— Тяни! Тяни! — подбадривал Ним-Ним.
— Я не могу даже пошевелить ее, — признался я.
— Тянуть! Дергать! — скандировал Ним-Ним.
Я присел, полусогнув ноги, подключая к своим усилиям мощь моих ног, и снова рванул прутья вверх. Та сторона, что, как мне показалось прежде, немного шевелилась, на этот раз, к моему дикому восторгу, с тихим хрустом проломила цемент и приподнялась вверх. Возможно, за годы, что этот сток функционировал в основном в качестве отвода нечистот из тюрьмы, цементная заделка ослабла.
— Смотреть! Смотреть! — восторженно прошептал Ним-Ним.
Я оттолкнул тяжелую теперь уже полностью освобожденную решетку в сторону.
Ним-Ним тут же нырнул в темную, круглую дыру в полу. Через мгновение, борясь с тошнотой вызванный отвратительным зловонием, я бросил мое тело следом за человеком-уртом, и заскользил по покрытой слизью наклонной стене дренажного колодца.
Пекло полуденное Солнце. Мы стояли на небольшом холме, в нескольких пасангах от стен Брундизиума. Сюда мы забрались по скалистому усыпанному камнями склону. Там где мы стояли, камней и валунов разной величины тоже было предостаточно. Возможно, когда-то раньше здесь были каменоломни. В своей массе эти камни, в беспорядке разбросанные на обширной территории вокруг нас, казалось, почти сформировали пилообразный горный хребет некогда огромного, древнего, природного амфитеатра, ныне по большей части выкрошенного и выветренного. Эти скалы окружали обширную долину, возможно, шириной не меньше двух пасангов. Я добрался до этого места направляемый Ним-Нимом, который иногда ехал на моей спине, а в остальное время на моих плечах. Теперь же он, наконец, спрыгнул с меня.
— Ним-Ним, теперь спасаться! — радостно закричал он, указывая вниз на мелкую, почти круглую долину, расстилавшуюся под нами. В этой широкой, вогнутой области я разглядел то, что Ним-Ним, назвал «народ». Никогда прежде не видел столь огромную стаю уртов. По самым скромным прикидкам, здесь было не меньше четырех, если не пяти тысячи животных.
— Стоять! — вдруг раздался властный голос из-за моей спины.
Я резко обернулся.
— Хороший обман! Хороший обман! — закричал Ним-Ним. — Ним-Ним хороший урт! Нет яма для Боска! Хуже! Много хуже! Ним-Ним помогать! Ним-Ним помогать!
Я почувствовал внезапную слабость. Мне вспомнились слова Ним-Нима, сказанные им в клетке. Я не сразу их понял, там я предположил, что он хотел помочь мне убежать, и его последующие действия, казалось, подтверждали его слова. Только теперь я понял, что далеко не случайно, он был подселен в мою камеру. Он с самого начала был агентом моих врагов.
— Ним-Ним помогать? — радостно закричал урт переросток. — Ним-Ним помогать! Ним-Ним хороший урт! Ним-Ним теперь свободный урт!
— На колени, Боск из Порт-Кара, — приказал Фламиниус, и я подчинился, ведь позади него стоял мой тюремщик и остальные его товарищи.
Некоторые из мужчин держали взведенные арбалеты, острия болтов которых, были нацелены на меня. И что еще более важно один из них держал поводки трех рычащих слинов.
— А Боск из Порт-Кара неплохо смотрится, стоя голым на коленях перед мужчинами Брундизиума, — усмехнулся надзиратель.
— А разве Ты из Брундизиума? — спросил я Фламиниуса.
— Я работаю на Брундизиум, — пояснил он. — Но я Ара.
Признаться, мне был не понятен триумф, который, казалось, звучал в голосе тюремщика. Союзником Брундизиума был Ар, а вовсе не Тирос или Кос. Я прикинул расстояние между мной и надзирателем. В уме сидел лишь один вопрос, сколько времени мне понадобится, чтобы сломать ему шею. Я не был женщиной, что радостно и покорно, готова стоять на коленях перед мужчинами. Но со всей очевидностью я понимал, что мне не достать его прежде, чем его подельники нашпигуют меня болтами.
Но тут я зацепился еще за одну мысль. Акцент Фламиниуса! Сейчас, когда я задумался об этом, то смог заметить, что в нем действительно были оттенки, которые намекали на Ар. Безусловно, подобные нюансы довольно трудно определить с приемлемой точностью. Но в целом для меня совершенно очевидно было, что это не акцент жителя Ара. Если он и был из Ара, то, скорее всего, покинул город многие годы назад.
— Я подумал, что Тебе стоило принять ванну, — улыбнулся Фламиниус. — Вместо этого, Ты, кажется, решил извозиться еще больше.
Я не счел нужным отвечать на его шутки.
— Ты насладился своей экскурсией по канализации Брундизиума? — полюбопытствовал он.
Я по-прежнему молчал.
— Безусловно, Твоя утренняя пробежка на свежем воздухе и солнце, несколько выветрила ароматы городской канализации, — заметил Фламиниус, под хохот охранников стоявших позади него. — Даже сейчас мужчины восстанавливают различные решетки, которые мы ослабили или убрали для твоего удобства, как и кое-какие сужения в нескольких трубопроводах.
Я удивленно уставился на него.
— О, да, — усмехнулся он, — все было отлично спланировано.
— Не проще ли было просто убить меня в тюрьме? — спросил я.
— Проще, да, — кивнул Фламиниус, — но ведь не так забавно.
— Понятно, — сказал я.
— Мебель в твоей камере, ее местоположение, и тому подобное, все было предназначено, чтобы поощрить твои опасения, и заставить думать о побеге.
— Не думаю, что нуждался в столь активном поощрении, — усмехнулся я.
— Может быть и так, — кивнул он. — Между прочим, мы заметили, что Ты не пользовался постельными принадлежностями. Весьма разумная предосторожность. Без чего-то вроде этого было бы труднее поставить слина на твой след.
— Я думал, что Вы могли бы использовать его, чтобы натравить слинов на меня в яме, — пояснил я.
— Конечно, — признал Фламиниус. — Все это было предназначено, чтобы заставить Тебя опасаться этого. Но с другой стороны, Ты мог бы догадаться, что это не оказалось бы политически целесообразным, по крайней мере, не в это время. Неужели не понятно, что нам не выгодно публично затравить в одной из наших ям Боска из Порт-Кара, адмирала города, теоретически являющегося нейтральным к Брундизиуму.
— Полагаю, что это было бы неразумно, — признал я.
Все-таки, в Брундизиуме были люди, чиновники, солдаты или, к примеру, охранники в тюрьме, знающие меня в лицо. Конечно, в таких условиях, было бы трудно скрыть от толпы, посещающей публичное зрелище, кто именно находится в яме.
— Вот мы и устроили твой побег, — сказал Фламиниус, — ничем не рискуя, конечно.
— Ничем? — переспросил я.
— Конечно, ничем, — усмехнулся Фламиниус. — Неужели Ты думаешь, что мы все это время осторожно следовали за Тобой, позволяя Тебе отрыв в один ан, пока к нашему удовольствию мы не захотели бы настигнуть и арестовать Тебя именно здесь?
— Значит, меня завели сюда сознательно, — сделал я логичный вывод, посмотрев вниз на гигантскую стаю уртов в долине под нами.
— Конечно, — кивнул Фламиниус. — Но даже если бы Ты не захотел бы следовать совету нашего маленького друга относительно выбора пути бегства, то мы, просто схватили бы Тебя где угодно поблизости, а затем все равно привели бы сюда.
— Слин, — догадался я.
— Само собой, — ухмыльнулся Фламиниус. — Смотри.
Он махнул одному из мужчин, стоявшему позади парня со слинами, и тот вытащил из своего мешка рваную тунику, в которую я был одет в клетке.
— Умно, — признал я.
Перед дверью моечной комнаты, прежде, чем втолкнуть мы были вынуждены под угрозой копий наших охранников войти туда, Ним-Ним и я разделись. В тот момент, это казалось вполне естественным. Но теперь до меня дошло, что и это было частью плана Фламиниуса. Как только дверь за нами закрылась, одежда, по крайней мере, моя, была унесена в загон к слинам. Оставалось всего лишь, чуть позже, вывести зверей к концу одного из канализационных трубопроводов, где он опустошается в один из длинных, полусухих каналов приблизительно в полупасанге от стены, и позволить слинам взять наш след.
— Смотри, смотри, — усмехался Фламиниус, и снова махнул своему человеку, державшему тряпки, которые я прежде носил.
Тот поднес их к самым носам слинов. Немедленно, неистово рыча, звери вцепились зубами в тунику. Послышался треск рвущейся ткани, каждый из слинов тащил добычу к себе.
— Достаточно! — крикнул Фламиниус.
Ловчий, зло крича, кое-как вырвал то что осталось от моей одежды из зубов слинов. Даже притом, что он был их егерем, и они, несомненно, были выдрессированны повиноваться ему, и возможно только ему, но даже ему оказалось нелегко отобрать у них предмет моей одежды.
Фламиниус забрал остатки моей туники, и презрительно посмотрел на меня.
— Вы только посмотрите, вот он — Боск из Порт-Кара, — засмеялся он, — стоит голым перед нами, на коленях, обманутый, запуганный до отчаянного желания побега, и еще недавно убежденный в том, что его бегство, было удачным. Зато сейчас, когда его надежды разбились вдребезги, до него наконец-то, дошло, что он никогда не был вне пределов нашей досягаемости. Полюбуйтесь на глупого, обманутого дурака!
Мне нечего было ему ответить. Разве что признать его правоту.
— Неужели Тебе не любопытно, что мы для Тебя приготовили? — поинтересовался он.
— Пожалуй, да, — ответил я.
Фламиниус швырнул в меня лохмотья еще недавно, до встречи с зубами слинов, бывшие моей туникой.
— Надевай это, — приказал он. — Э нет, не вставая. Натягивай, как есть, стоя на коленях.
Мужчины просто заржали надо мной, когда я, стоя перед ними на коленях, нарядился в несколько висевших тут и там лоскутов. Слины не спускали с меня своих злобных глаз.
— Не будет ли быстрее покончить с этим ударом меча? — спросил я.
— Быстрее да, но это не будет так забавно, — пояснил Фламиниус.
— Возможно, Тебе было бы разумным отойти в сторонку, чтобы не быть раненным взбесившимся слином, — предложил я.
— Оставайся на коленях, — предупредил он меня.
— Я несколько озадачен кое-какими вещами, — заметил я. — Возможно, сейчас самый подходящий момент, чтобы их прояснить. Могу я полюбопытствовать, с чего это у Вас возник такой интерес к моей скромной персоне? Зачем, например, для охоты на меня в Порт-Кар послали Бабиниуса? Какой в этом смысл? Откуда у Брундизиума такое страстное желание моей смерти? Кто, или что, в Брундизиуме, имеет столь страстный интерес ко мне, и почему?