— Увы, — засмеялся Бутс. — Не могу. Уже будет неправильно сделать это.
— Как так? — не поняла она.
— Надеюсь, Ты помнишь, относительно чего я вел переговоры, — напомнил Бутс, — Мы договаривались о взгляде на красоту свободной женщины, а не простую рабыню.
— Ох! — в страдании схватилась она за голову.
— Если бы я хотел взглянуть на рабыню, объяснил Бутс, — то можно было бы пойти на ближайший рынок, и сколько угодно разглядывать голых, закованных с цепи девок.
Я не мог не признать его правоту. Именно так обычно выставляют девушек на таких рынках, кстати, иногда еще и в клетках.
— Но ведь я — та же самая женщина! — запротестовала Бригелла.
— А вот это не совсем верно, — усмехнулся Бутс, — Ты теперь рабыня.
И это, кстати, по-своему, верно. Женщина в ошейнике, сильно отличается от свободной женщины. Ошейник способствует поразительному преобразованию в женщине, в психологическом отношении, сексуальном и просто человеческом. Она становится уязвимее, отныне она должна повиноваться. Она больше не то же самое. У нее больше нет никакого выбора, кроме как быть полностью женщиной. Она становится в тысячу раз более интересной, возбуждающей и желанной.
— Даже притом, что я теперь рабыня, Господин, — заканючила она, — но я так сильно желаю этого. Я так жажду ее! Пожалуйста, позвольте мне иметь ее!
— Моя доброжелательность, возможно, когда-нибудь доведет меня до гибели, — проворчал Бутс, подтягивая к себе мешок.
— Кажется, я начинаю, ощущать, что у рабынь могут быть возможности и хитрости, отрицаемые свободным женщинам, с помощью которых можно достичь своих целей, — прошептала Бригелла зрителям.
— Она где-то здесь, у меня в мешке. Ага, вот она, — пробормотал Бутс, делая вид, что вытаскивает ткань из мешка. — Но Тебе, конечно, теперь, когда Ты стала рабыней, ее больше не увидеть.
— Ну, если быть совершенно честной с Вами, Господин, — сказала Бригелла, — раз уж теперь я — Ваша рабыня и больше не смею лгать Вам, я и раньше не могла увидеть ее.
— Нет! — всплеснул руками Бутс.
— Да, — подтвердила девушка, опуская голову, — это правда.
— Ну, тогда совершенно правильно, — сказал он, — что Ты, рабыня, теперь носишь ошейник.
— Да, Господин.
— Даже притом, что Ты — рабыня, Вы все еще желаешь получить чудесную вуаль? — поинтересовался Бутс Бит-тарск.
— Да, Господин! — томно вздохнула Бригелла, и повернувшись к зрителям прошептала: — Теперь у меня, наконец, есть свой путь. Вы видите, в конце концов, именно я побеждаю. Какое имеет значение, что я — рабыня? Я все равно получу удивительную вуаль.
Бутс меж тем делал вид, что аккуратно складывал ткань.
— Насколько же я умна, — гордо заявила Бригелла зрителям. — Мое терпение скоро будет вознаграждено. Насколько же просты мужчины! Как легко можно получить что угодно с помощью хитрости рабыни! А я и не знала этого прежде. Удивительная вуаль должна быть моей! Значит, получается, что я, моей красотой, могу завоевать мужчин!
— Вот, — сказал Бутс.
Бригелла, все еще стоя на коленях, приподнялась с пяток, и почти дотянулась до заветной вуали.
— Ох! — Разочарованно воскликнула она, когда Бутс в последний момент, отдернул руку.
— Я совсем забыл, — объявил торговец.
— Что не так? — разочарованно спросила Бригелла.
— Да не могу я дать Тебе вуаль, — заявил он.
— Но почему нет? — разочарованно завопила она.
— Так Ты же — рабыня, — пояснил Бутс. — Тебе ничего принадлежать не может. Это Ты сама та кто принадлежит.
— О! — закричала Бригелла в страдании.
— Назад на пятки, — резко скомандовал Бутс. — Колени широко! Руки на бедра! Спину прямо! Подбородок поднять!
— О-о-х, — застонала Бригелла, но стремительно подчинилась. — Как он хорошо напомнил мне, что я — рабыня, — пожаловалась она зрителям. — Я-то думала, что смогу завоевать мужчин, а вместо этого оказалось, что именно я беспомощна, что это именно меня полностью завоевали.
В этот момент вновь появляются Чино и Лекчио, но теперь со своими мешками странствующих торговцев.
— Осторожно, Господин, — испуганно запищала девушка. — Охотники за фуражом вернулись!
— Привет, мальчики, — радостно сказал Бутс.
— Привет, — дружно сказали Чино и Лекчио.
— Вы знаете этих мужчин, Господин? — удивилась Бригелла, не смея подниматься с колен.
— Да, простите ребята, в прошлый раз я принял Вас охотников за фуражом, — сказал Бутс вновь прибывшим. — Но теперь я вижу, что Вы — мои старые приятели, с которыми вместе я бродил по этим дорогам многие недели.
— Ошейник заперт на моем горле! — пожаловалась девушка зрителям, пытаясь стянуть стальное кольцо со своей шеи. — Он действительно на мне. Я не могу снять его!
— Симпатичный вуло, — сказал Чино, тщательно исследуя девушку.
— Сочный пирожок, — добавил Лекчио.
— Я — теперь всего лишь рабыня! — плакала девушка.
— А теперь я собираюсь выбросить удивительную вуаль в воздух, — заявил Бутс. — Пусть она путешествует по ветру туда, куда сама захочет.
И он сделал вид, что слегка подбросил ее в воздух.
— Господин! — возмутилась девушка.
— Все она улетела! — трагически вздохнул Бутс.
— Господин! — заплакала Бригелла.
— Именно таким способом я получил ее, — объяснил Бутс. — И конечно, это правильно, что я должен позволить ей улететь, назад в облака и ветра, возможно даже назад в Ананго.
— Но почему Вы позволили ей улететь? — в страдании спросила девушка.
— Она уже сослужила своей цели, — ответил Бутс.
— Его цели? — переспросила девушка.
— Да, — кивнул Бутс. — Она послужило, чтобы поймать Тебя симпатичная, жадная, маленькая рабыня, ту, в ком к завтрашнему утру не останется ни капли сомнений относительно природы ее многочисленных вариантов использования.
— Уверена, вот именно сейчас Вы меня не обманули! — заплакала она.
— Подставляй плечо под мой мешок, — приказал Бутс.
— И под мой, — засмеялся Чино.
— И мой, — добавил Лекчио.
Девушка, с большим трудом, напрягаясь, сгибаясь и покачиваясь под весом груза, приняла на себя три мешка.
— Поспешай, ленивая девка! — рявкнул Бутс, покидая сцену вместе с Чино и Лекчио.
— Слушай, я не знал, что у нас с тобой был какой-нибудь слин, — по пути говорил Лекчио Чино. — Где бы он мог быть?
— Интересно, была ли я обманута? — под гомерический хохот спросила девушка у зрителей. — В любом случае, теперь я в ошейнике, и это — все, что у меня есть!
— А ну быстрее, торопись, ленивая девка! — крикнул Бутс из-за кулис.
— Все, я должна идти, — объявила девушка. — О, как тяжелы эти мешки. Но я должна нести их как можно лучше. Ведь я теперь рабыня, и если мной не будут довольны, то просто выпорют меня!
Бригелла повернулась и, покачиваясь под весом мешков, ушла со сцены.
Через мгновение улыбающийся Бутс вновь появлялся на подмостках, в сопровождении Чино, Лекчио и Бригеллы, уже освобожденной от ее неудобной ноши.
— Благородная свободная женщина, и благородные господа, почтеннейшая публика, — объявил Бутс, — «Волшебная вуаль Ананго» была представлена Вам актерами Бутса Бит-тарска, актера, импресарио и экстраординарного антрепренера! Мы благодарим Вас за Ваше участие!
Речь Бутса была встречена громом аплодисментов. Бутс, Чино и Лекчио, улыбаясь, кланялись, снова и снова. Бригелла, по знаку Бутса, опустилась на колени.
— Бина! — позвал Бутс, делая экспрессивный жест в сторону входа на подмостки.
И Бина, в одеждах свободной женщины, в которых играла эпизодическую роль Леди Типы, односельчанки Леди Фиби, появилась на сцене.
— Долой эти абсурдные препятствия, закрывающие Тебя от наших глаз, — весело скомандовал ей Бутс.
Девушка откинула свою вуаль и отбросив назад капюшон, освободила водопад своих темных волос. Она была изящной маленькой рабыней, но несравнимой по красоте с Бригеллой. По крайней мере, по моему мнению, оказавшись на прилавке невольничьего рынка, она не смогла бы принести большую прибыль, чем Бригелла. Я смог сравнить их еще в Порт-Каре.
— Ну-ка, — строго сказал Бутс, ее хозяин, и она сбросила свои одежды, с плеч, затем спустила их до талии.
У нее были маленькие, отлично сформированные, изящные груди. На шее красовался стальной ошейник.
— Долой их, сейчас же, полностью, — прикрикнул Бутс, тыкая пальцем в одежды, которые она все еще скромно прижимала к бедрам. — Вставай на колени.
Бина отпустила одежды, и те свалились горкой у ее ног. Она встала на колени рядом с Бригеллой, лицом к зрителям. Бутс, легким пинком дал ей понять, что она должна держать колени широко разведенными перед публикой. Было заметно, что девушка стеснялась сделать это. Возможно, она была рабыней, не столь долго, как Бригелла. Но теперь они обе стояли на коленях совершенно одинаково, спины прямо, ягодицы на пятках, подбородки высоко подняты, демонстрируя ошейники, совершенно голые, ноги широко расставлены — настоящие рабыни.
— Наша маленькая Бина! — указал Бутс на представленную в самом выгодном свете девушку. — Спасибо, благородная свободная женщина и благородные джентльмены! Запомните бедного Бутса и его труппу! Будьте щедры!
Несколько монет, главным образом медных, зазвенели по сцене. Сам я швырнул туда пару медных кругляшей с изображением тарна.
У меня хватало денег, как моих собственных, так и тех, что я прихватил из лагеря Леди Янины, прежде чем освободить ее пленников и сжечь шатер и повозку. Вот только не было у меня ни малейшего желания извещать всех на ярмарке о теперешнем весе моего кошелька. Одно дело, сделать это в своем городе, где мое финансовое положение и без того широко известно, и совсем другое, сделать это в чужом месте перед незнакомцами.
— Спасибо, почтеннейшая публика, блестящие покровители искусств, — проговорил Бутс. — Благодарим Вас!
Чино и Лекчио собрав монеты, вручили их Бутсу, который взял их и спрятал в одеждах, где у него, возможно, был потайной карман. Девушки, здесь на ярмарке, не стали ходить по толпе с медными чашами, скорее всего, потому что обе были заняты в пьесе. Но, даже тогда, когда они делали это в Порт-Каре, они, конечно, только держали чаши, прикасаться к монетам, а уж тем более тратить их они не имели права. Единственные исполнительницы, которые обычно сами собирают монеты, брошенные им для их владельцев, это танцовщицы, которые обычно выступают в одиночку, не считая музыкантов. Они подворачивают монеты в своем рабском шелке, если им его разрешили, конечно. Учитывая особенность их шелка, который обычно прозрачен, общую скудность их одежды, и прилюдность сбора ими монет, вероятность того, что они могли бы скрыть монету, даже если бы они посмели сделать это, крайне мала. Рабыне, как Вы видите, вообще запрещают даже прикасаться к монетам без разрешения. Это, конечно, не означает, что их нельзя послать в рынок, и дать монеты для покупок, и тому подобного. За пропавшую ранее монету, буде таковая найдена у рабыни, или в ее конуре, она может быть подвергнута серьезному наказанию, вплоть до скармливания слину.