– Надолго, это насколько? – Государыня посмотрела на Боткина тревожным взглядом.
– Не знаю, Ваше Величество. Но надолго, это… – Боткин, не договорив, пожал плечами и вышел.
У Александры Федоровны кольнуло сердце, она обессиленно опустила руки. Мозг пронзила острая боль, в голове возник один вопрос: «Неужели они задумали это? Неужели в них не осталось ничего человеческого?»
На лестнице раздались шаги, послышались голоса. В комнату с сыном на руках вошел Николай, за ним появились дочери. Николай опустил Алексея на кровать, сам встал рядом. Анастасия подскочила к матери, поцеловала ее в щеку и весело спросила:
– Мама, поиграешь нам сегодня вечером Гайдна? Или Чайковского?
У Александры Федоровны на глазах появились слезы. Она обняла Анастасию, прижала к себе и сказала, не поднимая глаз:
– Сегодня я играть не могу, – Александра Федоровна вытянула правую руку и медленно пошевелила пальцами. – Не слушаются руки. Поиграйте сами. Я вас послушаю. Мы с папа уже давно не слышали хорошей музыки.
Она поднялась со стула, подошла к кровати, села около Алексея.
– Как ты себя чувствуешь, мое солнышко? Как прогулка? – спросила она, погладив сына по ладони.
– Погода хорошая, но дворик очень маленький, – сказал Алексей. – Так хочется в Царское Село. Там такой хороший парк. – Он отвернулся к окну и, помолчав немного, добавил: – Но мы, наверно, уже никогда не увидим его.
– Давайте прочитаем молитву, – предложила Александра Федоровна. – Анастасия, подай мне Молитвослов.
Александра Федоровна раскрыла Молитвослов, перелистала несколько страниц и сказала:
– Вот эту. – Она начала читать монотонным, но чистым голосом, неторопливо, старательно произнося каждое слово: – «Явися мне милосерд, святый Ангеле Господень, хранителю мой, и не отлучайся от мене сквернаго, но просвети мя светом неприкосновенным и сотвори мя достойна Царствия Небеснаго». – Как хорошо, что есть Господь, который никогда не оставляет нас, – сказала Александра Федоровна, закрыв Молитвослов и протянув его Анастасии. – Молитва – это наши слова к нему. Пока Господь в сердце, душа будет светиться радостью.
В комнату вошла Демидова. Остановившись на пороге и сложив ладони, она посмотрела на Государыню, ожидая, когда та закончит говорить. Александра Федоровна замолчала и подняла глаза на Демидову.
– Чай готов, Ваше Величество, – сказала Демидова и поклонилась.
Мария подкатила коляску Алексея к кровати, Государь пересадил Цесаревича и сказал:
– Пойдемте, пока чай не остыл.
Чаепитие после прогулки было неотъемлемой частью распорядка дня семьи, которого старались придерживаться, несмотря ни на что. Государь считал, что твердый распорядок дня укрепляет дух человека. Сейчас им больше всего необходимо было именно это.
Александра Федоровна встала. Мария покатила коляску с Алексеем в столовую, за ней пошли Государь и Александра Федоровна, Ольга, Татьяна и Анастасия замкнули процессию. В столовой посередине стола стояли два чайника – большой, железный, с кипятком и маленький, заварочный. Рядом с ними – тарелка с узкими и длинными, словно карандаши, черными сухарями. Анна Демидова стояла у стены, ожидая, когда семья усядется за стол. Недалеко от нее, тоже у стены, стояли Боткин, Харитонов и Трупп. Государь жестом пригласил их, и они подошли к своим стульям.
Перед тем как сесть за стол, кто-то из членов семьи обязательно читал молитву. На этот раз «Отче наш» прочитала Анастасия. Когда все заняли свои места, Демидова налила чаю Государю и Александре Федоровне и села на свободный стул около Харитонова. Чай был горячим. Его пили молча маленькими, осторожными глотками, закусывая хрустящими сухарями. Чаепитие почти всегда было таким.
После чая все перешли в гостиную. За рояль снова села Ольга. На этот раз она сыграла «Венгерский танец» Брамса. Ольга была великолепной пианисткой, она всегда играла с большим вдохновением, и, хотя Анастасия тоже рвалась к роялю, Александра Федоровна попросила старшую дочь поиграть немного еще. Ольга сыграла еще несколько мелодий из Брамса, а затем повторила вальс из «Щелкунчика» Чайковского, который она исполняла на этом рояле первый раз.
Закончив играть, Ольга встала, поклонилась всем и отошла в сторону. К роялю направилась Анастасия. Но едва она уселась за него, как из комендантской комнаты раздался нестройный хор пьяных голосов. Ольга повернулась к двери, откуда слышалась песня. Охрана пела «Интернационал». Ольга слышала эту песню впервые и пыталась разобрать ее слова. Поскольку хор был нестройным, а голоса хриплыми – это давалось с трудом. Но один куплет звучал отчетливо:
Это есть наш последний
И решительный бой.
С Интернационалом
Воспрянет род людской.
Затем последовала пауза, и вдруг загремело снова:
Никто не даст нам избавленья —
Ни Бог, ни царь и ни герой.
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Мария не стала дослушивать песню до конца, развернула коляску и повезла Алексея в комнату родителей. Трупп подошел к Государю и, наклонившись к его плечу, сказал полушепотом:
– Сегодня перед обедом я слышал, что они продали ваши сапоги и платье Государыни. Авдеев посылал кого-то из своих на рынок. Это они пропивают ваши вещи.
Государь не ответил. Лишь молча кивнул Труппу и направился вслед за Марией.
– И часто здесь бывает такое? – спросила Татьяна, когда вся семья оказалась в комнате родителей.
– Это бывает не только вечером, но и днем, – сказала Александра Федоровна. – Иногда они бывают пьяными даже утром. Они крадут и продают наши вещи.
– И эти люди хотят сделать народ счастливым? – удивилась Татьяна.
– Они ничего не значат, – сказала Александра Федоровна. – Ими манипулируют другие. Мне кажется, мы никогда не узнаем тех, кто все это задумал. Ведь генералами, которые принудили Государя отречься, тоже манипулировали. Генералы теперь в таком же положении, как мы. Кругом обман и предательство.
– Неужели ничего нельзя сделать? – спросила Татьяна.
– Я надеюсь только на Бога. – Государыня закрыла глаза, перекрестилась и, сцепив ладони, опустила голову.
– Настя, подай мне, пожалуйста, корабль, – попросил Алексей.
Прибывшие вместе с детьми из Тобольска вещи стояли не разобранными в комнате на первом этаже дома. Но коробку с моделью парусника Алексей сразу взял с собой. Он хотел достроить его вместе с отцом. Татьяна помогла Анастасии вытащить корабль из коробки.
– Красивый, правда? – сказал Алексей, когда сестры подали ему корабль в руки.
Государь подошел к Алексею и стал внимательно рассматривать модель парусника. Алексей был искусным мальчиком. Если он начинал заниматься чем-то, ему нужно было досконально изучить предмет. Перед тем как заняться строительством парусника, он прочитал не менее десятка книг о старинных судах, по чертежам изучил их размеры и пропорции. Модель он построил отменную, но кораблю не хватало мачты и парусов. Государь взял корабль в руки и улыбнулся.
– Скажи, папа, в Екатеринбурге есть река? – спросил Алексей.
– В каждом большом городе есть река, – ответил Государь.
– А какая река протекает в Екатеринбурге?
– Исеть, – ответил Государь
– Куда по ней можно доплыть?
– Сначала до Пышмы, – немного задумавшись, сказал Государь. – Потом до Туры. По Туре мимо Тюмени до Тобола. Тобол впадает в Иртыш в том месте, где на Иртыше стоит Тобольск. По Иртышу можно попасть в Обь и Ледовитый океан.
– Значит, нам нельзя плыть на нашем корабле, – вздохнув, произнес Алексей.
– Почему нельзя? – спросил Государь.
– Потому что, куда ни плыви, все равно попадешь в Тобольск. Настя, – обратился Алексей к сестре, – поставь корабль на место.
– Давайте помолимся, – сказала Александра Федоровна, – и будем ложиться спать.
Все встали и повернулись к иконе, которая стояла на столе. В комендантской комнате охранники перестали петь. Несколько мгновений там стояла тишина, потом раздались грузные шаги. Кто-то шел к комнате Государя. Все обернулись. На пороге появилась высокая, тощая фигура Авдеева. Покачнувшись, он схватился рукой за дверной косяк, обвел всех нетвердым взглядом и, остановившись на Ольге, неожиданно попросил никогда не слышанным до того извиняющимся тоном:
– Поиграйте нам на фортепьяно. Вы так хорошо играете. Пожалуйста.
Александра Федоровна возмущенно фыркнула и отвернулась. Государь от удивления несколько раз моргнул. Анастасия, закрыв рот рукой, тихонько хихикнула. Татьяна и Мария посмотрели друг на друга странными взглядами. Алексей, замерев, не сводил глаз с Авдеева. Ольга молчала, не зная, что ответить. Было одно желание – отказать в самой резкой форме. Все ждали именно этого. По всей видимости, Авдеев тоже ожидал такой реакции. Но Ольга, тряхнув головой, неожиданно сказала:
– Хорошо, пойдемте.
Татьяна просверлила сестру таким колючим взглядом, что, казалось, он проткнет ее насквозь. Но Ольга словно не заметила его.
– Я тоже пойду с тобой, – сказала Анастасия и поднялась со стула.
Ольга прошла в гостиную и села за рояль. Анастасия встала около нее. Авдеев остановился сбоку у стены так, чтобы хорошо было видно и Ольгу и рояль. К нему подошли четыре охранника из его команды. Один из них изрядно пошатывался. Ольга озорно посмотрела на них и начала играть Брамса. Охранники во главе с Авдеевым замерли, внимательно слушая музыку.
Ольга играла долго. На нее вдруг нашло хорошее настроение. Музыка успокаивала, заставляя забыть тяжелые минуты. Она вся жила ей, пропуская через сердце каждую ноту. И потому казалось, что звуки исторгает не рояль, а чистая и светлая душа великой княжны. Охранники не дыша слушали Ольгину игру. Музыка покорила и их. Наконец, Ольга выпрямила спину и положила руки на колени. Авдеев, покачнувшись, отодвинулся от стены и сказал:
– У вас, наверно, был хороший учитель.
– Меня учила мама, – ответила Ольга.