, он чувствовал, что сил больше нет и сознание уже готово ускользнуть, чтобы дать ему умереть, как только что умер Валька, — не чувствуя ничего. Почти наощупь он поймал между пальцев кожистый отросток «третьего глаза» твари, который ему показался грецким орехом, завёрнутым в тёплую ткань, зажал его в кулаке и дёрнул.