— Прекрасный пример ни на чем не основанного утверждения.
— Ну и пусть. Хватит. Поехали.
— Ты не хочешь посмотреть другие дома?
Гермиона перевернула страницу «Геральда», лежавшего у нее на коленях.
— Другие для нас слишком дороги. — Она швырнула газету на заднее сиденье. — Я невыносима, согласна. Почему мы не разводимся?
Стивен завел машину.
— Трое детей — это три веские причины. Остальные ты тоже знаешь, Мин.
Они обогнули мыс и свернули на Мэкли-стрит, где нежная зелень платанов уже предвещала скорое превращение этой улицы в туннель со сводом из ветвей и листьев. На Кинг Кросс молодые люди торопились домой, их руки были заняты цветами и одеждой на вешалках, полученной из химчистки. Старые холостяки несли тяжелые сумки с рекламой авиакомпаний, пожилые женщины — маленькие пакетики с мясом, фруктами и картонные коробки с пирожными. Имоджин уснула в мягком подвесном креслице, ее головка болталась из стороны в сторону.
Дом Китчингов был построен лет пятьдесят назад в испанском или мексиканском стиле. Гермиона соглашалась, что дом удобен при сиднейском климате, но добавляла обычно, что у строителей все-таки хватило сообразительности обнести его высокой стеной. Дверь в белой стене открылась в ту минуту, когда подъехала машина, из двери вышла Розамонда. Каждого, кто вылезал из машины, она встречала поцелуем.
— Ой, дай мне, — взмолилась Розамонда, когда Гермиона нагнулась к Имоджин. Бормоча ласковые слова, Розамонда вынула малышку из креслица. — Ох, как я тебя люблю. Я никому тебя не отдам. Я тебя съем. Сильвия и Стюарт уже приехали. Входите же!
— Стюарт? — спросила Гермиона.
— Ну да, он привез Сильвию. И Тед дома.
— Дома? — удивился Стивен.
— Во всяком случае, не на яхте. Оцени. Но он к нам не выйдет. Так что аудиенции ты не получишь. Тед заперся в кабинете с этим пронырой Меррименом. Я ношу им еду и забочусь о поддержании их существования.
— Заперся? — переспросил Стивен.
— Не буквально, конечно. Но дверь закрыта. Для важности. Можно подумать, что заседает кабинет министров, не иначе. Идемте.
Воспользовавшись тем, что Розамонда ушла вперед с Эммой и Джейсоном, Стивен тихонько шепнул Гермионе:
— Стюарт Корнок. Они наверняка продают дом.
— Мин, можно я положу Имоджин спать? — попросила сестру Розамонда, когда все вошли в дом.
Глазки Имоджин затуманились и смотрели в никуда, она уже почти спала на руках Гермионы.
— Я сама, — не согласилась Гермиона.
— Славная малышка, — неожиданно проговорил Стюарт, когда Гермиона унесла Имоджин.
Сильвия загляделась в большое окно. С некоторых пор она смотрела на мир с особенным интересом: разглядывала, запоминала, чтобы рассказать Гарри, развеселить его, когда они снова окажутся вместе.
— Как ослепительно сверкает вода, — сказала она. — Солнце затопило гавань.
Босой мужчина в шортах прошел в холл, не удостоив взглядом никого из присутствующих.
— Это проклятый Мерримен, — сказала Розамонда. — Казначей. Интересно, что ему понадобилось. А вот и Мин. Мин, дорогая, твой бокал.
Гермиона взяла у Стивена бокал и, ни на кого не глядя, с усталым видом села на стул. Мерримен снова промелькнул в дверях, в руках у него была пачка бумаг.
— Ох, готовит послание премьер-министру, — не удержалась Розамонда. — Скажи, Сильвия, тебе не хотелось бы остаться здесь навсегда?
— Даже не знаю, — растерянно проговорила Сильвия, — я ведь собиралась обосноваться в Риме.
— Ты вполне могла бы преподавать здесь итальянский, — сказал Стюарт.
— Да?
— Не знаю, известно ли тебе, Сильвия, что в Австралии большая потребность в преподавателях итальянского языка, — сказал Стивен. — Многие австралийцы хотят поехать в Италию.
— К сожалению, Сильвия относится к их числу, — вмешалась Розамонда.
— Многие австралийцы действительно хотят поехать в Италию, — вступила в разговор Гермиона. — Мы испоганили свою страну, изуродовали ее, а теперь бросились сломя голову в другие страны в поисках обломков чужой красоты.
Сильвия со страхом слушала, как Гермиона высказывает ее собственные мысли.
— Ты правда считаешь, что Австралия испоганена? — спросила она.
— Конечно, — ответила Гермиона.
— Каким образом? — удивился Стюарт.
— Ну, это Мин сумеет тебе растолковать, — устало сказал Стивен.
— Пожалуйста, Мин, не растолковывай, — взмолилась Розамонда.
Но Гермиона уже не могла остановиться:
— В Австралии все хорошо, кроме людей. Страна сама по себе замечательная, но то, что здесь понастроили люди, ужасно. У нас просто нет настоящей архитектуры.
Розамонда вскинула обе руки:
— Вот так мы отмечаем возвращение Сильвии.
Но на этот раз не утерпел Стивен:
— Неразумное планирование городов — это действительно проблема.
— Второсортное население — вот в чем проблема, — сказала Гермиона.
— Мин не принимает в расчет… — возразил Стивен.
— Мой ланч погиб, — простонала Розамонда. — Но раз уж мы заговорили об архитектуре, как ты думаешь, Стюарт, сколько мы можем получить за этот дом?
Стюарт уставился на потолок. Стивен и Гермиона устремили взгляд в свои бокалы. Наконец Стюарт провел рукой по щеке.
— Вообще-то дома в испанском стиле ценятся довольно высоко.
— Надеюсь. Случалось тебе заниматься такими домами?
— Что-то не припоминаю.
— Мин, будь хорошей сестрой, покажи Стюарту дом. Мне нужно заглянуть на кухню. Возьмите с собой ваши бокалы. Единственная комната, куда нельзя входить, — это кабинет, или «зал заседаний», или называйте ее как хотите, одним словом, комната, где сидят эти двое. Стивен, дорогой, отнеси, пожалуйста, бокалы, ножи и вилки в сад, на стол. Сильвия, может, поболтаешь пока со мной на кухне?
— Там, наверное, кабинет, — сказал Стюарт.
— Комната Теда, — ответила Гермиона. — А там, — сказала она, — спальня Метью.
— Мы с тобой только и делаем, что осматриваем дома.
— Ну и что? — Гермиона пожала плечами.
— Этот дом не назовешь безобразным.
— Я не говорила, что в Сиднее все дома безобразные. Просто удивительно, почему мы с тобой вечно препираемся?
Гермиона повернулась и вошла в комнату. Стюарт последовал за ней.
— Ванная там дальше? — спросил он.
— Они называют это ванной. — Гермиона переступила через мокрую одежду, валявшуюся на полу, и встала у окна спиной к Стюарту.
Стюарт едва заглянул в ванную, покружил по комнате, внимательно изучил музыкальное хозяйство Метью, потом подошел к окну и встал рядом с Гермионой. В саду под окном Сильвия носила тарелки и салфетки на круглый стол, стоявший под деревьями, где было ровное место. Стивен расставлял на столе бокалы, в глубине сада Метью пытался свалить Джейсона наземь, Эмма болтала с Домиником и без конца откидывала пряди волос со лба наверх.
— Сильвия держится очень независимо, — задумчиво проговорила Гермиона.
— Она подпускает к себе только на определенное расстояние, — также задумчиво сказал Стюарт, глядя, как сестра вместе со Стивеном хлопочет у круглого стола, — плохо, что не всегда угадаешь, где проходит граница. Я, во всяком случае, не могу угадать. Поэтому не обращаю внимания и иду напролом.
— Рози преспокойно с ней болтает.
— Да, Рози, как и я, идет напролом.
Стюарт и Гермиона впервые разговаривали друг с другом так спокойно и дружелюбно. Они одновременно это поняли и на несколько мгновений замолчали и задумались. Стивен и Сильвия ушли в дом. Джейсон подставил ножку Метью, и они оба покатились по земле.
— Деньги… — с трудом выговорила Гермиона.
— Да, деньги, — с вызовом, не без радости тут же откликнулся Стюарт.
— Я привыкла желать каждому всего самого лучшего. Теперь я желаю этого только себе.
— А детям?
— Иногда только себе, — с ожесточением повторила Гермиона.
— Что ж, по крайней мере, по-деловому.
— Да?
— Сама знаешь, что по-деловому. — Гермиона молчала. — Не бойся, у нас это не будет просто хладнокровной сделкой, — сказал Стюарт.
— Ты уверен?
Стивен вышел из дома, неся на доске кастрюлю. Розамонда шла за ним с бутылкой вина и корзинкой булочек.
— Конечно, иногда бывает, — сказал Стюарт. — Но мы с тобой можем не беспокоиться. В эту самую минуту, вот тут, где ты сейчас стоишь, я не прикоснулся к тебе пальцем, и ты сама знаешь, что мы с тобой можем не беспокоиться.
Стивен осторожно водрузил кастрюлю на середину стола. Розамонда поставила вино и булочки.
Розамонда обернулась и устремила на окно кабинета напряженный, откровенно вопросительный взгляд. Гермиона выглянула наружу и замахала обеими руками.
— Рози!
Возглас Гермионы прозвучал как предостережение, Розамонда на мгновенье растерялась, но тут же радостно улыбнулась и помахала рукой им обоим.
Когда они вышли в сад, Стюарт тихонько шепнул Розамонде:
— Я позвоню на этой неделе и скажу цену.
— Когда угодно, — громко, без стеснения ответила Розамонда. — Никакой спешки. Надеюсь, ты останешься на ланч?
— Конечно. Если только мне не позвонят из конторы.
В саду Корноков фиговое дерево так истощило почву, что вокруг его мощных корней не росла трава. Когда-то дети, качаясь на качелях, протоптали в земле глубокую ложбинку, но сейчас от нее осталось чуть заметное углубление. На самой толстой ветви дерева, там, где много лет была привязана веревка от качелей, виднелось два широких шрама, новая веревка свисала рядом. Эта ветвь, плоская сверху, походила на протянутую руку. Дожидаясь, пока Сидди принесет из гаража сиденье от качелей, Гай сначала сидел, потом лег на ветку ничком и замер, повернув лицо к дому.
Джек Корнок сидел в кресле под сливовым деревом. Он был в очках и читал или делал вид, что читает, «Сидней морнинг геральд», держа сложенную вчетверо газету в здоровой руке. Раньше он наверняка читал, потому что обвел четким красным кружком статью о сложном положении Теда Китчинга. Все утро Джек был невозмутим и преисполнен самодовольства, но как только Сидди унес сиденье от качелей в гараж, он забеспокоился и стал поглядывать через край газеты то на Гая, лежавшего на ветви дерева, то на Грету, занятую домашними делами в кухне. Поймав один за другим несколько таких взглядов, Грета вышла из дома. Она двигалась медленно и неохотно. Дойдя до лужайки рядом с фиговым деревом, она