Майор неодобрительно хмыкнул:
– Ну-ну, старший лейтенант, вижу, что ты не доверяешь мне. Ну и ладно…
– Выходим на дорогу.
В деревушку, состоящую сплошь из бабьего населения, заглядывали мужчины редко, а потому всякая встречная баба заглядывала им в лица, как если бы хотела увидеть давнего знакомого из прошлой довоенной жизни, а то вдруг узреть милого дружка. Непременно оборачивалась, проверяя, справно ли идут мужички. И, убедившись, что никто из них не запнулся и не упал, топала до дома.
Вышли к проселочной дороге, по обе стороны которой возвышались многовековые сосны, совершенно пустынной в вечерний час. Сначала прокатил трофейный дребезжащий мотоцикл с коляской, за рулем которого сидел молодой и лихой старшина с двумя орденами Красного Знамени на кителе, а потом несколькими минутами позже запылил «Студебеккер», груженный какими-то ящиками, укрытыми колыхавшимся на ветру брезентом.
Не иначе как снаряды вез.
– Ждем, – сказал Свиридов, отступив на шаг на обочину.
Остальные, спрятавшись за деревья, поделились папиросками, как это бывает у добрых боевых товарищей, сосредоточенно закурили. С некоторой опаской стали поглядывать на небо, которое все более хмурилось и затягивалось непрозрачной серой пеленой. Не иначе как к дождю.
Минут через десять послышался шум мотора, а затем из-за поворота на узкой проселочной дороге показался «Додж».
Свиридов вышел на дорогу и принялся яростно размахивать руками. Автомобиль просигналил, заставляя отойти в сторону, Михаил продолжал уверенно идти навстречу. Наконец «Додж» остановился.
– Ты чего встал? – выглянул из салона молодой водитель. – Отойди в сторону, дай дорогу!
– Послушай, браток, – продолжал приближаться Свиридов, – подкинь до Гжатска. Нога у меня болит после ранения.
– Не велено нам подсаживать. Отойди с дороги, старший лейтенант! – Видно, почувствовав что-то неладное, приоткрыл широко дверцу, демонстрируя серьезные намерения, предупредил: – Стрелять буду!
– Да ты сдурел, что ли? – вполне искренне подивился Свиридов. – За что стрелять-то? Ты в фашистов стреляй, а не в боевого офицера.
– Я имею право стрелять на поражение. Отойди с дороги! – Водитель вышел из-за двери и направил автомат на приближающегося старшего лейтенанта. – У меня приказ!
– Ну пойми ты меня, мил человек…
В лице водителя было нечто такое, что невольно заставляло поверить в сказанное. Несмотря на вызывающую молодость, наверняка успел побывать на передовой, и приближающейся офицер представлялся ему удобной мишенью, причем настолько, что даже стрелять было жаль.
А вот и напрасно!
– Машина…
Договорить водитель не успел. Тишину леса расколол сухой одиночный выстрел. Аукнулся звуком расколотого ореха и умолк в глубине чащи.
Водитель упал не сразу. Дернулся всем телом, как от сильного удара. Застыл на мгновение, а потом из ослабевших рук выпал автомат. Сделав вперед один нетвердый шаг, красноармеец упал лицом на грунтовую дорогу.
Майор упрятал «ТТ» в кобуру и приказал стоявшим подле красноармейцу и старшине:
– Оттащите его в лес.
Диверсанты проворно уволокли убитого в придорожные кусты.
– Садись за руль, – сказал Храпову Свиридов.
Тот уверенно расположился на водительском сиденье. Свиридов сел рядом. На заднее сиденье, дыша ему в спину, устроился майор со своими людьми.
Открыв отсек для перчаток, Михаил Свиридов удовлетворенно хмыкнул:
– А машина-то генеральская. Генерал-майор Лосев, командир двадцать пятого гвардейского стрелкового корпуса. Вот только что она здесь делала, так далеко от штаба армии. – Вытащив планшет, сказал: – Да здесь и карта имеется… Ага, главные удары намечаются у Смоленска. Значит, все эти передвижения военных подразделений в дневное время не что иное, как отвлекающий маневр. Нужно будет доложить об этом в Центр. Да и карту не мешает передать. Поехали! Долго стоим, могут заметить. Не хватает, чтобы нас сцапали по дороге.
Глава 15Западный фронт. Любовь – понятие относительное
Понемногу смеркалось. Через светлую пелену облаков тускло пробивались вечерние звезды. Шесть человек охраны на товарища Сталина – мало! Но возражать не имело смысла. Тот самый случай, когда за ослушание можно лишиться погон. Причем это не самое страшное наказание… В душе крепко поселилась тревога и, несмотря на все предпринятые усилия, не желала рассасываться. Несколько раз Иван Александрович выходил на улицу, но вокруг не было ничего такого, что могло бы вызвать подозрение или хотя бы настороженность. По улице проезжали машины; иной раз, лязгая гусеницами, грохотали танки. Лишь однажды, почти у самого дома, в глубокой выбоине застряла полковая пушка, но ее общими усилиями вытолкала толпа артиллеристов.
Комиссар второго ранга прошел во двор и через приоткрытое окно услышал разговор Сталина, говорившего по ВЧ-связи с командующим Западным фронтом генерал-полковником Соколовским.
– Товарищ Данилин? – назвал Сталин псевдоним командующего фронтом. – Это вам товарищ Иванов звонит, как у вас там обстоят дела?
Разговаривая по ВЧ-связи, абсолютно надежной, по заверению связистов, Иосиф Виссарионович никогда не называл своего настоящего имени и к другим обращался исключительно по псевдонимам.
– Товарищ Иванов? – удивленно переспросил Соколовский. – Вы здесь?
– Здесь. Решил вас проведать. Не ожидали?
– Не ожидал, товарищ Иванов.
– Я сам от себя не ожидал.
– У вас охрана надежная, товарищ Иванов? А то могу посодействовать.
– Не нужно мне никого, охрана надежная. Такую даже немецкий танковый корпус не пробьет… Хочу посмотреть, как у вас там дела обстоят. Вы, кажется, расположились в Юхнове?..
– Товарищ Иванов, три дня назад я переехал в другое место.
– Ах вот оно что… Значит, передислоцировались?.. А если на ваше старое место гости захотят подъехать, можете объяснить им, как туда добраться?
Иван Александрович отошел подалее от окна, чтобы не слышать разговора Сталина с командующим фронтом. До слуха доносились лишь отдельные слова.
Щи были готовы, и Ефимов с Хрусталевым, поставив небольшой столик под тенистой яблоней, с аппетитом черпали их ложками из глубоких металлических тарелок.
– Присаживайтесь, товарищ комиссар второго ранга, щи получились очень вкусные, – произнес Хрусталев. – Товарищ Ефимов отличный повар! Думается, что отечественная кулинария потеряла отличного кадра. Лучших щей, чем эти, мне отведывать не доводилось.
– Это потому что на свежем воздухе готовились, – мягко возразил польщенный Ефимов. По его улыбающемуся лицу было понятно, что похвала ему понравилась. – На свежем воздухе даже хлеб с солью покажутся деликатесами.
– Вот видите, у него и свои кулинарные секреты имеются.
– От щей не откажусь, – сказал Иван Серов, присаживаясь рядом.
Хрусталев, исполняя роль дежурного, налил комиссару второго ранга густых наваристых щей, с большим куском мяса, прямо в глубокую металлическую тарелку.
Варево и вправду благоухало. От него тянуло огородом, свежесорванным укропом, а еще американской тушенкой, лежавшей в блюде смачными кусками. Комиссар черпнул разом, отведал еще раз…
А ничего похлебка получились, то, что нужно!
Неожиданно на крыльцо вышел Иосиф Виссарионович. Ужин мгновенно был позабыт. Поднявшись, охрана издалека посматривала на Верховного главнокомандующего, выглядевшего отчего-то озабоченным, и дожидалась распоряжения.
– Приятного аппетита, – пожелал Иосиф Виссарионович.
– Спасибо, товарищ Сталин.
– Товарищ Серов, – негромко произнес Сталин.
Комиссар второго ранга, отложив в сторону тарелку со щами, немедленно подошел к Верховному.
– Да, товарищ Сталин.
– Вы хорошо поужинали?
– Достаточно… Думаю, долго еще не захочу.
– Ха-ха, уж не шутите ли вы? Мне показалось или я все-таки услышал в вашем голосе сарказм?
– Вам показалось, товарищ Сталин, – улыбнулся Серов.
– По запаху чувствую, что похлебка удалась наваристой. Ночевать здесь мы не будем.
– Как так, товарищ Сталин? – обескураживающе спросил Серов. – Ведь все уже приготовлено.
– Я понимаю, что своим решением причиняю вам некоторые неудобства, – почти виноватым голосом произнес Верховный. – Но мы должны немедленно отправляться в район Западного фронта. У меня сейчас имеются кое-какие неотложные дела, нужно связаться с товарищами по ВЧ-связи, а вы, товарищ Серов, поезжайте в Юхнов, на прежнее месторасположение Западного фронта.
– Есть, товарищ Сталин, только нужно будет выяснить, где находился штаб.
– Не нужно ничего выяснять, я уже сам все разузнал. Вам нужно будет ехать по главной дороге, пока не встретите дубравник, за ним будет смешанный лес. Вот там и увидите дорогу, которая свернет в чащу. Там в глубине леса и находился штаб Соколовского. Если не сориентируетесь сразу, спросите у местных жителей, они подскажут. Соколовский мне сказал, что на прежнем месте осталось несколько домиков. Вот там мы и заночуем. А я поеду сразу за вами.
– Разрешите исполнять!
Задержав внимательный взгляд на заместителе министра, добавил:
– И еще, побрейтесь… Но это позже… А сейчас идите, товарищ Серов, – разрешил Верховный главнокомандующий и так же неспешно удалился в дом.
Иван Серов взял тарелку с остатками щей и вылил их на траву.
– Немедленно сворачиваем всю эту кулинарию. Складываем в грузовик все вещи, продукты, все самое необходимое и выезжаем в Юхнов, в бывший штаб Западного фронта. Ты, Хрусталев, остаешься здесь за старшего, руководишь погрузкой. На тебе охрана товарища Сталина. Много народу не привлекать, лишнее внимание тоже ни к чему, достаточно отделения автоматчиков, они поедут впереди. Легковая машина с товарищем Сталиным пойдет следом, грузовая с вещами будет замыкающей. Я сейчас выезжаю на место и организовываю встречу товарищу Сталину. Как только все будет готово, выхожу на дорогу и встречаю вас там. Выезжайте сразу же, как только загрузитесь. Вам все понятно?