— Эй, мужлан! — позвала свободная женщина.
— Да, благородная леди? — поклонился Бутс, выступая вперед.
— Твои пьесы оскорбительны для свободных женщин! — крикнула она. — Я за всю прежнюю жизнь не чувствовала себя столь оскорбленной, как сегодня!
— А Вы видели наши спектакли? — поинтересовался Бутс. — У нас их больше пятидесяти.
— Нет, — признала она. — Все я не видела!
— Увы, мы не можем исполнить их все из-за того, что у меня труппа не полная, — вздохнул Бутс. — Я не укомплектован в настоящее время. К сожалению, у меня нет золотой куртизанки. Репертуар, конечно, часто меняется. Иногда мы прекращаем временно, а то и надолго играть старые пьесы, когда мы чувствуем, что они устарели и больше не интересны зрителям, и тогда сочиняем новые пьесы. Мы импровизируем на разных идеях и темах, а затем, выступление за выступлением, добиваемся идеальной игры. Безусловно, многое зависит от находчивости исполнителей, ибо наше искусство всегда отрыто для новшеств, постоянному пересмотру, импровизациям, и так далее. Нужно всегда уметь извлекать выгоду из таких нюансов как местный колорит, недавние происшествия, текущая политическая ситуация, популярные личности или хорошо известные фигуры, предубеждения региона, и тому подобные мелочи. Намеки на местную действительность всегда популярны. Иногда, конечно, это может привести к проблеме, так что с этим надо быть осторожным, чтобы оскорбив того, кого не стоило, не оказаться на колу. Вы кажетесь очень умной. Возможно, Вы могли бы помочь нам.
— Значит, Ты думаешь, что все свободные женщины ничем не лучше рабынь! — выкрикнула она.
— Я бы предположил, что все женщины привлекательны, — осторожно сказал Бутс.
— О! — задохнулась она от ярости.
— Вот возьмите себя, — заметил он. — Как бы Вы выглядели, будучи раздетой, в ошейнике и под плетью? Вы думаете, что вели бы себя совсем по-другому, не так, как любая другая рабыня? Неужели Вы никогда не замирали, чтобы подумать об этом? Разве, Вы никогда не задавались вопросом, возможно в тайне, о том, смогли бы Вы доказать то, что оказались бы весьма даже неплохой рабыней?
— Я — свободная женщина, — сказала она ледяным тоном.
— Простите меня, Леди, — сказал Бутс.
— Еще до наступления сумерек, можешь быть в этом уверен, — заявила она, — я представлю жалобу судьям. А завтра в полдень, Ты уже будешь сворачивать свой балаган, поскольку Тебе запретят выступить на ярмарке.
— Окажите нам милосердие, Леди, — взмолился Бутс, — мы — маленькая бродячая бедная труппа, и находимся в отчаянной нужде. Я даже был вынужден продать мою золотую куртизанку, чтобы свести концы с концами!
— Мне нет до этого никакого дела, — усмехнулась она, — можешь хоть всех своих шлюх продать!
— Ярмарка Ен-Кара — самая крупная из всех ярмарок, — постарался убедить ее Бутс. — Она бывает всего один раз в год. Это очень важно для нас! Мы нуждаемся в каждом бит-тарске, который мы можем заработать здесь.
— У меня нет желания оказывать Тебе милосердие, — тоном, которым можно было бы заморозить воду, бросила она. — А еще, я прослежу, чтобы вас всех оштрафовали и публично высекли. И если Ты не покинешь территорию ярмарки до завтрашнего вечера, я лично прослежу, чтобы твою труппа разогнали, а все имущество, фургоны, одежду и даже шлюх конфисковали!
— Вы хотите видеть меня разоренным? — в отчаянии спросил Бутс антрепренер.
— Да! — зло выплюнула она.
— Спасибо, добрая леди, — ядовито поблагодарил Бутс Бит-тарск.
Женщина повернулась на пятках, на миг взметнув одежды, и подняв облачко пыли, покинула нас. Сандалии на ней были позолоченные. Бутс Бит-тарск и я сам с интересом посмотрели ей в след, обращая особое внимание на ее лодыжки. Я нашел их весьма неплохими, и я предполагаю, что Бутс со мной бы согласился, что они отлично бы выглядели в кандалах.
— Все, кажется, теперь я разорен окончательно, — сказал мне Бутс Бит-тарск.
— Возможно, не все еще потеряно, — улыбнулся я.
— Мне не набрать достаточно денег, даже на то чтобы расчистить путь до выхода с ярмарки, — вздохнул он.
— Продайте меня, Господин, — предложила Бригелла, встав на колени перед ним сияющая, залившаяся румянцем и взволнованная.
Ну да, было несколько мужчин, пятеро или шестеро стоявших перед сценой, а некоторые из них даже наклонялись вперед опираясь локтями на доски. Любой из них, насколько я понимаю, будет способен великолепно обращаться с ней, как с рабыней само собой. Гореанские мужчины не идут на компромисс со своими невольницами, и девушки это знают и повинуются безоговорочно. Она знала, что была весьма дорогой рабыней, вон как прямо она стояла на коленях, какой гордой была ее осанка, как она соблазнительно выглядела нагой и в ошейнике.
— Что мне предложат за нее? — безропотно спросил Бутс.
— Два серебряных тарска, — тут же выкрикнул мужчина.
— Два? — удивленно и обрадовано спросил Бутс.
А девушка даже вскрикнула от удовольствия. Это — высокая стартовая цена за женщину на Горе, где они многочисленны и дешевы.
Через несколько енов отчаянных торгов Бригелла, со скованными за спиной руками, покинула сцену, торопливо семеня, почти срываясь на бег, чтобы не отстать от него, ее нового господина, весьма крепкого, широкоплечего, блондина. Первое, что он сделал после того как защелкнул наручники на ее тонких запястьях, это сдернул маленький, круглый пластырь с ее левого бедра. Там пряталось обычное клеймо кейджеры, крошечный жезл с ветвями. Она ушла за пять серебряных тарсков.
— Роскошная цена на нее, — поздравил я Бутса.
Но он, понурившись, одиноко стоял на сцене, взвешивая ее ошейник в своей правой руке, и с грустью глядя вслед девушке.
— Я разорен, — хмуро произнес он. — И независимо от этого, как я обойдусь без моей Бригеллы?
— Про твою Бригеллу не знаю, — сказал я, — но я думаю, что буду в состоянии помочь с другой из твоих проблем.
— Мы что разве знакомы? — поинтересовался Бутс, присматриваясь ко мне.
— Мы встречались несколько дней назад, мельком, в Порт-Каре, — подсказал я.
— Ну, да! — воскликнул он. — Карнавал! Конечно! Вы — капитан, или офицер, не так ли?
— Иногда, возможно, — уклончиво ответил я.
— И что Вы от меня хотите? — осторожно спросил Бутс.
— Не бойся, — улыбнулся я. — Я не нанят, чтобы преследовать Тебя, ради выколачивания старых долгов.
— Я боюсь, — вздохнул Бутс, — что я должен Вам те пять серебряных тарсков по Порт-Кару. Но сейчас они у меня есть.
Он протянул мне руку с теми самыми пятью серебряными тарсками, полученными несколькими енами ранее в результате продажи Бригеллы.
— Вообще-то там было шесть, а не пять, — напомнил я.
— О, — простонал Бутс.
— Но, даже если я и имел какое-либо отношение к ним, — сказал я, — в чем я никогда не признавался, конечно, то давай их рассматривать просто, как монеты из медной чаши, монеты, которые могли бы быть собраны вследствие Вашего обычного выступления.
— Но шесть серебряных тарсков!
— Ну, если Тебе полегчает от этого, то можешь рассматривать их, как безвозмездную жертву на нужду искусства, — усмехнулся я.
— В таком случае, я принимаю их от имени искусства, — заявил Бутс.
— Отлично, — кивнул я.
— Вы даже не представляете, как эта формулировка успокаивает мои муки совести, которыми я иначе был бы раздавлен, — патетически заявил Бутс.
— Не сомневаюсь в этом, — засмеялся я.
— Спасибо, — на этот раз искренне поблагодарил Бутс.
— Да не за что, — отмахнулся я. — То был счастливый карнавал.
— Безусловно, — согласился он. — Кстати, Вы насладились представлением?
— Да, — признал я.
— Интересно, а не забыли ли Вы выразить свою оценку не только голосом, — несколько извиняющимся тоном осведомился Бутс.
— Нет, — сказал я.
— Это было превосходное выступление, — вздохнул он.
— Вот еще один медный тарск, — засмеялся я. — Будет три вместе с теми.
— Спасибо, — не забыл поблагодарить антрепренер.
— Не за что, — сказал я, наблюдая, как тарск исчезает где-то в его одеждах.
— Теперь, насколько я помню, Вы упомянули, что могли бы быть в состоянии помочь мне с некой проблемой, — намекнул Бутс Бит-тарск.
— Да, — кивнул я. — Я действительно упоминал, что врятли смогу помочь с проблемой Бригеллы, по крайней мере, сейчас, но я думаю, что знаю, где можно раздобыть роскошную кандидатку на роль «золотой куртизанки».
— Рабыня? — уточнил Бутс.
— Само собой, — кивнул я.
— А выступать она сможет? — спросил антрепренер.
— Понятия не имею, — честно признал я.
— Мои девушки должны работать еще и как палаточные девки, — предупредил он.
— Ну, в ее потенциальной возможности как такой девки, — засмеялся я, — можешь не сомневаться.
— Надеюсь, Вы понимаете, что мои девушки, — вздохнул Бутс, — это не обычные девки-рабыни. Они должны быть чрезвычайно талантливыми.
— Она блондинка, и очень чувственна, — описал я.
— Это уже неплохо, — кивнул Бутс.
— Ну а играть Ты всегда сможешь ее научить, — предположил я.
— Это верно, — улыбнулся Бутс. — И к счастью я — мастер по обучению. А если она вдруг окажется медлительной в восприятии моих уроков, я не буду с ней цацкаться. Не захочет учиться у меня, будет учиться у моей плети.
— Точно, — поддержал я Бутса.
— Где ее найти? — спросил он.
— Одним из преимуществ в ее приобретении будет то, что она, будучи относительно свежеобращенной рабыней, может оказаться довольно дешевой. Я сомневаюсь, что она будет стоить Тебе, больше чем два серебряных тарска, даже учитывая ее красоту. Тебе тогда останется еще три серебряных тарска запаса.
— Так, где я могу найти эту шлюху? — потирая руки спросил Бутс Бит-тарск.
— Уверен, она продается здесь, на этой ярмарке, — улыбнулся я.
— Это — Ярмарка Ен-Кара, — напомнил он. — Здесь на продажу выставлены тысячи девок, не меньше чем сотней работорговцев.
— Зато я знаю, на какой именно платформе, она сейчас раздетая, в ошейнике и цепях, ждет своего первого покупателя.