– Держись, Мо, – сказал Джон, сжимая мою руку. – Только не сдавайся, и Лиам приедет к тебе на рождественские каникулы.
И я наконец понимаю, что электроны, протоны, нейтроны, фотоны, позитроны, нейтрино, мюоны, пионы, глюоны и кварки, которые образуют Вселенную, и силы, которые их удерживают, суть одно.
«Ночной поезд»
– Вот послушай, Бэт, я тебе расскажу, как этот вирус распространяют по всему миру.
– Пока что я слышу только сирены полиции здравомыслия, Говард.
– Не, Бэт, вот ты послушай. Речь же о будущем Америки! Скажи, Бэт, вот какой у нас экспортный товар номер один?
– Большинство специалистов считают, что нефть.
– Ха! Им выгодно, чтобы ты так считал. Гнусная пропаганда! Нефть тут ни при чем…
– Полиция здравомыслия вламывается в дверь, Говард. У них ордер на арест!
– Ты должен предупредить людей, Бэт! Конец приближается.
– Конец уже наступил, Говард. Конец связи. Спасибо за звонок и…
– ОРЕХИ КЕШЬЮ! ВИРУС РАСПРОСТРАНЯЮТ ЧЕРЕЗ ОРЕХИ КЕШЬЮ!
– Прошу прощения, друзья! На беднягу Говарда пагубно действует полнолуние. Вы слушаете ток-шоу Бэта Сегундо «Ночной поезд»{158}, все лучшее допоздна на волне девяносто семь целых и восемь десятых мегагерц. Наш поезд следует через блюз, джаз, рок и задушевные беседы с полуночи и до тех пор, пока рассвет не озарит выстуженное Восточное побережье. Сейчас два часа сорок пять минут самой последней ночи ноября. Сейчас в эфире прозвучит реклама нашего спонсора, но она будет недолгой, а потом мистер Лу Рид, краса и гордость Нью-Йорка, перенесет нас на свой «Satellite of Love»[31]{159}. Как всегда, наши усердные операторы готовы принять ваш звонок и соединить вас напрямую с Бэтфоном. В ходе нашего дискуссионного сафари мы затронем самые разные темы: вчерашние воздушные налеты на террористов в Северной Африке, угри-альбиносы в городской канализации, а также не лучше ли выбирать на президентский пост кастратов. Но индивидуумов со сросшимися бровями и отсутствующими зрачками, а также отражения в зеркале, желающие задать вопросы, настоятельно прошу звонить Дарту Вейдеру. Итак, не скучайте. Бэт скоро вернется.
– Кевин!
– Да, мистер Сегундо!
– Это уже тринадцатый прокол за твою недолгую карьеру телефонного оператора.
– Извините, мистер Сегундо. Поначалу он разговаривал вполне нормально.
– Поначалу, Кевин, все они разговаривают нормально. Обязанность телефонных операторов – фильтровать звонки. Говард так же нормален, как одноногий в соревнованиях по раздаче поджопников.
– Бэт! Уймись уже и оставь Кевина в покое.
– Карлотта! Ты продюсер или кто? Лучше позаботься о том, чтобы защитить передачу от саботажников из «Яблочного нутра». Кевин, признавайся – ты задумал украдкой превратить «Ночной поезд» в «Голоса из дурдома»?
– Бэт, остынь. Немного шизы никогда не вредило рейтингам. Особенно если «Поезд» упоминают на месте преступления.
– Ага. Но, Карлотта, психи бывают двух видов: одни – чудаки с приветом, на грани гениальности, вторые – говноеды, отмороженные на всю голову. Так вот, Говард как раз из вторых. Больше никаких говноедов, Кевин, понял? А не то отправлю тебя обратно на твой факультет журналистики. Уловил?
– Да, мистер Сегундо. Больше не повторится.
– Кстати, почему вместо кофе ты наливаешь мне горячих чернил?
– Горячих чернил, мистер Сегундо?
– Да, Кевин, да. У этого кофе вкус как у горячих чернил. И перестань называть меня «мистер Сегундо». Ты же не бухгалтер.
– Не огорчайся, Кевин. «Горячие чернила» в устах Сегундо – это похвала. Кофе, который варил наш предыдущий стажер, Сегундо называл «мочой риелтора».
– Карлотта, а тебе вообще крупно повезло. Если бы не твоя навязчивая сексапильность, от которой без ума некоторые шишки на студии, я бы…
– Сладенький ты наш, до эфира пять секунд! Пять, четыре, три, два, один…
– Добро пожаловать к нам в «Ночной поезд», все лучшее допоздна, на волне девяносто семь целых и восемь десятых мегагерц. Вы слушаете шоу Бэта Сегундо: джаз, рок, блюз до тех пор, пока солнце с бодуна не выкатится в замызганный офис нового дня. Последним брильянтом, сверкнувшим в пыли наших будней, была композиция Чета Бейкера «It Never Entered My Mind»{160}, а чуть раньше ваш слух услаждал тенор-саксофонист Сатору Сонада, который две недели назад уже был у нас в гостях со своим хитом «Сакура, сакура», о чем нашим постоянным слушателям напоминать не надо. Расписание нашего «Поезда» на ближайшие полчаса: великий и, увы, покойный Грэм Парсонс споет «In My Hour of Darkness»[32] вместе с неземной, но, слава богу, еще не покинувшей землю Эммилу Харрис{161}, так что не переключайтесь, дабы не пропустить этой ангельской красоты. Мой Бэтфон мигает: у нас на связи очередной радиослушатель, тщательно отобранный из многих желающих. Добро пожаловать в «Ночной поезд», таинственный незнакомец! Вы в «Ночном поезде», Бэт Сегундо вас слушает!
– Добрый вечер, мистер Сегундо! Меня зовут Луиза Рей, я звоню, чтобы…
– О-го-го-го! Секундочку! Луиза Рей? Та самая? Писательница?
– Пара умеренно популярных книжек, только и всего…
– Миссис Рей! Ваш «Эрмитаж» – самый потрясающий образец психологической криминальной документалистики со времен «Хладнокровного убийства»{162} Трумена Капоте. Блестящий анализ реального преступления! Мы с бывшей женой редко сходимся во мнениях, но тут они полностью совпали. Правда ли, что вам угрожала петербургская мафия?
– Да, это правда. Но я никак не могу допустить, чтобы вы сравнивали мою писанину с шедевром Трумена.
– Миссис Рей, все знают, что вы завзятая поклонница Нью-Йорка. Вы даже не представляете, как мне приятно, что вы слушаете шоу Бэта Сегундо!
– Обычно, когда вы в эфире, Бэт, я уже сплю, но сегодня одолела бессонница.
– Что ж, это печальное для вас обстоятельство обернулось большой удачей для ночных портье, таксистов, официантов, охранников и продавцов в круглосуточных магазинах, для всех нас, обитателей большого города, которые выходят на работу или охоту с одиннадцати до семи по ночам. Итак, эфир принадлежит вам, миссис Рей.
– Мне кажется, Бэт, вы слишком сурово относитесь к тем вашим собеседникам, которые отличаются некоторой эксцентричностью.
– Типа Говарда, например?
– Да, именно. Вы их недооцениваете. Вирусы в орехах кешью, глаза деревьев, диверсанты – водители автобусов, жестами передающие друг другу секретные сообщения, неминуемое столкновение с небесными телами… Говард и ему подобные – это сны и грезы большого города, которые он забывает к утру. Они гораздо достовернее, чем я.
– Но вы – писатель. А они – безумцы.
– Безумцы – это писатели, созданные своими творениями.
– Далеко не все безумцы – писатели, миссис Рей, уж поверьте.
– Зато многие писатели – безумцы, Бэт, уж поверьте. Вселенная человечества создана из историй, а не из людей. Те, через кого истории рассказывают себя, ни в чем не виноваты. У вас в руках, Бэт, одна из страниц, на которых истории рассказывают себя. Поэтому я и настроилась на вашу волну. Вот все, что я хотела сказать.
– Я приму ваши слова к сведению, миссис Рей. А если вы захотите стать гостьей нашего шоу, то на «Ночной поезд» у вас бессрочный проездной. Мы выделим вам королевский вагон.
– С удовольствием, Бэт. До свидания.
– На часах три сорок три, ночь. На термометре четырнадцать градусов по Фаренгейту[33]. Холодно. Синоптики предрекают, что стужа продлится до пятницы, поэтому, выходя из дома, закутайтесь потеплее. Окна в логове Бэта зарешечены сосульками. Вы только что прослушали композицию Тома Уэйтса «Downtown Train»[34]{163}, которую ночные медсестры из больницы Милосердной Богородицы просили исполнить для своего пациента Гарри Завинула. Я обращаюсь к Гарри, который наверняка слушает нас под одеялом. Гарри, выключайте свой «Уолкмен» и засыпайте, завтра у вас операция. Перед выпуском новостей в три часа Бэт Сегундо собрал для вас великолепную троицу – «Stringman» Нила Янга, «Jokerman» Боба Дилана и «Superman» Барбры Стрейзанд{164}. Но прежде послушаем еще один звонок. Добро пожаловать в «Ночной поезд», проводник Бэт Сегундо приветствует вас.
– Спасибо, Бэт. Я рад с вами побеседовать.
– Я тоже рад. Представьтесь, пожалуйста.
– Я смотритель зверинца.
– Смотритель зверинца? Если мне не изменяет память, смотритель зверинца звонит нам впервые. А вы смотритель какого зоопарка, нью-йоркского?
– Специфика работы такова, что приходится колесить по всему миру.
– Вы, так сказать, независимый смотритель? Без определенного места работы?
– Никогда не применял к себе таких формулировок. Да, пожалуй, вы правы.
– На кого вы работали в последний раз?
– К сожалению, по законам мне пришлось уволить моих предыдущих работодателей.
– Так-так… То есть вы уволили собственное начальство.
– Совершенно верно.
– Такой подход может в корне изменить положение на рынке труда. Слушай внимательно, Карлотта, и трепещи, тебя это тоже касается. Кто вы?
– Смотритель зверинца.
– Я понял. Я спрашиваю ваше имя.
– Я обхожусь без имени, Бэт.
– Обычно мы обращаемся к нашим слушателям по имени. Если не хотите называть настоящее имя, придумайте.
– Я не умею придумывать.
– И как оно, жить без имени? Возникают проблемы?