Но не пронесло…
Требовалось тянуть время, узнать, что еще известно Романовскому…
— Позволите ознакомиться с записками генерала?..
Романовский не позволил, покачал головой.
— Фамилия офицера, впрочем, не указана…
Выходит, он точно не знает, шарит в темноте, пытается найти этого таинственного офицера.
Отлегло.
Но слишком рано.
— Я признаться, сразу не придал этому значения… Но вот буквально на днях разговаривал с одним генералом, героем Брусиловского наступления. Он сейчас в отставке по ранению… Но он рассказывал, что наступление удалось, потому что на дирижабле ему из Америки привезли оружие невероятного действия. И привез его капитан Данилин, Андрей Михайлович. Знаменитый ас…
— Удивительное совпадение…
— Именно. Прямо мои слова. Не желаете ли сообщить что-то?..
Андрей задумался: генерал — покойник. Сам того не зная, он прикоснулся к тайне, которая его погубит. Он умрет, теперь точно умрет. Но, может быть, как раз этот генерал и есть то оружие рока, о котором еще позавчера Андрей думал в зале «Лондона»?
— Вы точно хотите это знать? — для очистки совести спросил Андрей.
— Да.
— Объясняет… — согласился Романовский, после того как Андрей закончил. — Конечно, фантастично… Но с иной стороны уж больно ладно все это объясняет. Ну а отчего вы это ранее не рассказывали?..
— Имел личное на то распоряжение генерала Алексеева… — соврал Андрей.
— Ну надо же… У нас, оказывается, верный город в тылу, а мы об этом и не знаем. И там, может быть, оружие, которое даст нам победу. Отчего бы не применить эти средства против большевичков-с?.
Генерал сладко улыбнулся, словно представил себя в Петрограде или хотя бы в Москве.
— Да вы посмотрите, что человек с человеком вытворяет посредством броневиков, орудий, пулеметов… Это еще боевые газы нынче не пользуют. А ежели добавить смертоносные лучи, всякие инопланетные механизмы… Так человечеству вовсе настанет конец.
— Ну вот зачем же вы так говорите? Ведь инопланетные устройства только у нас!
— Да что вы такое говорите! Как только мы на фронт их потащим, наверняка найдется какая-то сволочь, которая на бок Совдепа переметнется! Вон, с австрийцами воевали, и то коллизия вышла… К тому сам Брусилов сейчас в Москве, с большевиками… Поймут, что к чему, не глупые…
— Тогда против них надо применить что-то новое, чего не было в шестнадцатом…
— Желаете поехать, осмотреть?..
— Нет, увы… Безумно много дел. Я с вами отправлю одного генерала из выздоравливающих.
В условный день Андрей прибыл в Петровск. Прибыл не один с ним был тот сам генерал из выздоравливающих. Им оказался недавний знакомый. С тех пор, когда они виделись последний раз, он вырос в звании, превратившись из «Яшки-полковника» в «генерала Яшу».
В боях он схлопотал очередную рану, довольно скверную — в живот. Врачи единогласно говорили об отдыхе, полном выздоровлении, но новоиспеченный генерал рвался в битву. Чтоб оттянуть возвращение в часть, Романовский и отправил его в поездку. Пекся не сколько о здоровье. Слащев нрав имел скандальный и умудрился разругаться со всем вышестоящим начальством. Говорили даже, что он ходил через линию фронта, беседовал с Дзержинским, а после был отпущен — хотя это могли быть только слухи. Зато с солдатами «генерал Яша» держался запанибрата, потому был популярен среди рядовых до невозможности.
Плодить Бонопартов не хотелось — требовалось под любым предлогом, хотя бы на время удалить его из частей. К тому же Слащев слыл человеком честным и открытым, на подлость или ложь малопригодным — идеальная, неподкупная личность для всяческих ревизий.
Генерала и полковника уже ждал буксир, вызванный из Аккума беспроволочным телеграфом.
С собою в плаванье Слащев взял книгу подобранную, очевидно, среди трофеев. Ей оказался марксов «Капитал». Впрочем, чтиво генералу не понравилось: он забросил его где-то на сотой странице:
— Как не стыдно Марксу было писать такие толстые и замудреные книжки. Таких десяток прочтешь — глядишь, и жизнь прошла.
Оставленную книгу принялся читать Андрей: безусловно написано довольно вяло, но многое поясняет…
Дело шло к ночи: капитан зажигал огни. Слащев ушел в отведенную ему каюту, Андрею же в горячий, душный трюм спускаться не хотелось, и он бросил матрац прямо на палубу. От раскаленной солнцем палубы шел жар, наверху плавно кружили звезды.
Под шум волн легко засыпалось…
Но нарождающийся сон прервали:
— Андрей Михайлович, вы спите?..
— Уже нет, Яков Александрович… А вам чего не спиться?
— Нервы ни к черту… А давайте выпьем на сон грядущий?
— Нет, спасибо…
— Ну хоть стакан для вида подержите, совсем у вас совести что ли нет?..
— А вы сами выпить не можете?..
— Так зазорно одному пить.
Андрей зевнул:
— Да кого вам стыдиться? Я никому не скажу, а более вас никто не увидит.
Тогда Слащев произнес фразу, которая заставила Андрея глубоко задуматься:
— Не сочтите меня параноиком… Но за нами сейчас наблюдает Господь Бог.
И ушел в свою каюту.
Когда Слащев сходил на берег, вид он имел бледный. Виной тому была отнюдь не морская болезнь. Яков Александр решил, что Бог, конечно, всевидящий, но и всепрощающий, потому и напился сам.
Стоя на твердой земле спросил:
— У вас есть тут магазин?.. Мне надо что-то прикупить.
— А что вам надо?
— Не валяйте дурака. Кто по понедельникам что-то покупает кроме пива на опохмелку?
— Нет… Пива у нас не имеется…
— Тогда зашлите кого-то в аптеку… Пусть возьмет штоф чего-то на спирту
Беду генерала Яши удалось поправить местным самогоном: предусмотрительный Шульга царский рескрипт о введении сухого закона решил положить под сукно, рассудив, что его все равно отменят. Нельзя никак казакам без самогоноварения — это традиция.
После завтрака начался осмотр: Слащева весьма заинтересовали подземные торпеды, впрочем не шибко полезные в условиях маневренной гражданской войны. Через броню пострелял из инопланетного ружья, остался доволен — такое возможно применять против бронепоездов.
— Заверните дюжину, — распорядился генерал. — Опробуем на фронте.
— Никак невозможно…
— Это почему?..
Беглецкий объяснил: после событий на фронте по высочайшему повелению было запрещено вывозить реактор из города. Можно было потерять тот или иной внеземной артефакт, но с потерей реактора, без энергии остальные становились кучей никому ненужного пусть и инопланетного хлама.
К тому же, в распоряжении города больше не имелось дирижабля с его гигантской грузоподъемностью. Реактор невозможно было перевести на буксире — требовалась баржа. Но с ней плаванье выходило довольно опасным: ни отвернуть, ни хода прибавить… А большевики, говорят на Каспий с Балтики подводные лодки перебрасывают. Еще можно налететь на шустрые британские «газолинки» — они, конечно, союзники, но все равно не хотелось им попадаться на глаза.
Яков вынужден был согласиться с доводами, но все же заметил Андрею:
— Но ежели мы вовсе ничего отсюда не привезем, нам вставят по свече, Причем, скорее всего вместе с канделябром.
— Не думаю, — задумчиво отвечал Андрей, хотя и сам активно искал оружие, могущее помочь в поисках и уничтожении беглого каторжанина.
— Не думайте, — разрешил Слащев. — Но это не отменяет законов реальности. Потом эта самая реальность схватит вас за задницу железными пальцами.
— Чего это вы о заднице да о заднице… Будто у вас других мыслей нет…
— Есть… О животе… Болит, зараза… У вас тут есть медик?..
Зашли к Генриху Карловичу. Тот осмотрел рану, неодобрительно покачал головой, и сделал укол морфия. После прочел гостю целую лекцию о сравнительном строении человека и инопланетного организма.
После короткого отдыха, обход продолжили. Слащев через серую пелену осмотрел неведомую планету, но посчитал это малоинтересным, но с интересом прошелся по эксперементальному саду. Вопреки предупреждениям сорвал яблочко. Назвал его «кислючей вырвиглазовкой», но доел до маленького огрызочка.
Полюбопытствовал:
— А кроме этого сада Гефсиманского какие успехи?.. Я имею ввиду что-то навроде цирка Барнума. У вас должны быть замечательнейшие уродцы!
Смущаясь, профессор повел гостей в угол сада. В маленьком ящике ползали улитки: были они странными, невиданными: улитки-сиамские близнецы, сросшиеся раковинами, улитки с двумя раковинами или вовсе без раковин.
— Всего лишь улитки? — разочарованно спросил генерал.
— Мы пытались облучать бычье семя, оплодотворять им коров. Но результаты оказались неважным, никакими. Это, верно, оттого, что животные куда сложнее растений. Мы занялись простейшими.
— Зачем?.. Какой прок с улиток?..
— С улиток большой прок… Их можно кушать. Затем, представьте себе улитку, которая строит не раковину, а выращивает ровный лист… Из них можно было бы строить дома…
— Ай, дома можно строить замечательно из дерева или камня. Африканцы вон из травы шалаши делают. А меж тем, какие возможности открываются! Надобно рассмотреть возможность скрестить донских казаков и их лошадей, чтоб получилось животное наподобие тех же кентавров, но только кентавров православных. Налицо явная выгода и экономия в упряжи и корме! Или вот, к примеру, еще идея: медвежья кавалерия. Легко должна передвигаться по сложнопересеченной местности… Что у вас еще интересного есть?
Зашли в соседнюю лабораторию.
— Помните происшествие с Батюшкой? — спросил Андрея Беглецкий. — Когда они воспарили к небесам, а после наземь рухнули?
— Было такое, — поморщился Андрей.
Воспоминание было не из приятных: тогда Данилин бы комендантом этого тайного городка, и происшествие произошло после его согласия на эксперимент.
— Мы тут укротили несколько странное воздействие… Извольте взглянуть… Э-э-э… На чем бы вам показать?.. Ага, вот!
Беглецкому на глаза попала коробка с карандашами. Он вытащил оттуда полпачки, поместил в железный ящик, к которому от панели вел пучок проводов. Нажал кнопку.