— Вполне возможно, — поддержал его я.
— А судно, вероятно, принадлежало Царствующим Жрецам, — предположил он.
— Я тоже так думаю, — кивнул я, соглашаясь, ибо мне казалось маловероятным, что корабль кюров осмелится бы открыто вторгаться в гореанское воздушное пространство.
— Но история интересная, — задумчиво сказал Самос.
— Да, — не мог не признать я.
— И возможно, весьма значимая, — добавил работорговец.
— Возможно, — задумчиво проговорил я, погружаясь в воспоминания.
Перед моими глазами снова всплыла сцена в Гнезде. Я стоял перед умирающей Матерью.
— Я вижу его…, я вижу его, и его крылья подобны золотому дождю, — прошептала она, и неподвижно замерла на камне.
— Мать умерла, — сказал Миск.
Вероятно, ее последним воспоминанием был ее Свадебный Полет. Я больше не сомневался, в Гнезде теперь была новая Мать. Уверен, что Ингвар Странник со своими товарищами оказались невольными свидетелями инаугурации новой династии Царствующих Жрецов.
— Так есть ли какие-нибудь новости из Сардара? — решил я спросить снова.
Самос уже смотрел на доску. Я не стал давить на него, хотя, признаться, его молчание, вместо прямого ответа меня здорово озадачило. Конечно, если у него и имелись какие-нибудь сведения, то, в конечном счете, это было не моим делом. У меня не было намерений совать нос в его дела, или дела Царствующих Жрецов. А может, все было еще проще, и ему просто нечего было мне поведать.
— Ты играете совсем не так, как обычно, — заметил я.
— Извини, — вздохнул он.
Я осмотрел зал. Кажется, веселье разгоралось. Уже танцевала следующая девушка — Сьюзан. Та, что была Леди Ровэной из Лидиуса, лежала животом вниз на столе, вцепившись в края столешницы и до скрежета сжимая зубы. Тулу мужчины передавали из рук в руки. Кое-кто из девушек, также, уже лежали под мужчинами. Другие, еще не достигнув желаемого, облизывали, целовали, шептали в уши мужчин, умоляя уделить им внимание.
Мы с Самосом обменялись еще парой ходов.
— И все же, что беспокоит Вас? — не выдержал я.
— Ничего, — ушел он от ответа.
— А как на счет других новостей? — поинтересовался я.
— Тарнсмэны из Трева совершили набег на предместья Ара, — сказал Самос.
— Ребята осмелели, — заметил я, усмехнувшись.
— Кос и Ар по-прежнему делят сферы влияния, — добавил Самос.
— Ну, в этом ничего нового, — отмахнулся я.
— Тирос продолжает активно строить корабли, — сообщил он.
— Ченбар злопамятен, — кивнул я.
Большая часть военно-морской мощи Тироса отправилась на дно в морской битве 25-ого Се-Кара в первый год Суверенитета Совета Капитанов Порт-Кара.
— Мои агенты на Косе докладывают, что проводятся воинские тренировки мужчин, и развернута вербовка наемников.
— Мы вполне можем устроить рейд, и уничтожить верфи Тироса, — предложил я, — десять галер с тысячей отборных десантников.
— Их верфи слишком хорошо укреплены, — заметил он.
— Ты думаешь, Кос и Тирос готовятся к нападению? — уточнил я.
— Да, — уверенно ответил Самос.
— Когда? — спросил я.
— Этого я не знаю.
— Вот это уже интересно, — признал я. — Пожалуй, я бы не стал рассматривать Порт-Кар как большую угрозу для них. И вот возрастающее влияние Ара в бассейне Воска кажется мне намного большей угрозой для их торговых и политических интересов.
— Возможно, Ты и прав, — пожал плечами Самос.
— А ситуация там запуталась еще сильнее после формирования Лиги Воска, — добавил я
— И это верно, — согласился со мной Самос.
— Для каких действий тренируют новобранцев на Косе? — уточнил я.
— Пехота, — коротко ответил он.
— Совсем интересно, — задумался я.
Пехота при нападении на Порт-Кар, на мой взгляд, практически бесполезна, по крайней мере, при ее классическом использовании и тактике. Прежде всего, это обусловлено расположением города, в северо-западной части устья Воска, с юга защищенного водами залива Тамбер и моря Тасса, а с севера обширными труднопроходимыми болотами дельты Воска.
— Это что же получается, — удивился я, — Кос планирует бросить вызов Ару на суше?
— Это было бы безумием для них, — заметил Самос.
Я кивнул, признавая его правоту. Ар у всех ассоциируется с самой мощной сухопутной армией на известном Горе. Пехота Коса, встреться она с пехотой Ара в открытом сухопутном сражении, была бы просто раздавлена.
— Значит, остается только один вариант, — предположил Самос, — они планируют каким-то образом применить пехоту против Порт-Кара.
Я опять кивнул. Кос никогда не бросит вызов Ару на его территории. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.
— Так вот значит что, беспокоит Тебя, — наконец-то понял я.
— Что? — удивился он.
— Возможность того, что, Кос и Тирос могут вскоре выступить против Порт-Кара, — ответил я.
— Нет, — огорошил меня Самос.
— Тогда что же столь обеспокоило Тебя? — совершенно запутавшись, спросил я.
— Ничего, — вновь отмахнулся он от меня.
— Тебя что, тревожит близость Руки Ожидания?
Это, действительно, пугающее и трудное время для многих гореан.
— Нет.
— Давай остановим партию и признаем ничью, — предложил я.
— Нет, — ответил он. — Мы продолжим. Я в порядке.
Я сходил Строителем Убары, угрожая его Убару. Это совершенно явно предполагало последующую атаку моего Посвященного Убары на его Домашний Камень. Самос прикрылся своим Строителем Убара, которого я, конечно тут же взял Посвященным, фигурой менее ценной, причем угроза домашнему камню, конечно, никуда не исчезла, и Самос вынужденно взял моего Посвященного своим Строителем Убары. Размен фигур оказался в мою пользу, к тому же, я, конечно, удалил с доски его Убара своим Строителем Убары.
Самос поворачивался к Линде и бросил:
— Танцуй!
Девушка вскочила на ноги и поспешила в центр зала, на место Сьюзан, которую уже за волосами тянул к своему месту келеустес, тот, кто с помощью барабана задает ритм гребцам. В некоторых военных флотах, и на торговых судах некоторых городов, келеустеса еще называют — хоратор. Он подчиняется непосредственно гребному мастеру. А сам гребной мастер наряду с рулевыми, которых на каждой вахте обычно по двое, ведь большинство гореанских судов имеют по два рулевых весла, подчиняется только капитану.
Мы на некоторое время оторвались от игры, чтобы полюбоваться на танцующую Линду. Казалось, что ее глаза не отрывались от Самоса. Своими пальчиками она дразняще поигрывала с концами шелка, торчащими из узла на ее левом плече.
— Раздевайся, рабыня, — скомандовал Самос.
Легкий рывок узла, и лоскут шелка, сопровождаемый аплодисментами восторженных мужчин, полетел на пол. Линда прекрасно танцевала. Как же мало осталось в ней сейчас от Земной женщины. Сколь счастливой и завершенной стала она на Горе. Безусловно, вначале став простой рабыней.
Я, вслед за Самосом вновь обратил свое внимание на доску. Впрочем, думать там уже было не над чем.
— Захват Домашнего Камня в четыре хода, — объявил я свой вердикт.
Мой друг согласно кивнул, и снял с доски свой Домашний Камень, признавая поражение.
— Она прелестна, — сказал Самос, подняв голову и задумчиво глядя на Линду.
— Да, — не мог не признать я.
— Ты доверяешь мне? — вдруг спросил он.
— Да. Конечно, — озадаченно ответил я.
Она отлично извивалась, соблазнительная гореанская рабыня.
— И все же, почему Ты пригласил меня этим вечером? — вновь спросил я. — Не за тем же, чтобы сыграть партию в Каиссу?
Самос спокойно расставил фигуры, на сей раз, выбрав для себя желтые.
— Копейщик Убара на Убара — пять, — вместо ответа сказал он.
Этот ход начинает атаку с претензией на захват центра и открывает диагональ для Убары. Это также делает возможными только позиционные ходы, для фигур противника в центре, тем самым не давая ему развивать свои тяжелые фигуры на этой вертикали, и в то же время, обеспечивая преимущества для своих Убары и Тарнсмэна Убара. Это — вообще один из наиболее распространенных первых ходов в Каиссе.
Мы сыграли еще дважды той ночью. Я выиграл обе, и выиграл легко. Первую таранным ударом Копейщиков при поддержке Наездников Высокого Тарлариона с фланга Убара, а вторую в миттельшпиле комбинацией Писца Убары, самой Убары и Тарнсмэна Убара.
Уже было довольно поздно. Линда, свернувшись, лежала на полу подле Самоса. За исключением ошейника на девушке ничего не было. Она была красивой и соблазнительной, и она была его.
— Капитан, — обратился к Самосу один из двух охранников, подошедших к нашему столу.
Это были те самые ребята, которые представили нашему вниманию свободную женщину, Леди Ровэну из Лидиуса. И вот, женщина, которая в начале вечера еще была Леди Ровэной из Лидиуса, теперь снова была на их попечении. Теперь она стояла на коленях между ними, лицом к нам, а охранники крепко держали ее руки, вверх и в стороны. Теперь она уже без всяких сомнений была рабыней.
— Должны ли мы отвести ее к слинам, Капитана? — уточнил тот, кто был старшим из них.
— Дорто! Крембар! — крикнул Самос.
— Да, Капитан, — послышались мужские голоса из другого конца зала, и двое здоровяков направились в нашу сторону.
Дорто был тем самым гребцом, который вскрыл прежнюю Леди Ровэну из Лидиуса для использования мужчин. Крембар, также гребец, использовавший женщину дважды за вечер, предварительно заставив ее принимать замысловатые рабские позы.
— Как по вашему, парни, — обратился к ним Самос, — это девка смогла показать что-нибудь, ради чего мне стоило бы сохранить ей жизни и даровать свой ошейник? Рабыня из нее получится?
— Да, Капитан, — один за другим признали Дорто и Кренбар.
— Этим вечером, как Ты знаешь, моя дорогая, — сказал Самос, — Ты танцевала и отдавалась ради сохранения своей никчемной жизни.
— Я прошу Вас о милосердии Господин, — проговорила она.
— На основании свидетельств Дорто и Кренбара, и по моим собственным наблюдениям за Тобой, твои действия я считаю приемлемыми, но лишь со скидкой на то, что Ты новая рабыня.