ошлом году, или даже в позапрошлом. Понимаете, столько выступлений, столько забот!
Чиновник молчал, продолжая сверлить антрепренера взглядом.
— Неужели, я забыл о таком важном деле? — испуганно спросил Бутс. — Возможно, это просто вылетело у меня из головы? Это кажется невозможным!
— Почему-то это не кажется мне столь уж невозможным, — усмехнулся чиновник. — Ведь это происходит уже три года подряд.
— Нет! — в ужасе закричал Бутс.
— Именно из-за таких как Ты люди считают всех актеров негодяями и жуликами, — презрительно бросил чиновник, углубляясь в свои бумаги.
— Что Вы там пишете? — с тревогой спросил Бутс.
— Расположение, — снизошел до ответа чиновник.
— По какому поводу, если мне позволено будет поинтересоваться? — взволнованно спросил Бутс, вытягивая шею и пытаясь заглянуть в бумаги.
— Твоя собственность будет конфискована, — объяснил чиновник, — включая актрис. Они будут неплохо смотреться в государственных цепях. А самого Тебя публично выпорют на площади, и вышлют из города. И потом в течение пяти лет Тебе будет запрещено появляться в Порт-Каре.
— Эй, сейчас время карнавала, — обратился я к чиновнику.
— Капитан? — удивился тот.
— Сколько он должен? — спросил я.
— Лицензионный платеж — серебряный тарск, — ответил чиновник.
— Уверен, — сказал я, поворачиваясь к Бутсу Бит-тарску, — Ваши артисты заработали на серебряный тарск.
— Нет, — хмуро ответил антрепренер. — На данный момент, за весь сегодняшний вечером, нам удалось заработать только девяносто семь бит-тарсков. Не набралось даже десяти медных тарсков.
Чеканка монет на Горе значительно варьируется от города к городу. В Порт-Каре, как и вообще в Бассейне Воска, десять бит-тарсков составляют медный тарск, а сто медных равняется одному серебряному.
— Неужели, у Вас нет никаких накоплений на черный день? — удивился я.
— Их недостаточно, — сказал он. — Мы живем одним днем. Зачастую, у нас просто нечего есть.
— Фактически, вопрос стоит уже больше, чем об одном серебряном тарске, Капитан, — вмешался чиновник. — Не забывайте о делах двух предыдущих лет, и набежавших за те нарушения штрафах.
— Я разорен, — простонал Бутс Бит-тарск.
— Офицер, давайте не будем спешить в этом деле, — сказал я. — Бутс Бит-тарск, мой старый друг, и уже довольно давно.
Бутс смотрел на меня, словно громом пораженный, но кивал при этом совершенно искренне. Ведь, мы действительно были знакомы друг с другом уже достаточно долгое временя, по крайней мере десять енов.
— Раз уж Вы за него ручаетесь, Капитан, — улыбнулся чиновник, — я не буду настаивать на оплате прежних его прегрешений.
Этот чиновник знал меня. Он был с флотом во время битвы 25-го Се-Кара.
— Бутс, насколько мне известно, — заметил я, — честный парень.
Кажется, Бутс сам поразился подобной характеристике.
— И он всегда платит свои долги, — заверил я чиновника.
— Я? — удивленно переспросил Бутс, но тут же пришел в себя, и твердо заявил чиновнику: — Конечно же, я всегда делаю это!
— Ну так заплати ему, парень, — предложил я.
— С чего? — отчаянным шепотом спросил Бутс, обращаясь ко мне.
— С Твоих доходов, — бросил я ему.
— Там же нет даже десять тарсков! — прошипел мне Бутс, выпучивая глаза.
— Так проверь горшки своих Бины и Бригеллы, — посоветовал я.
— Да я их уже проверял, — ответил антрепренер.
— Проверь их еще раз, — велел я.
Он отвернулся, собравшись было идти к сцене, но возвратился и наклонился, чтобы поднять медный сосуд стоявший у стола каиссы.
— А этот оставь здесь, — шепнул я.
Он пожал плечами, и затем покинул нас.
— Он, несомненно, вернется за этим, — улыбнулся чиновник.
— В любом случае, он отлично понимает, что не сможет сбежать из города, — заметил один из стражников, увидев, что я наклонился и поднял копилку.
Я бросил взгляд вниз, на рабыню, стоящую на коленах подле меня, голую, в ошейнике, сжимавшую в руках печенье.
— Ты можешь уже съесть печенье, — разрешил я. — Заканчивай с ним.
— Спасибо, Господин, — счастливо проговорила рабыня, находившаяся в моем полном распоряжении уже около половины ана.
Один за другим, я отсчитал и вложил в копилку три серебряных тарска.
— Это покрывает платежи за лицензию за три года, — пояснил я, и добавив еще одну серебряную монету сказал: — А это, должно с лихвой погасить любые набежавшие проценты на скопившиеся долги.
— Этого более чем достаточно, — согласился чиновник.
— А этот тарск, — сказал я, засовывая кружок в сосуд, и памятуя о принятой взятке, — для распорядителя городских развлечений.
— Вы очень щедры, Капитан, — заметил чиновник, впечатленный моими действиями. — Это даже больше, чем обычно ожидается.
— И вот еще один, — добавил я, — для Вас и Ваших спутников.
— А вот в этом нет никакой необходимости, Капитан, — попытался отречься чиновник, но монета уже проскочила в щель, и зазвенела внутри.
— Это — карнавал, — улыбнулся я.
— Спасибо, Капитан, — поблагодарил меня чиновник.
— Спасибо, Капитан, — гаркнули довольные стражники.
Я поставил медный сосуд на прежнее место у стола каиссы, и посмотрел на рабыню ожидавшую меня.
— Ты покончила с печеньем? — поинтересовался я.
— Да, Господин, — во весь рот улыбнулась девушка.
— Очисти пальцы. Обсоси и оближи их, — приказал я.
— Да, Господин, — ответила она, и меня бросило в жар от вида того, как она начала выполнять мое требование.
Ничего, скоро я получу ее на полке удовольствий.
— Это бесполезно, благородные господа, — сказал Бутс Бит-тарск, вернувшись, и демонстрируя две пустых чаши. — Они пусты.
— А как на счет того сосуда? — спросил чиновник, указывая на тот, что стоял подле стола каиссы. — Вдруг именно здесь Ты держишь все свои доходы с труппы, а вовсе не то что зарабатывает на каиссе твой игрок?
— Увы, там в лучшем случае всего три бит-тарска, — пожаловался Бутс.
— Неужели мы будем доверять этому пройдохе? — поинтересовался чиновник повернувшись к одному из солдат.
— Только не я, Сэр, — совершенно честным тоном ответил тот.
— Открывай его, — скомандовал чиновник.
— Да без проблем, — пожал плечами Бутс, поднимая копилку.
Вот тут на его лице появилось выражение удивления. Он нетерпеливо встряхнул сосуд, прислушиваясь к звуку, который безошибочно дал ему понять, что внутри монет несколько больше, чем того ожидал. Лихорадочно, в миг задрожавшими руками, он вытащил ключ из своего кошеля, и, не сразу попав в замочную скважину, отпер замок. Снимая крышку, он чуть не выронил копилку из рук.
— Ах Ты, хитрый жирный проходимец, — возмущенно обругал его чиновник. — Так вот где Ты скрывал от нас свои сборы.
Бутс, вытаращив глаза и не веря в происходящее, пересчитал монеты в сосуде.
— Ну, и сколько там? — строго спросил чиновник.
— Три бит-тарска, — пробормотал Бутс и сделав паузу добавил, — и пять серебряных тарсков.
— Три серебряных тарска за лицензии, настоящую и две прошлых, один за беспокойство для распорядителя развлечений, — быстро посчитал чиновник.
Бутсу ничего не оставалось, кроме как вытащить монеты и вручить их чиновнику.
— А что Ты можешь предложить непосредственно для меня и моих людей? — язвительно поинтересовался офицер.
Бутс нехотя вытянул последний серебряный тарск из своего рукава и, нерешительно, протянул его чиновнику. Хм, ловко, я даже не заметил, как он спрятал его там. Надо признать, сделал он это весьма умело.
Девица, стоявшая на коленях рядом со мной, не выдержав, обхватила мой ногу руками и, всхлипнув, поцеловала мое бедро, словно напоминая о своем присутствии.
— Кажется, что эта девка готова для удовольствий, — усмехнулся чиновник, посмотрев на меня с долей зависти.
— Возможно, — кивнул я, приняв безразличный вид.
— Полка, Господин, — послышались сдерживаемые рыдания снизу. — Пожалуйста, возьмите меня на полку!
— О, а вижу, что Вы поимели благосклонность свободной женщины, — заметил чиновник, указав на дорогую, легкую, красочную ленту, просунутую сквозь петельку на моей одежде.
— Да, — признал я, вспомнив богато одетую, скрытую под вуалями, и весьма любезную свободную женщину, которая с моего разрешения закрепила этот символ на мне.
Каким грубияном должен был бы я быть, чтобы не принять это, после того как свободная женщина так красиво об этом попросила.
— Ну возьмите же меня полку, Господин, пожалуйста, я прошу Вас об этом! — взмолилась девушка у моих ногах.
— Впрочем, я вижу, что и Вы приняли благосклонность свободной женщины, — улыбнулся я.
— Да, — усмехнулся чиновник.
Лента, которую носил он, отличалась от моей, и формой, и цветом. Само собой, в игре в благосклонность, ленты каждой участницы должны быть уникальны, по модели, материалу, структуре, цвету, форме, оформлению и тому подобным признакам. В противном случае, как бы их можно было использовать в качестве фишек в этой игре? И, конечно, они оказались бы менее эффективными в выявлении результатов глубоко скрытого, но вовлеченного в эту игру соревнования, того соревнования, в котором женщины отчаянно соперничают друг с дружкой ради того, чтобы оказаться для мужчин желаннее других. Так или иначе, каждая женщина желает быть более притягательной для мужчин, чем другие. Это важно для них. Это заложено в них природой.
— Честно говоря, мне интересно уже то, что свободные женщины играют в игру благосклонности, — заметил я.
— Это дает им возможность пофлиртовать, — улыбнулся чиновник. — А еще это дает им почувствовать себя, в некотором смысле, во власти мужчины, ведь, прося разрешения у него на принятие своей благосклонности, женщина вынуждена просить его о снисхождении. В этом не трудно рассмотреть форму символического подчинения, помещение себя в зависимость от его желаний. Также, конечно, это еще и дает им способ проверить их желанность и публично объявить об этом.