Генералы, отличаясь аккуратностью, вешали обмундирование на плечики, вот только пепельницы были заполнены до самого верха окурками, что накладывало негативный отпечаток на общий эстетический изыск.
Прошли в вагон товарища Сталина. Романцев дернул за ручку туалета. Закрыто.
– Кто там может быть? – удивленно спросил Романцев у подошедшего полковника.
– Личному составу я строго-настрого запретил заходить в вагон товарища Сталина. Уж теперь он мне ответит по всей строгости! Эй, кто там засел? Открывай! – застучал Егоров кулаком в дверь. – Кому сказано!
– Постойте, – остановил Романцев. – Так и сломать можно. У вас запасной ключ есть?
– Конечно же, есть, как же без него, – несколько растерянно произнес полковник Егоров. – Все-таки я начальник поезда.
Вытащив связку ключей, полковник отобрал нужный и открыл замок, но проникнуть вовнутрь не сумел – дверь что-то подпирало.
– Это что еще за шуточки? – сурово произнес он. – Открывай!
– Постойте, – произнес Романцев.
Приперев дверь плечом, Тимофей протиснулся в проем. На полу лежал труп крупного мужчины в форме подполковника, ноги которого упирались в дверь. Он был мертв – убит ножом, точно в сердце. Знакомый подчерк. На полу крови немного, большая часть оставалась внутри тела. Приподняв убитого, Романцев оттащил его от двери и прислонил спиной к стенке.
В приоткрытую дверь протиснулся полковник Егоров.
– Да это же полковник Коваленков! Что же его так? – протянул он обескураженно.
– Диверсант должен быть здесь. Искать! Сюда никто не заходил? – спросил Романцев у сержанта, стоявшего в оцеплении.
– Никого, – оробев, отвечал сержант. – Все по инструкции. Хотя нет… Был железнодорожник. Сказал, что ему чего-то нужно проверить.
– Как он выглядел? – перебил Тимофей.
– Высокий такой, худощавый… – принялся подбирать слова сержант.
– Искать высокого худощавого железнодорожника, – прервал Романцев. – Искать во всех вагонах. На каждый вагон по четыре человека! Быстро! Разбежались!
– Вы чего, приказа, что ли, не слышали?! – могучим басом поторопил замешкавшихся бойцов полковник.
Красноармейцы, разделившись по четверо, стремительно разбежались по вагонам.
Федор Марчук даже не удивился, когда из «Виллиса» вышел старший лейтенант Романцев. Старый знакомый, вот где повстречались… У этого парня просто поразительное чутье. Каким-то неведомым образом он сумел догадаться, где его следует искать. Впрочем, Тимоха всегда был сообразительным малым. Именно это качество выгодно отличало его среди сверстников.
Через окно Марчук наблюдал за напряженным разговором офицеров, после чего вместе с группой бойцов они устремились в мягкий вагон. Надо немедленно уходить!
Марчук прошел в туалет, снял с себя синюю форму железнодорожника и швырнул ее за дверь. Оставшись в военном обмундировании, посмотрел на себя в зеркало. Хорош, ничего не скажешь!
Одернув гимнастерку, прошел в тамбур. Навстречу ему двинулись два автоматчика. Козырнув, проследовали мимо.
– Что случилось, бойцы? – повернувшись, спросил Марчук.
– Железнодорожника в поезде ищем, вы его не видели, товарищ капитан? – сказал старший, веснушчатый парень.
– Железнодорожника, – задумавшись, протянул Марчук. – Высокий такой? – поднял он ладонь над головой.
– Да, высокий.
– Столкнулся с ним, когда сюда шел. Он в конце вагона был. Не то вышел, не то дальше прошел, не могу сказать точно. Не заметил!
– Спасибо, товарищ капитан! За мной! – гаркнул веснушчатый, и автоматчики затопали в конец вагона.
Марчук открыл входную дверь – железо простуженно заскрипело на петлицах – и спрыгнул на железнодорожную насыпь. Под ногами захрустел гравий. Стараясь не сорваться на бег, он прошел к разрушенному двухэтажному зданию, когда-то бывшему промышленным складом, и, спрятавшись за развалины, прибавил шаг.
Не пропуская ни одного закутка. Тимофей Романцев вместе с группой бойцов обходил вагоны. Прошли по платформе, занятой зенитками, сейчас укрытыми брезентовыми чехлами и выглядевшими вполне миролюбиво. Осмотрели вагоны с дровами: может, затаился в какой-нибудь полости? Тимофей Романцев даже велел произвести частично разгрузку дров, но, убедившись в безрезультатности, велел сложить обратно.
Подошел лейтенант, начальник караула, и, слегка тушуясь, сообщил:
– Мы нашли железнодорожную форму, товарищ старший лейтенант.
– Какую еще форму? – не сразу сообразил Романцев.
– Железнодорожную… В ней, наверное, диверсант был. Была брошена в угол туалета за дверь. Видно, диверсант переоделся, а форму выбросил.
– Проклятие! – невольно выругался Тимофей, осознавая, что в эшелоне диверсанта уже нет.
– Показывай, где нашли, – сказал Романцев.
Прошли в мягкий вагон, куда уже подошел начальник поезда и о чем-то озадаченно разговаривал с машинистом. Увидев Тимофея Романцева, уверенно шагавшего по коридору, сказал, немного отступая:
– Проходи, товарищ старший лейтенант, это по твоей части.
Тимофей Романцев открыл дверь: на грязном мокром полу туалета валялась железнодорожная форма.
– Кто-нибудь видел человека, вышедшего из поезда? – спросил Романцев у бойцов, стоявших в тамбуре.
– Я видел, – отвечал худенький боец в широкой, явно не по размеру гимнастерке.
– И что ты видел?
– Я с той стороны поезда стоял, а он на насыпь спрыгнул. Мне интересно стало, кто это такой, я пролез между вагонами и увидел капитана. Прежде я его не встречал.
– Как он выглядел? – спросил Тимофей, догадываясь, что это был Марчук.
– Рассмотреть особо не получилось, но могу сказать, он быстро зашел за развалины дома.
– Вспомни его внешность, хотя бы примерно. Высокий или низкий. Сутулился или шел прямо…
– Высокий он был, это я точно помню.
Не особенно веря в успех, Романцев распорядился:
– Вот что, лейтенант, возьми с пяток бойцов и топай к тем развалинам. Осмотри каждый камень!
– Есть! – энергично ответил лейтенант и увел за собой группу бойцов.
– Осмотрим территорию, не уверен, что диверсанту кто-то добровольно отдал свою спецодежду.
Разбившись на группы, бойцы разошлись по сторонам осматривать привокзальные постройки. Большая часть пути была расчищена, но на железнодорожных тупиках и запасных путях стояли покореженные вагоны, груды каменного мусора, где диверсант мог отыскать укрытие.
Осторожно, шаг за шагом, продолжая держать палец на курке пистолета, Романцев обходил разрушенные строения. У разбитого здания, ощетинившегося осколками стен, остановился. Что-то здесь было не так. Небольшая дощечка, подле которой валялись свежие окурки; в штабеля уложены уцелевшие кирпичи. Человек здесь работал совсем недавно, может быть, какой-то час назад. Земля всюду припорошена кирпичной пылью. Только у самой стены квадратом проступала зеленая трава. Что-то здесь лежало. Почему же предмет перетащили? Романцев подошел к груде битого кирпича и увидел торчавший из-под обломков фанерный лист. Приподняв его за самый край, увидел изувеченную мужскую ладонь.
– Разгребай! – скомандовал старший лейтенант Романцев.
Не дожидаясь остальных, принялся откидывать обломки в сторону. Затем не без труда приподнял за край порыжевшую растрескавшуюся фанеру, стряхнул остальные обломки и увидел под ней лежащего раздетого мужчину. Лицо его было посиневшим, а крупные глаза едва ли не вываливались из орбит. Следов крови на теле не было, все всякого сомнения, он был задушен.
– Вот и пропавший железнодорожник… Судя по руке, воевал… Вот как оно бывает, от вражьей пули сумел уберечься, а вот от рук диверсанта не получилось.
– Судьба, – негромко произнес стоявший рядом молодой боец.
Тимофей Романцев внимательно посмотрел на красноармейца и горько отвечал:
– Что ты знаешь о судьбе, парень? Ладно, поговорим, когда будет время… Нужно будет сообщить транспортной милиции, пусть они займутся этим делом… Судьба, говоришь… Постой здесь пока и никого не пускай, пока милиция не подойдет. Все понятно, боец?
– Так точно!
Вернулись к поезду, полковник Егоров выглядел растерянным.
– Мне сообщили, что через несколько минут прибудет товарищ Сталин. Сказали, чтобы все было готово. Что же я ему сообщу?
– А ничего сообщать товарищу Сталину не нужно. У него сейчас и своих забот хватает! – сказал Романцев. – Я сам сообщу кому нужно. Все, что здесь произошло, является государственной тайной. – Посмотрев на обступивших бойцов, добавил: – Со всеми вытекающими последствиями. Вам все понятно?
– Так точно! – нестройно отозвались красноармейцы.
– Вот и славно!
Коротко просигналив стоявшим на дороге автоматчикам, на привокзальную территорию въехал грузовик, в кузове которого размещалось отделение автоматчиков. Боевая цепь разомкнулась и впустила на охраняемую территорию грузовик, неуклюже переваливающийся из стороны в сторону. За ним, блеснув фарами, ехал бронированный «Паккард», а далее тащились машины чином поменьше – «Виллис», «Додж»…
– Товарищ Сталин приехал, – побелевшими губами произнес начальник поезда. – Пойду встречать. – С некоторой надеждой, посмотрев на Романцева, спросил: – Значит, я могу положиться на военную контрразведку?
– Так точно, товарищ полковник!
Приободренный, устремился к «Паккарду», из салона которого уже вышел товарищ Сталин.
Грузовик сопровождения остановился подле перрона, откуда тотчас повыпрыгивали автоматчики. Взяли в полукруг прибывшие автомашины. Опасности не наблюдалось, но предосторожность не помешает.
Живо распахнув дверь «Виллиса», из салона вышел Серов и едва ли не бегом устремился к «Паккарду», из которого выходил товарищ Сталин. Навстречу комиссару второго ранга скорым шагом спешил полковник Егоров.
– Товарищ комиссар второго ранга, разрешите доложить?
– Потом, потом, полковник, – отмахнулся Иван Серов. – Сейчас не до тебя. – Внимательно всмотревшись в раскрасневшееся, запотевшее лицо начальника поезда, спросил: – Что-то важное? Что-то с поездом случилось?