– А вы пешком, что ли, за ними шли? – не на шутку рассвирепел полковник. – Или у вас машин не было?
– Мы их преследовали на грузовике, пытались остановить, взять живыми, но у них был легковой автомобиль. Диверсантам удалось расстрелять грузовик, преследование стало невозможным. При этом погиб еще и водитель, и мы…
– Что за детский сад, – посетовал Мишин. – У них диверсанты чуть не подорвали товарища… – Вовремя остановившись, Мишин сделал глубокую паузу, а потом продолжал спокойным, уравновешенным голосом: – Расстреляли машину преследования вместе с водителем и спокойно уехали на собственном автомобиле. Это что же у нас в тылу делается? Причем в глубоком! Вот мне и хочется спросить, а где в это время была твоя группа?
– Моя группа осталась…
– Ладно, уже неважно. Куда могли двинуться диверсанты? – перебил полковник.
– Следует исходить из самого худшего. Не исключено, что им известно следующее местоположение товарища Ста… Хм… Или, во всяком случае, они предполагают, куда он мог направиться. Поэтому их следует там встретить.
– Что эта за группа? Остатки старой или какая-то новая?
– Пока не могу сказать точно, но это очень квалифицированная диверсионная группа. Действуют они очень умело, грамотно, дерзко. За всеми их действиями просматривается немалый опыт в нашем глубоком тылу. Полагаю, что они имеют очень тесную связь с агентурой, внедренной в армию, которая может координировать все их действия. Нужно немедленно организовать охрану… должностного лица. Пусть это будет небольшое подразделение, но…
– Мне не докладывают, где он находится, – грубо оборвал Мишин. И уже примирительно продолжил: – Ладно, не обижайся на меня, не со зла… Придумаем что-нибудь. Поговорю с командующим, наверняка он знает, где сейчас Хозяин… А заодно попрошу, чтобы дал нам запасной полк на проведения разыскной операции. Он как раз в Гжатске сейчас расквартирован. Вот что я тебе скажу, старший лейтенант, ищи их везде! Под каждым кустом! Доложишь через два часа, жду результатов, – положил полковник трубку.
Полуторка энергично колесила по асфальтированной дороге. Неровная, латаная-перелатаная, развороченная снарядами, присыпанная щебнем, крепко умятым техникой и многими тысячами солдатских ног, она все-таки позволяла двигаться дальше на запад.
– Так ты куда едешь, Фрол? – с интересом спросил водителя Свиридов.
– Да тут недалеко, может, километров сорок будет. Там раньше штаб Западного фронта размещался. Где он точно находится, я не знаю, но на развилке меня должны встретить и показать дорогу.
– А чего это ты вдруг в штаб поехал? – улыбнулся Свиридов. – Вроде бы и не генерал.
– Не генерал, – охотно согласился сержант. – А только я не один поехал, а с легковушкой и еще с одним грузовиком. Они вперед выехали, а я немного поотстал, регулировщица задержала.
– А что это вдруг за надобность такая случились?
– Нами всеми один в штатском распоряжался, со значком депутата Верховного Совета, сразу видно, какой-то большой чин! Приказал загрузить в кузов продуктов, которые они с поезда привезли, грузинского вина, вещей разных и велел ехать.
– И для кого этот в штатском так старался? – добродушно расспрашивал Михаил Свиридов.
– Могу только предположить, но этот в штатском называл его… Хозяином.
– Ха-ха! Хозяин, говоришь, – расхохотался Свиридов. – Да знаешь ли ты, кого так называют?
– Кого же?
– Сталина!
– Товарищ старший лейтенант, вы хотите сказать, что эти продукты и вино для товарища Сталина? – невольно перешел на шепот сержант.
– Думаю, что так оно и есть, мне известно, что он прибыл на Западный фронт.
– Вот увидеть бы его хоть одним глазком, – мечтательно произнес водитель, объезжая воронку.
– Кто знает, может, и увидишь, и даже быстрее, чем ты думаешь. Так куда именно, говоришь, должен ехать?
– Сказали ехать до Юхнова, а там подле поселка рощица, вот в ней и стоят несколько домиков.
– Фрол, что-то у меня живот скрутило, ты давай прижмись к обочине, я ненадолго.
– Хорошо, товарищ старший лейтенант, как скажете, – легко согласился водитель. – И я на свежем воздухе покурю. Тут природа просто загляденье. Вроде бы начало августа, а все цветет и зеленеет, как в самый разгар лета. Сам я с севера, у нас не так, поскромнее, что ли. И как-то посуровее.
Фрол отогнал полуторку на самую обочину и привычно выпрыгнул из машины. Открыв дверцу, на дорогу сошли Колыванов со Свиридовом. Сержант достал махорку и, насыпав ее на лист бумаги, умело скрутил. «Козья ножка» получилась длинной и тонкой.
– Сержант, я у тебя вот что хотел спросить, – сказал Свиридов, приближаясь, – а что это у тебя за хреновина на кузове висит?
– Где?
– А вот подойди сюда, – сказал Свиридов, увлекая сержанта.
Неожиданно Свиридов повернулся к нему и воткнул кинжал в грудь. Услышал, как лезвие ударилось об упругую грудную клетку, а потом, проскочив между ребрами, отыскало сердце. Сержанта охватила невыносимая боль, не дававшая возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. И он медленно, с расширенными от боли и ужаса глазами, рассыпая свернутый табачок на землю, стал опускаться на руки майору.
– Вот так, браток, – спокойно проговорил Свиридов, принимая тяжелую ношу. – Вот так и бывает. Живешь себе, ни о чем таком не думаешь, а смерть у тебя под боком ходит… Чего стоишь? – сказал он майору. – Давай хватай его за ноги, оттащим в кусты, пока никто не увидел.
Подхватив убитого водителя, они оттащили его в глубину леса и вернулись к машине.
– Храпов! – громко крикнул Свиридов.
– Я здесь, товарищ майор, – спрыгнул тот с кузова.
– Будешь за водителя.
– И куда мы поедем?
– В гости к товарищу Сталину! Так что не оплошай.
– Постараюсь, товарищ майор, – бодро отвечал Храпов и, открыв дверцу, устроился за рулем.
– И что же ты предлагаешь делать? – спросил майор, когда машина тронулась.
– Выполнять задание Центра – уничтожить Сталина! Это ведь его вещи в грузовике. Под видом его людей подъедем к штабу, где он остановился, и забросаем дом гранатами. И сразу же уходим, пока никто ничего не понял. Не получилось в первый раз, получится во второй. Гранаты-то у тебя остались, майор, или ты сдрейфил?
– Остались, – процедил сквозь зубы Колыванов. – Неугомонный ты, как я погляжу.
– Какой есть. Не обессудь!
Ехали минут сорок, пока не показался Юхнов, раскинувшийся на краю чащи. Следы большого сражения были видны и здесь. У поворота стоял немецкий танк с подорванными гусеницами. Проржавленную сгоревшую башню покорежило, сдвинув к переднему краю, и пушка, заметно погнутая, виновато упиралась в землю. Щедрой россыпью на дороге валялись гильзы от крупнокалиберного пулемета.
Пшеничное поле изрыто взрывами; кое-где засыпанные наспех воронки прорастали пожелтевшим разнотравьем, а на окраине поселка, выстроившись в ряд, стояли четыре сгоревших сруба.
Следы недавней войны были видны повсюду. Она словно бы предупреждала: не забывайте обо мне, я еще могу вернуться! Но мирная жизнь, пусть даже в близком соседстве с передовой, продолжала брать свое. Земля уже зализывала полученные войной раны: усиленно протравливала ржой поломанную технику, оставленную на пашне; вбирала в себя потемневшие старые гильзы, чтобы в ближайшие месяцы перемолоть их в труху и сделать удобрением для нового урожая. А мужики-калеки, вернувшиеся с фронта, чем могли, тем и помогали бабам, высыпавшим на поле молодым цветником: косили траву, складывали ее в скирды, вскапывали землю.
– Останови, – сказал Свиридов. – Где-то здесь. Важно не пропустить. И ведь поинтересоваться-то не у кого. Не спросишь ведь у первого встречного: «А где тут у вас товарищ Сталин остановился?»
– Тоже верно.
– Вот эта накатанная дорога к штабу ведет, – указал Свиридов на проселочную наезженную грунтовку, углубившуюся в лес. – Давай туда! Только не гони, не хватало еще врезаться!
– Понял.
Полуторка, пыхнув едкой гарью, тронулась, переваливаясь на неровностях с одного бока на другой.
– Уж больно небрежно рулишь, там тебя старшина, наверное, материт, – показал Колыванов на кузов.
– А что поделаешь, товарищ старший лейтенант, – отвечал Храпов, – если другой дороги нет. Я вот вспоминаю сорок первый, когда мы под Киевом в окружение попали…
– Ты бы помолчал, сержант, про свои подвиги, – перебил его Свиридов, – твоя служба в Красной армии нас мало интересует.
– Виноват, – тотчас оборвал свой рассказ Храпов.
Грузовик не проехал и ста метров, как неожиданно из-за деревьев вышли двое автоматчиков и встали прямо на пути.
– Что делать, товарищ майор? – спросил Храпов, заметно волнуясь.
– Езжай дальше, – скомандовал Свиридов. – У тебя приказ – доставить груз по назначению. Если этого не сделаешь, пойдешь под трибунал. Тебе все ясно?
– Так точно, – приободрился сержант и, въехав в большую лужу, пустил грязную волну на разросшийся на обочине подорожник.
Автоматчики сделали знак остановиться. Грузовик встал.
– В чем дело, командир? – весело посмотрел на красноармейцев Храпов. – Вы кто? Мне в штаб нужно.
– Покажите ваше разрешение на проезд в охраняемую зону, – строго сказал подошедший боец, крепкий, коренастый, продолжая держать палец на курке. Вне всякого сомнения, солдат был из боевого охранения. Может быть, где-то за соснами спрятались еще несколько человек, прицелившись автоматами в подъехавший грузовик. Следовало действовать деликатно.
– Послушай, боец, – подался к окну Свиридов, – нам действительно нужно в штаб.
– Разрешение, – непреклонно потребовал красноармеец, не поддаваясь на уговоры.
Второй автоматчик, выглядевший безучастным, как бы случайно отступил на некоторое отдаление, готовый полоснуть очередью по кабине. Из этих двоих он был наиболее опасным. Такой не промажет, тем более с убойного расстояния.
– Держи, – протянул Свиридов два листочка. – Что с тобой поделаешь!
Красноармеец взял документы, внимательно прочитал, затем устремил недоверчивый взгляд прямо в старшего лейтенанта. Сейчас для него не было ни чинов, ни званий, он был на посту, и Свиридов прекрасно понимал такой тип людей. Как это ни парадоксально, но он сам был из таковых, хотя и находился по другую сторону.