— Возможно, я должен сдаться на их милость, — улыбнулся я.
— Я не думаю, что это будет хорошей идеей, по крайней мере, я бы Тебе не рекомендовал так поступать, — улыбнулся Самос в ответ. — Скорее мне кажется, что Тебе стоит исчезнуть из Порт-Кара на какое-то время, пока мне не удастся разобраться в этом бардаке и неясностях.
— И куда мне пойти? — уточнил я.
— Я не хочу даже догадываться, где Ты окажешься завтра, — усмехнулся он.
— Как Ты думаешь, Тебе удастся разъяснить это недоразумение?
— Я надеюсь, на это, — ответил мой друг.
— А вот я сомневаюсь, что Тебя ждет успех, — покачал я головой. — Боюсь, Сардар уже начал действовать.
— Я не понимаю Тебя, — вскинулся Самос.
— Ты получил первое сообщение приблизительно десять дней назад, — напомнил я.
— Да, — кивнул он.
— Я так понимаю, что его терминология, и тому подобные вещи, были ясны, — размышлял я дальше.
— Пожалуй, так, — пожал Самос плечами.
— Возможно, Ты подверг себя опасности этой отсрочкой, — предупредил я.
— Как это? — Самос выглядел ошарашенным.
— Сардар передает Тебе четкий и недвусмысленный приказ, — начал объяснять я. — Вместо подтверждения и доклада о его исполнении, они получают запрос о разъяснении или подтверждении, и это от агента высокого интеллекта и проверенной действенности. Как результат, Сардар решает, что Ты отказался выполнить их приказ. Кроме того, о нашей дружбе, я уверен, в Сардаре ничего не неизвестно. Не трудно предугадать следующий ход Сардара. По-видимому, там решили, что на Тебя больше нельзя полагаться в этом вопросе. Подозреваю, что Ты своим ответом, перевел себя в разряд подозреваемых в измене.
— Но, я вчера получил подтверждение, — несколько неубедительно напомнил мне Самос.
— Возможно, это сделано с целью не дать Тебе понять, что в Сардаре возникли подозрения относительно твоей лояльности.
— Возможно, — прошептал он.
— В любом случае задержка между сообщениями предоставила время независимым агентам Царствующих Жрецов, чтобы прибыть в Порт-Кар. Возможно, они уже отметили, что Ты не предпринял немедленных действий по получении подтверждения первого приказа.
— Что Ты несешь? — ошеломленно пробормотал Самос.
— Я думаю, что теперь у меня появилось разумное объяснение, тому, что только что произошло в этой палатке, — сказал я.
— Нет! — воскликнул Самос, и мы оба уставились на мужчину в богатых одеждах, лежащего на полу с торчащим из груди ножом.
— Я думаю, что только что убил агента Царствующих Жрецов, — сказал я.
— Нет!
Я лишь пожал плечами.
Снаружи доносились радостные звуки карнавала.
— Есть и другое объяснение, — наконец, заговорил Самос. — Его могли подослать кюры.
— Возможно, — кивнул я.
— Царствующие Жрецы никогда не стали бы действовать таким способом, — уверенно заявил Самос.
— Возможно, — повторил я.
— Уходи из города, — приказал он.
— В его кошеле были статерии Брундизиума, — заметил я. — Ты знаешь что-нибудь о Брундизиуме? Что-нибудь имеющее отношение к Царствующем Жрецам или к кюрам?
— Нет, — пожал Самос плечами.
— Тогда эта ниточка для нас бесполезна, — пожалел я.
— Я тоже так думаю, — кивнул мой друг. — Это просто ценные монеты. Нет ничего невероятного в их использовании, в данной сделке.
— Но почему не монеты чеканки Ара, — задумался я, — или того же Порт-Кара, или Асперича, Тарны, Тироса, Шенди, или даже Турии?
— Не знаю, — удивленно посмотрел на меня Самос.
— Как я узнаю, что буду в безопасности возвратившись в Порт-Кар? — уточнил я.
— Время от времени, либо Тебе самому, инкогнито, либо кому-то, кому Ты доверяешь, придется появляться в городе. Надеюсь, Ты помнишь, что слева от моего порога в стену вмурован стержень, на котором висит вымпел с логотипом моей компании. А у основания стержня свисают рабские цепи, к ним обычно привязан лоскут алого рабского шелка.
— Да, — кивнул я.
— Когда Тебе снова можно будет вернуться в Порт-Кар открыто, когда будет безопасно снова вступить со мной в контакт, алый шелк будет заменен желтым.
— Я понял, — сказал я.
— Всего хорошего, — пожелал мне Самос, и мы пожали друг другу руки.
— Всего хорошего, — ответил я, глядя вслед своему другу, покидающему палатку.
А я остался внутри еще на несколько енов. Действительно, сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы засветиться в моей компании. От нечего делать я рассматривал мужчину, лежавшего на ковре, устилавшем пол палатки, в сердце которого я совсем недавно воткнул его собственный нож. А еще я вспоминал рассказ о Ингвара Странника. Похоже в Сардаре на самом деле сменилась власть. Я ни сколько не раскаивался в том, что я сделал для Зарендаргара. Когда-то мы с ним разделили пагу.
Замерев у портьеры закрывавшей выход из палатки, я прислушался к веселью гуляк снаружи, к крикам, рожкам и музыке.
Сегодня вечером я должен покинуть Порт-Кар. Мне надо добраться до моего дома, собраться, захватить оружие, деньги и рекомендательные письма. Через пару анов я уже буду на спине тарна. Надеюсь, мне хватит этого времени, прежде чем Царствующие Жрецы обнаружат, что их планы относительно меня сорвались.
Обернувшись, я окинул взглядом внутренности палатки. Глаза зацепились за маленькую, прекрасную рыжеволосую рабыню, лежавшую на большой подушке, связанную по рукам и ногам, с привязанным к ошейнику кошелем, заполненным статериями Брундизиума. Не смотря на все, произошедшее в палатке, она так не пришла в сознание. Порошок Тасса весьма эффективен.
Осторожно выглянув наружу, я выскользнул из палатки. Через мгновение я уже снова продирался через веселящиеся толпы карнавала.
На душе было горько. Никого из своих людей я решил с собой не брать. Не было у меня ни малейшего желания подвергать их опасности, либо вовлекать в окутанные мраком вопросы враждующих миров. Конечно, мое бегство будет лучшей гарантией безопасности Самоса. В конце концов, он мой друг. Он слишком многим рискнул ради меня. И через два ана я ложен уже сидеть на спине тарна направляясь как можно дальше от Порт-Кара.
— Пага? — предложил мужчина.
— Конечно, — автоматически ответил я.
Ведь все еще было время карнавала. Мы обменялись большими глотками из бурдюков друг друга. Поклонившись мне, парень тут же отвалил в сторону, чтобы предложить пагу следующему. Я отстранился, давая дорогу кавалькаде парней на ходулях, изображавших гигантов. Меня много раз толкали, и я счел разумным придерживать рукой свой кошель. Не хотелось бы лишиться денег в такой толчее.
Я держал путь к выходу с площади, проталкиваясь сквозь беснующуюся толпу. Но вдруг был остановлен.
— Господин, — крикнула женщина, становясь передо мной на колени. Она, склонив голову, поцеловала мои ноги, и лишь только после этого подняла лицо ко мне. Я узнал ее. Это была свободная женщина в одной набедренной повязке и бутафорском ошейнике, притворяющаяся рабыней. Мы уже встречались с ней посреди карнавала.
— Чего Тебе надо, — не слишком приветливо поинтересовался я.
— Я промучилась два ана, — сказала она. — Теперь я готова, добровольно, пойти к полке.
Я посмотрел на нее сверху вниз. Надо признать, женщины очень красивы, когда стоят на коленях.
— Пожалуйста, — попросила она, — Господин.
— Иди впереди меня, — приказал я.
Она встала и, испуганно дрожа, начала пробиваться через толпу в сторону закутка с полками удовольствий, а я последовал за ней.
Один раз мы вынуждены были остановиться, оказавшись буквально зажатыми в людской давке.
— Пага? — спросил парень, стоявший около меня, ожидая пока рассосется затор.
Мы, обменявшись бурдюками, сделали по глотку. Лишь только в пробке возникла подвижка и ослабло давление, я вновь последовал за проталкивающейся вперед женщиной.
Подойдя к ножке полки, она остановилась там и обернулась, ожидая меня. Она выбрала одну из полок ремней, в этот момент бывшую незанятой. Дрожа от страха, она заползала на полку, и легла на спину, на широкие, мягкие, плоские, гладкие, удобные переплетенные ремни.
— Я никогда не была на полке прежде, — призналась она.
— Не все они такие удобные, как эта, — заверил я ее.
— Я в этом и не сомневалась, — натянуто улыбнулась она.
Будет рабыне удобно или нет, решать ей хозяину, на основе его предпочтений, я не ее. А она всего лишь рабыня.
— Ты — свободная женщина, — напомнил я. — Тебе не стоит проходить через это.
— Прикоснитесь ко мне, — попросила она, не обратив внимания на мое предупреждение.
— Пага? — предложил изрядно накаченный мужчина, и мы по традиции обменялись глотками.
Он сразу покинул нас, даже не заинтересовавшись женщиной на полке. Скорее всего, он предположил, что она была рабыней, а кого на Горе удивишь таким зрелищем? В конце концов, она была наполовину раздета, в ошейнике, на полке удовольствий.
— Я должна ждать? — спросила она с любопытством.
— Если Ты собираешься притвориться рабыней, — усмехнулся я, — Тебе стоит, по крайней мере, привыкнуть, к тому, чтобы быть осмотренной как рабыня.
— Да, — согласилась она.
— Предположите, что это происходит не на маскараде, — предложил я.
— Я понимаю, — прошептала она, и ее глаза на миг покрылись поволокой.
Я не мог не видеть, что она была напугана. Я видел, что в данный момент она лишь смутно подозревала о том, что это могло бы означать, быть рабыней по-настоящему, безоговорочно и полностью принадлежать владельцу.
— Спрыгивай и беги с этой полки. Торопись домой. Как только я затяну на Тебе эти ремни, для Тебя уже будет слишком поздно.
— Нет, — шепнула она.
— А как на счет уважения и достоинства? — поинтересовался я у нее. — Конечно же, Ты отчаянно желаете их.
— У меня было уважение и достоинство в течение многих лет, — прошипела она, — и эти годы были пусты! Я уже переполнена уважением и достоинством! Хватит! В течение долгих лет меня соблазняли и вводили в заблуждение этими упрощенными, пустыми, противоречивыми понятиями! Хватит! Я больше не хочу уважения и достоинства! Для меня уже очевидно, что они не тот ответ, что нужен мне. Если бы они были таковым, я была бы счастливой, но этого нет! Я не хочу уважения и достоинства! Хватит с меня! Я хочу удовлетворения моих потребностей и правды!