ле рождения Афанасия. В результате 1834 году духовная консистория отменила крещальную запись Афанасия законным сыном Шеншина и определила ему в отцы первого мужа его матери – Иоганна-Петера-Карла-Вильгельма Фёта.
Это было для Афанасия страшным ударом. Оказалось, что он – не родовой русский дворянин, а «незаконный сын», «иностранец Фет»! Будущий поэт не мог больше носить фамилию своего отца и стать его наследником.
Родился поэтом
Ему пришлось выслужить себе дворянские права. В 1835–1837 годах Афанасий учился в немецком частном пансионе. В это время он начал писать стихи и проявлять интерес к классической филологии. В 1838 году поступил в Московский университет, сначала на юридический факультет, затем – на историко-филологическое отделение философского факультета, который окончил в 1844 году. Печататься в журналах стал еще во время учебы. В 1840 году вышел первый сборник стихов Фета «Лирический пантеон». Николай Гоголь, ознакомившись с рукописями молодого стихотворца, назвал Фета «несомненным дарованием».
Я пришёл к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой…
Критик Д. Благой писал: «Фет действительно родился поэтом. Замечательная художественная одаренность составляла суть его сути, душу его души». Но главной его целью тогда была служба – усердно служить, чтобы вернуть себе дворянство. Окончив университет, Афанасий Фет поступил унтер-офицером в кирасирский Военного ордена полк, в 1851 года был произведен в штабс-ротмистры. Прикомандированный затем к уланскому Его Величества лейб-гвардии полку, Фет был переведён в этот расквартированный под Петербургом полк. Поэт часто бывал в столице, где у него произошли встречи с Тургеневым, Некрасовым, Гончаровым и другими литераторами, а также его сближение с редакцией журнала «Современник». В 1858 году он вышел в отставку и поселился в Москве.
Предприимчивый помещик
Будучи одним из самых утончённых лириков, Фет поражал современников тем, что это никак не мешало ему одновременно быть чрезвычайно деловитым, предприимчивым помещиком. В 1860 году на средства приданого жены он купил имение Степановка в Мценском уезде Орловской губернии —200 десятин чернозёма и запущенный дом под соломенной крышей. Побывавший тогда у Фета состоятельный Иван Тургенев охарактеризовал покупку так: «Блин и на нём шиш».
Однако поэт сделал из имения конфетку. 17 лет он усердно занимался его развитием – выращивал рожь, запустил проект конного завода, держал коров и овец, птицу, разводил пчёл и рыбу в пруду. Чистая прибыль от Степановки составляла 5–6 тыс. рублей в год. Но писать стихи он не переставал.
Смущаюсь я не раз один:
Как мне писать в делах текущих?
Я между плачущих Шеншин,
И Фет я только средь поющих.
Писатели того времени, в большинстве своем люди обеспеченные, с недоумением смотрели на лирического поэта, который усердно занимался овсом, сеном, урожаем, лошадьми и рожью, начал выпускать в промышленных масштабах яблочную пастилу из яблок, которые во всей округе пропадали, а у него шли в дело и приносили доход (его пастилу поставляли даже ко двору императора Александра III).
Как говорил Иван Тургенев, «он [Фет] теперь сделался агрономом-хозяином до отчаянности, отпустил бороду до чресл, о литературе слышать не хочет и Музу прогнал взашею…». А язвительный Салтыков-Щедрин именовал Фета крепостником, считая, что тот наживается на мужиках.
Тогдашняя демократическая критика вообще упорно делала из поэта символ барства, эксплуатации крепостного народа и жалила пародиями и разгромными статьями. Чернышевский говорил: «Все стихи <Фета> такого содержания, что их могла бы написать лошадь, если б выучилась писать стихи…». Но у Фета никогда не было крепостных и поначалу он сам жил бедно. Может быть, именно поэтому, будучи в Москве по делам и проезжая мимо университета, он всякий раз останавливал экипаж и демонстративно плевал в сторону «храма науки», который в то время считали пристанищем нигилистов и будущих революционеров.
Осел по кличке «Некрасов»
Наверное, не случайно также, что Фет дал своему ослу, на котором в небольшой повозке объезжал свои владения, кличку «Некрасов». «Такой же страдалец земли русской, как и поэт», – ехидничал Фет, намекая, что ратуя за «обездоленных», сам Николай Некрасов разбогател, причем, в основном, за счет успешной игры в карты.
Родовая фамилия и дворянство были возвращены Фету «по высочайшему указу 26 декабря 1873 года». За Афанасием Афанасьевичем была, наконец, утверждена отцовская фамилия Шеншин, со всеми связанными с нею правами. Но свои литературные произведения и переводы поэт и впредь подписывал фамилией Фет.
Как помещик, он продолжал богатеть. Продал Степановку и купил старинное имение Воробьёвку в Курской губернии – барский дом на берегу реки с вековым парком, с пашнями, 270 десятин леса. Много занимался хозяйственными вопросами. Но стихи все-таки продолжал писать. В 1883–1891 гг. были опубликованы четыре выпуска сборника «Вечерние огни», которые сделали его знаменитым во всей читающей России поэтом.
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Тайна смерти
В 1884 году Фету была вручена Пушкинская премия Императорской Академии за полный перевод трудов Горация. В 1886 году его избрали членом-корреспондентом Академии Наук. А в 1888 году Афанасия Фета представили императору Александру III и присвоили придворное звание камергера. Александр III тогда произнёс: «Зачем ему это камергерство? Камергеров у нас целые тысячи, и никто их даже не знает, а поэт Фет единственный в России».
Скончался Фет в 1892 году в Москве. Похоронен в селе Клейменово, родовом имении Шеншиных. Согласно воспоминаниям секретаря Фета Екатерины Кудрявцевой, его смерти от сердечного приступа предшествовала попытка самоубийства с использованием «разрезального» ножа для писем.
Что могло быть причиной такого неожиданного поступка? В точности это неизвестно. По одной из версий, Фет мог сделать это в неожиданном приступе безумия. Его мать, немка, в течение всей жизни страдала приступами безумия и окончила жизнь в психиатрической клинике. Во-вторых, сестра Фета Надежда перенесла три каких-то «приступа». После чего у неё наступило «неизлечимое безумие». А Тургенев в письме к поэту Якову Полонскому упоминает «о двух сумасшедших братьях Фета».
Что ж, у тонко чувствующих творческих людей такое бывает. Сошел с ума поэт Константин Батюшков. В припадке безумия покончил с собой, бросившись в пролет лестницы, писатель Всеволод Гаршин. В психиатрической клинике лечился художник Михаил Врубель…
Будитель общественного сознания
При жизни его называли по-разному. А. Ухтомский называл его Сократом русской общественной мысли, Г. Успенский радетелем о русской земле, А. Островский – римским пророком. А вот Некрасов писал Тургеневу о Салтыкове-Щедрине так: «Гений эпохи – Щедрин – туповатый, грубый и страшно зазнавшийся господин». Розанов же высказался еще язвительнее: «Щедрин около Гоголя как конюх около Александра Македонского». Судя по остроте и язвительности его сатирических произведений, в СССР его могли бы назвать диссидентом. Хотя публиковался он вовсе не в «Самиздате». Да и занимал при царях Салтыков пост вице-губернатора, т. е. был чиновником высшего ранга. Да и сегодня можете вы назвать у нас при полном расцвете свободы и демократии, хотя бы одного вице-губернатора, кто бы писал нечто подобное?
Михаил Евграфович Салтыков родился 15 (27) января 1826 года в старинной дворянской семье в имении родителей в селе Спас-Угол Тверской губернии. Первым его учителем был крепостной человек его родителей, живописец Павел Соколов. Будучи десяти лет от роду Миша поступил в Московский дворянский институт, а потом, как один из лучших учеников, казённокоштным воспитанником в Царскосельский лицей. Именно там он и начал свою деятельность писателя.
В лицее под влиянием Пушкинских преданий каждый курс имел своего поэта; на XIII курсе эту роль играл Салтыков. Несколько его стихотворений было помещено в «Библиотеке для чтения», когда он был ещё лицеистом. Но, увы, ни одно из стихотворений юного Михаила Салтыкова не носит на себе и следов таланта. Он сам скоро понял, что у него нет призвания к поэзии, писать стихи перестал и не любил, когда ему о них напоминали.
В августе 1845 года Михаил Салтыков был зачислен на службу в канцелярию военного министра и только через два года получил там первое штатное место – помощника секретаря. Литература уже тогда занимала его гораздо больше, чем служба: он не только много читал, но и писал – сначала небольшие библиографические заметки, потом повести. Уже в библиографических заметках проглядывает, как отмечали критики, образ мыслей автора – его отвращение к рутине, к прописной морали, к крепостному праву; местами попадаются и блёстки насмешливого юмора.
Из вице-губернаторов в «Современник»
В наказание за вольнодумие в апреле 1848 года он был выслан в Вятку и определён канцелярским чиновником при местном губернском правлении. Тем не менее, его дальнейшая служебная карьера бюрократа была уже стремительной. В ноябре того же года он был назначен старшим чиновником особых поручений при вятском губернаторе, занимал должность правителя губернаторской канцелярии, а с августа 1850 года был советником губернского правления. Вот его служебная характеристика того времени: «Сведущ, деятелен, бескорыстен, требователен относительно сотрудников, взыскателен относительно подчинённых».