— Назад, будьте уверены, даже, несмотря на вашу огромную численность, и то что, вы воины и враги, — угрожающе кричал Петруччо, — я все равно порежу вас всех на куски как жареного тарска, я покромсаю вас как турпан и нашинкую как сулы!
Чино и Лекчио, выступавшие, как два простых прохожих на дороге, внезапно появившихся перед Петруччо и его компаньонками, с недоумением посмотрели друг на друга.
— Прочь, быстро! — орал Петруччо, снова крутанув большим мечом, в очередной раз, вынуждая приседать девушек позади него.
— Эй-эй, господин хороший, — позвал его Чино, держась от него на расстоянии, — мы — всего лишь двое скромных портных!
— Не пытайтесь обмануть Петруччо, капитана из Турии! — воскликнул лицедей. — Для меня ваша маскировка, пусть и блестяще исполненная, и могущая обмануть других, столь же бесполезна и прозрачна как вуаль с Ананго!
Персонаж Петруччо, следует отметить, в северном полушарии, обычно изображается, как капитан из Турии, города очень удаленного и находящегося в южном полушарии. В южном же полушарии, насколько мне известно, его обычно представляют, как капитана из Ара. Суть, очевидно, состоит в том, что он представляет город, который являясь большим и известным, и вызывающим определенное опасение, или зависть, но при этом расположен очень далеко. Ведь всегда легче полагать, что люди, живущие далеко от тебя — надменные трусы. Ведь тебе же не предстоит повстречаться с ними на поле боя. Другое преимущество выбора отдаленного города состоит в том, что вряд ли среди зрителей найдутся граждане того города, которые могли бы возразить против того как персонах представлен. Впрочем, чтобы быть совсем точным, большинство гореан понимает что происходит, и больше склонно наслаждаться фарсом, даже если капитан будет представлен как их собственный.
Кстати, лично я как раз и происходил из Турии, по крайней мере, если верить тем верительным грамотам, по которым я прошел пиршественный зал. Эти самые грамоты мне одолжил один парень, в горло которого я всыпал достаточно порошка Тассы, чтобы погрузить его в беспробудный сон на несколько анов.
Впрочем, для полной уверенности, я, крепко связал его и, надежно заткнув рот кляпом, почти также отлично, как если бы он был рабыней, запер в шкафу. Скорее всего, его обнаружат там завтра, или даже послезавтра, когда в его комнату, для уборки пришлют рабыню.
Упоминая «вуаль Ананго», Петруччо ссылался на вуаль из известного водевиля, исполняемого многими труппами, а вовсе не одним только Бутсом Бит-тарском. Хотя в их репертуаре, это была одна из наиболее часто показываемых пьес. Главная женская роль в ней обычно исполняется Бригеллой. Теперь эта роль, конечно, досталась рабыне Бутса — Леди Телиции. Что подразумевала эта ссылка для гореанской публики вполне понято. В данном контексте, это означало что Петруччо, считал себя очень умным человеком, которого не так легко одурачить.
— Да Вы посмотрите на нашу одежду, — призвал Чино. — Это же цвета портных!
— Да, — поддержал друга Лекчио.
— Ха! — скептически выкрикнул Петруччо, но размахивать мечом прекратил и, уперев его острием в сцену и держа одной рукой, другой принялся накручивать устрашающе огромные усы, торчащие из-под длинноносой полумаски.
— И вот еще наши рулоны! — крикнул Чино, демонстрируя свою ношу.
— Несомненно, заполненные оружием, — предположил Петруччо, не переставая мучить свои усы.
Девушки в одеждах сокрытия, прятавшиеся позади Петруччо, вскрикнули от страха.
— Не надо трястись в таком малодушном ужасе, мои дорогие, — успокаивающе сказал Петруччо. — В действительности, нет повода даже слегка дрожать, если только Вам самим не хочется это делать. На самом деле, Вы можете совершенно спокойно дышать, если только в ваши намерения не входит обратное, поскольку, хотя Вы сейчас и не в безопасности в ваших кроватях, под защитой вашего Домашнего Камня и бдительности тысячи отважных гвардейцев, но Вы в безопасности здесь, хотя и стоите на бльшой дороге, зато Вы находитесь в пределах стен из моей стали.
— О, — мой герой! — наперебой закричали девушки, а Чино и Лекчио удивленно посмотрели друг на друга.
Петруччо же, накручивая усы, повернулся к аудитории, и конфиденциально сообщил:
— В случае, если не всем все ясно, что здесь происходит, я — Петруччо, капитан из Турии, а эти три благородных леди, каждая из которых высокого положения и благородного рода, находится под моей защитой.
Эта реплика, ожидаемо была встречена взрывом смеха. Ни для кого из гостей не было секретом, что все девушки были рабынями, раз уж они вышли на сцену. Конечно, это были Ровэна, Леди Телиция и Бина.
В зале были только мужчины. Ну, не считать же рабынь за людей! Правда, по правую руку от Белнара — Убара Брундизиума было одно пустое место. Самого Убара до сего момента я видел только однажды, в правительственной ложе, установленной среди рядов других скамей над ямой для травли. Он был весьма тучным мужчиной. По левую руку от него сидел Фламиниус, на котором этим вечером лица не было от мрачных предчувствий. Также вокруг них восседали различные офицеры и чиновники. На три подушки левее Белнара сидел человек в одеждах касты игроков, Теменидес с Коса. Меня заинтересовало то, что член касты игроков был усажен за первым столом, а особенно то, что в городе, считавшемся верным союзником Ара, игрок был с Коса. Конечно, передвижениям игроков на Горе обычно не ставят препонов. В целом, эти люди, могут идти туда, куда им нравится. Их приветствуют, не подвергая сомнению их права на свободу перемещения, и радушно принимают практически повсюду, в любом гореанском лагере, деревне, или городе. В этом отношении они в чем-то напоминают музыкантов, которые тоже наслаждаются подобными привилегиями. Относительно них на Горе даже есть поговорка: «Ни один музыкант не может быть чужаком». Иногда в этой поговорке музыканта заменяют членом касты игроков. Кстати этот афоризм довольно трудно перевести на любой из земных языков, поскольку в гореанском, в отличие от них, для чужака и врага, обычно, используется одно и то же слово. Тут уже, как говорится, каждый понимает это в меру своих взглядов на жизнь.
— Неужели, Вы, Петруччо? — сделав восторженно-удивленное лицо, осведомился Чино.
— Да, — ответил лицедей.
— Ты че? Какой такой Петруччо? — удивился Лекчио. — Никогда не слышал о нем. Уверен, что и Ты тоже.
— Благородный Петруччо, знаменитый Петруччо? — уточнил Чино.
— Чино, — запротестовал Лекчио.
— Шшшш, — шикнул на него Чино, предупреждая своего компаньона.
— Да, — гордо кивнул Петруччо.
— Храбрый Петруччо?
— Чино! — возмутился Лекчио.
— Шшшш! — снова прошипел Чино, призывая друг к молчанию.
— Да, — выпятил грудь Петруччо.
— Великолепный и умнейший Петруччо?
— Точно, — признал тот.
— Из Турии? — уточнил Чино.
` — Само собой, — ответил Петруччо. — И Вы должны дрожать пред моим именем. Нет, лучше трепетать от ужаса.
— Конечно же, Ты слышал об этом парне, — сказал Чино своему другу.
— Не-а, — замотал было головой Лекчио, за что тут же получил быстрый пинок по голени, и закричал: — Ага, точно! Конечно, великий Петруччо!
— Это не он ли единолично выкосил целые шеренги в легионе десяти городов в битве на семи лугах Салерии? — спроси Чино у Лекчио.
— Ого, я вижу, что моя репутация летит впереди меня, — заметил Петруччо, накручивая усы.
— И снял осаду с одиннадцати городов?
— Все может быть, — осторожно пожал плечами Лекчио.
— И выбил ворота пятнадцати?
— Возможно, — ответил Лекчио.
— И в одиночку штурмовал крепостные стены двадцати городов, разрушив их до основания? — не отставал Чино.
— Ясен сул, — неопределенно сказало Лекчио.
— А когда встретился с десятью тысячами тачаков в их собственных землях, то разбил их всех?
— С одиннадцатью тысячами, — поправил Петруччо.
— Ага, — воскликнул Лекчио. — Он! Эт точно!
— И никто другой, — поддержал Петруччо.
— И что же привело Вас в эти земли, благородного капитана? — поинтересовался Чино. — Вы намериваетесь опустошить их, возможно за некое нанесенное Вашей чести незначительное оскорбление?
— Нет, нет, — скромно отказался Петруччо.
— Тогда может, разграбить нескольких городов, на Ваш выбор?
— Нет, — снова отказался тот.
— Что, даже не для разгрома небольшой армии?
— Нет, — ответил он.
— Ну, может, хотя бы сожжете пару полей, и конфискуете пустячный урожай или два?
— Да нет же, — отмахнулся Петруччо.
— С какой же тогда целью Вы прибыли в эти края? — полюбопытствовал Чино.
— Я, как Ты, возможно, к настоящему времени уже понял, Петруччо — капитан из Турии, а здесь я вот из-за них, — пояснил он, указывая на женщин, стоявших позади него, — эти три благородных леди, каждая из которых занимает высокое положение, находятся под моей защитой, и за эти услуги я получаю плату.
— Так значит, они все, свободные женщины? — спросил Чино.
— Конечно! — несколько раздражено воскликнул Петруччо, делая вид, что готов, за малейший намек, на оскорбление его подопечных, ответить со всеми внушающими страх последствиями, которые это могло бы повлечь за собой для несчастного преступника.
— Насколько же им повезло, что они оказались на попечении столь опытного и храброго, и, не побоюсь этого слова, мудрого капитана, — сказал Чино, обращаясь к Лекчио, и шепотом добавил: — или, так может показаться.
— Что! — возмутился Петруччо. — Что значит это твое: «или так может показаться»?
— У него слух, острее, чем к дикого слина! — заметил Чино Лекчио, который вставив палец в ухо отчаянно трес им, качая головой, как если бы пытаясь восстановить слух, будучи частично оглушенным криком Петруччо, и повернувшись к капитану, сказал: — О, ничего, я полагаю.
— И что, господин хороший, могло бы значить, Твое «Я полагаю»? -
прорычал Петруччо.
— Да ведь именно это и означает — ничего, — пояснил Чино, добавляя, — ну, я полагаю.