Проба пера
Как он сам потом признавался, начал писать во Львове в 1952 году. Однако, «уезжая навсегда в Ленинград, я, – писал Соснора, – сжёг 3 сундука рукописей, 8 куб. м, «творчества». Стихи, драма в стихах «Иван Болотников», 2 романа в прозе: «Сказка о трёх ефрейторах с голубыми глазами» и «Чёрная месть» – из испанской жизни. Я сжёг большие тетради-дневники, исторические исследования, статьи о поэтике авангарда XX века. Да, ещё свои стихи, написанные на немецком, польском и украинском языках, т. е. сжёг целую литературу мальчишеско-юношеской чепухи. Мир праху».
Впервые стихотворения Сосноры, посвященные Древней Руси, были опубликованы в 1960 г. в газете «Литература и жизнь». Хвалебную сопроводительную статью к ним написал знаменитый Николай Асеева, который высоко оценил дарование молодого поэта. Первый сборник стихов Сосноры «Январский ливень» также вышел с предисловием Н. Асеева. Центральное место в сборнике занимает стихотворный цикл «За Изюмским бугром. По мотивам „Повести временных лет» и „Слова о полку Игореве»».
Печенег шел на Русь,
в сталь
и мех наряжен,
только не подобру
шел —
с ножом на рожон,
не слабей, и не трус, —
получился просчет…
И кочевнику Русь обломала плечо.
Был закат не багров,
а багрово-кровав.
За Изюмским бугром
побурела трава.
Солнце
четкий овал
задвигало за гать.
Печенег доживал
свой последний закат.
Тема Древней Руси получила отражение и в двух последующих сборниках «Триптих» и «Всадники». Поэта горячо поддержал академик Дмитрий Лихачев. Положительно отозвались о стихах Сосноры Константин Симонов, Борис Слуцкий и др. Важную роль в судьбе Сосноры сыграла Лили Брик. Благодаря ей его стихи стали известны за границей (сестрой Брик была известная французская писательница Эльза Триоле), а сам поэт побывал во многих зарубежных странах. Он стал известным, близко сошелся с поэтами Н. Заболоцким, В. Каменским, А. Крученых, Д. Бурлюком, художниками В.Татлиным и А.Зверевым. В 1963 г. Соснора был принят в Союз писателей СССР.
Пришлось писать «в стол»
В 1967 г. он открыто выступил в поддержку письма Александра Солженицына Четвертому Всесоюзному съезду писателей СССР – против диктата цензуры, в защиту свободы творчества. В результате его перестали печатать. Находясь под подозрением у властей, Соснора вместе с тем не пользовался поддержкой и либеральных кругов. Будучи единственным в своем роде «эстетическим диссидентом», мужественно переносил одиночество. В это время он работал в театрах и в студии научно-популярных фильмов. Первая книжка прозы «Властители и судьбы» вышла в 1986 г. Другие его произведения впервые увидели свет спустя более двух десятилетий после их создания. В России его сборники: «37» (1993), «Верховный Час» (1998), «Куда пошел? И где окно?» появились в печати только в 1990-х гг.
Прощай, Париж!
Летают самолёты, —
большое небо в красных параллелях,
дожди, как иностранные солдаты,
идут через Голландию в Берлин.
Прощай, Париж!
Я не уеду боле
туда, где листья падают, как звёзды,
где люстры облетают, как деревья,
на улицы квартала Бабилон.
Прости за то, что миллион предчувствий
в моей душе, как в башне Вавилона,
прости мои монгольские молитвы,
монашество моё и гамлетизм.
Сегодня Соснора – автор нескольких десятков поэтических сборников и ряда прозаических произведений. Читал лекции в вузах Франции, США и Польши, лауреат литературных премий Андрея Белого (2004) и Аполлона Григорьева (1999). В 2011 г. он стал лауреатом престижной премии «Поэт». Ранее лауреатами премии «Поэт» становились Александр Кушнер, Олег Чухонцев, Тимур Кибиров.
Парадоксальный мыслитель
Со страниц книги Овсянникова Виктор Соснора предстает человеком невероятной эрудиции, парадоксальным мыслителем, которого, наверное, не зря считают одной из самых оригинальных фигур современной русской литературы. Анализируя в предисловии к книге творчество Сосноры, Евгений Лукин пишет: «Именно такая безудержная фантастическая личность и могла возникнуть в середине минувшего столетий в городе трех революций, за крепостными стенами идеологических догм. Это был бунт не только против закоснелого порядка вещей, но и против закоснелого порядка персон. С тех пор Виктор Соснора является настоящим постмодернистом потому, что истина в его глазах не открывалась откуда-то сверху – нет, истина творилась им самим здесь и сейчас».
А В.Овсянников так объясняет появление своей оригинальной книги о Сосноре. «Я начал посещать его ЛИТО в Доме культуры имени Цюрупы в 1978 году. К тому времени я уже знал и любил его стихи и считал его самым большим поэтом нашего времени. То, что говорил Соснора на занятиях ЛИТО и как говорил, произвело на меня сильнейшее впечатление. Его речи опрокидывали все устоявшиеся, книжные представления о поэзии, поэзии, литературе, искусстве, рушили все шаблоны и трафареты. Авторитетов не существовало. Ценились только оригинальность и гениальность. «Голая гениальность», как выразился сам Соснора в одной из своих статей. Он сам и есть эта «голая гениальность». Потом Овсянников стал ходить к Сосноре на Ржевку, где тот жил, они подолгу гуляли, а потом он записывал, что Соснора говорил. Овсянников работал над этой книгой 30 лет, и теперь, наконец, она вышла из печати.
Овсянников приводит такие слова Сосноры: «Книга напишется, опубликуется – дело твое сделано. Дальше – неизвестность. Заметят, не заметят. Да и что толку. Рукопись Катулла, в единственном экземпляре, пролежала где-то в монастырской рухляди более тысячи лет. Чудо! То же самое и «Дон Кихот» Сервантеса. Эту книгу забыли уже при жизни автора. А через триста лет ее обнаружил доктор богословия у торговца селедкой, тот заворачивал свой товар, то есть селедку, в страницы «Дон Кихота».
Война Николая Никулина
Книга «Воспоминания о войне» вышла впервые небольшим тиражом в издательстве Эрмитажа, где долгие годы работал после войны ее автор, с предисловием директора музея Михаила Пиотровского. Никулин написал ее в 1975 году, когда «броня страха, стискивавшая наши души, стали давать первые трещины». В то время о том, что на самом деле творилось в осажденном Ленинграде и на фронтах вокруг него, писать было еще нельзя. 30 лет пролежало поразительное произведение – страшная правда о войне – в письменном столе автора.
Николай Николаевич родился в 1923 году в селе Погорелка Мологского уезда Ярославской губернии. В 1941 году окончил десятилетку и сразу со школьной скамьи добровольцем ушёл на фронт. Воевал солдатом на самых на самых кровавых участках фронта под Ленинградом, был четыре раза ранен, дошел до Берлина. После демобилизации поступил и с отличием окончил исторический факультет Ленинградского государственного университета. В 1957 году успешно окончил аспирантуру при Государственном Эрмитаже и защитил диссертацию. С 1949 года работал в Государственном Эрмитаже экскурсоводом, а затем научным сотрудником отдела западноевропейского искусства, где трудился более 50 лет, а также преподавал в Институте имени И. Е. Репина. Стал член-корреспондентом Российской академии художеств, ведущим научным сотрудником и членом Учёного совета Государственного Эрмитажа. Умер 19 марта 2009 года.
Воспоминания Никулина, конечно, больно и горько читать. Автор и сам понимал это, а потому не хотел свою книгу печатать, сделав это всего лишь немногим более, чем за год перед смертью и уже много лет спустя после окончания войны. Он, чудом уцелевший, предчувствовал, что найдутся те, кто будет его за эту беспощадную правду осуждать. Сам писал, что тому есть несколько причин, «во-первых, потому, что живы остались, в основном тыловики и офицеры, не те, кого посылали в атаку, а те, кто посылал. И политработники. «Последние, – считал он, – сталинисты по сути и по воспитанию. Они воспринять войну объективно просто не в состоянии». Во-вторых, он сам сделал оговорку, что рассказывает о войне с точки зрения того, кто ползет на брюхе по грязи и сидит в окопах на передовой, кто сам ходил в смертные атаки на пулеметы. По этой причине в его книге и нет анализа сражений с точки зрения генералов и штабистов, нет эпической панорамы битв и сражений, звона литавр и барабанного боя, а есть всего лишь описание ужасов и тягот самой страшной в истории войны, пережитой простым солдатом.
Никто не мог предполагать…
«…Весной 1941 года в Ленинграде многие ощущали приближение войны, – вспоминает Никулин. – Информированные люди знали о ее подготовке, обывателей настораживали слухи и сплетни. Но никто не мог предполагать, что уже через три месяца после вторжения немцы окажутся у стен города, а через полгода каждый третий его житель умрет страшной смертью от истощения. Тем более мы, желторотые птенцы, только что вышедшие из стен школы, не задумывались о предстоящем. А ведь большинству суждено было в ближайшее время погибнуть на болотах в окрестностях Ленинграда. Других, тех немногих, которые вернуться, ждала иная судьба – остаться калеками, безногими, безрукими или превратиться в неврастеников, алкоголиков, навсегда потерять душевное равновесие…
Объявление войны я и, кажется, большинство обывателей, встретили не то чтобы равнодушно, но как-то отчужденно. Послушали радио, поговорили. Ожидали скорых побед нашей армии – непобедимой и лучшей в мире, как об этом постоянно писали в газетах. Сражения пока что разыгрывались где-то далеко. В первые военные дни в городе сложилась своеобразная праздничная обстановка. Стояла ясная, солнечная погода, зеленели сады и скверы, было много цветов. Город украсился бездарно выполненными плакатами на военные темы.