— Рабыни должны быть готовы к тому, что любой рабовладелец будет поступать с нею именно так, — улыбнулся я.
— Да, Господин.
— А помощь к Вам, конечно, могла прийти, — признал я. — Просто, я счел этот вариант маловероятным.
— Но, что бы Вы сделали, если бы они правда прибыли? — спросила Янина.
— Ушел бы, — ответил я.
— Так просто? — удивилась она.
— Да, — кивнул я. — Ты расспрашиваешь меня?
— Нет, — отпрянула женщина. — Янина не расспрашивает Господина.
Двумя пальцами я взял тяжелый замок, что висел под ее подбородком и что держал цепь на ее шее. Немного подержав, я подкинул его и дал ему упасть, чтобы она смогла оценить, как под его весом натянулась цепь.
— Он хорошо держит меня, — признала она, и я, опустив голову, поцеловал ее, чувствуя, как губы женщины, встретившись с моими, отдаются мне в безошибочной мягкости, покорности и благодарности находящейся в собственности рабыни.
— Рабыня! — прорычал Фламиниус.
— Это утро, Господин, я начала с притворства, — прошептала мне Янина, не обращая внимания на него, — но где-то к полудню я вдруг поняла, что больше не притворяюсь. До меня вдруг дошло, что больше чем чего бы то ни было, я хочу любить и служить мужчинам, и самоотверженно, как рабыня рабовладельцу доставлять им удовольствие.
На этот раз к ярости Фламиниуса, я взял ее нежно, и она отблагодарила меня, задыхаясь, и цепляясь за меня.
— Ты хорошо отдаешься мне, — похвалил я рабыню.
— Мерзкая шлюха! — прошипел Фламиниус. — Презренная рабыня!
— Я — девушка на цепи, — улыбнулась Янина. — Разве не уместно то, что я так отдаюсь?
— Пожалуй, Ты права, — согласился я.
— А если бы я не отдалась Вам так хорошо, Вы бы наказали меня, или поручили сделать это своему работнику? — спросила она.
— При определенных обстоятельствах, и в определенном окружении, несомненно, — кивнул я.
— Вы меня многому научили, — признала она.
— Возможно, — не стал я с ней спорить.
— А Вы знаете, что навсегда закрыли для меня дорогу к свободе, — засмеялась Янина.
— О-о-о? — протянул я.
— Теперь я знаю мой ошейник, — пояснила она. — Я люблю его. Я хочу служить и любить. Отныне он часть меня.
— Ты стала настоящей женщиной, — заметил я.
— Да, Господин, — вздохнула она. — Но даже если бы я не желала этого, разве мужчины не проследили бы, чтобы я научилась служить им со всем совершенством и без какой-либо альтернативы?
— Можешь не сомневаться в этом, — заверил я рабыню.
— Именно этого я и желаю, — признала она.
— Уже поздно, — заметил я. — Мне пора выбираться из города.
Я почувствовал, что женщина задрожала в моих руках.
— Что-то не так? — поинтересовался я.
— Теперь, когда я по-настоящему отдалась Вам, и изучила свое рабство, Вы же не будете убивать меня, не так ли?
— Возможно, не буду, — кивнул я.
— Но, может быть, Вы имеете в виду что-то еще для меня, не так ли? — спросила она. — Что-то подходящее для такой как я, для рабыни?
— И это возможно, — признал я.
— Но, как же Фламиниус, его Вы убьете? — спросила она.
— Да, — кивнул я.
— Нет! — закричал, сидящий голым, спиной к решетке, и с широко раскинутыми руками, Фламиниус.
Я встал, надел свои одежды, застегнул пряжку ремня с ножнами. Было уже достаточно поздно. Луны уже начали свой путь по небосводу. Я повернулся и встал над Фламиниусом.
— Нет! — взмолился он. — Не убивайте меня! Пожалуйста!
Я бросил быстрый взгляд на Янину. Она лежала на животе, на мехах, прикованная к решетке тяжелой цепью запертой на висячий замок на ее шее. Тени от прутьев оконной решетки, перечеркнули ее тело.
— Я отдаю ее Вам! — в отчаянии закричал Фламиниус. — Я не хочу ее! Она всего лишь рабыня и шлюха!
— Ты делаешь это, свободно, — уточнил я, — без давления с моей стороны? Твой подарок, не имеет отношения к тому, что может быть с Тобой сделано?
— Конечно! — заверил он меня. — Конечно!
— Я принимаю твой подарок, — согласился я.
Женщина задохнулась у моих ног, теперь она принадлежала мне.
— На колени, — скомандовал я Янина, — Сейчас Ты услышишь мое желание относительно Тебя.
Она, звеня цепью, стремительно поднялась на колени передо мной, и, задрожав от возбуждения, выпрямила свое тело.
— Слушай это, и Ты, Фламиниус, — бросил я.
— Да, — закивал мой пленник. — Да!
— Ее следует доставить в Порт-Кар, в мой торговый дом, в компанию Боска из Порт-Кара, — объявил я.
— Я понял, — сказал Фламиниус.
— И, доставить надо следующим способом, — продолжил я.
— Да? — обратился он во внимание.
— Она должна быть усыплена порошком Тасса, и упакована в бочку с рыбой парсит.
— Все будет сделано, как Вы желаете, — усмехнулся Фламиниус.
Именно этим способом она вывезла меня, и нескольких других мужчин из Порт-Кара. Теперь ей предстоит вернуться в город тем же самым способом, только уже рабыней.
— Ты возражаешь, Янина? — полюбопытствовал я.
— Нет, Господин.
— Если же этого сделано не будет, — сказал я, глядя Фламиниусу в глаза, — я буду расстроен. Прежде, чем Ты решишься обмануть меня, подумай о том, что когда-нибудь, где-нибудь, мы можем встретиться внова. А еще рассмотри возможность того, что я, будучи расстроен, могу захотеть приехать сюда и поискать того, кто посмел испортить мне настроение.
— К этому вопросу проявят самое пристальное внимание, — пообещал Фламиниус. — Уверяю Вас, все будет исполнено в точности согласно Вашим инструкциям.
— Ты можешь поцеловать ноги твоего господина, рабыня, — намекнул я.
Янина стремительно опустила голову, и припала губами к моей ноге.
И я покинул коридор с парочкой моих пленников, задержавшись на ен за поворотом.
— Развяжи меня, Рабыню! — услышал я мужской крик.
— Узлы слишком тугие, Господин, — заплакала она. — Я не могу развязать их.
— Ну, так грызи веревку, — рявкнул Фламиниус. — Быстрее! Поторопись!
— Да, Господин! — всхлипнула Янина. — Да, Господин!
До меня донеслось звяканье цепи протянутой по плиткам пола. Через зарешеченное окно, на одном из мостов, я заметил направляющуюся к калитке сада группу мужчин. Меня они видеть не могли, и я надеялся, что и не увидят. Я взглянул на тонкую, слегка колеблющуюся притовотарновую проволоку и, решительно выдохнув, вытащил из своего мешка маленькое металлическое колесо, закрытое с обеих сторон фланцами, из которых торчала ось, заодно являвшаяся ручками. На руки я надел толстые кожаные перчатки.
Глава 22Берег Тассы
— Мы волновались! — крикнул Бутс. — Что Тебя так задержало?
— Надо было уделить внимание одной рабыне, — усмехнулся я. — Я имею в виду, прежде всего ее дрессировку.
— Ну, конечно! — засмеялся Скормус.
— Мы ее случайно не знаем? — полюбопытствовал Чино.
— Думаю, да. Когда-то ее звали Леди Янина, — сказал я.
— Замечательно! — воскликнул Чино.
— Кстати, теперь, она — моя собственность, — сообщил я.
— А это еще лучше, — сказал Чино.
— Мне обещали доставить ее прямо ко мне домой в Порт-Кар, — добавил я, — упакованной в бочку с рыбой парсит.
— Великолепная тара для нее, — признал Лекчио.
Ровэна и Телиция захлопали в ладоши от удовольствия, восхищенные тем, что некогда гордая Леди Янина теперь разделила их статус, став, как и они беспомощной и презренной рабыней сильных рабовладельцев. Бина, стоявшая на коленяъ подле Скормуса, как я заметил, вообще от него глаза не отрывала. На ее запястье больше не было его браслета использования, зато на горле красовался его ошейник. Я нисколько не сомневался, что вчера утром она получила все обещанные ей Скормусом удары плетью, за то, что заговорила без разрешения в зале Белнара. Однако мне показалось, что этим утром она если и ощутила какое-то наказание, то это было наказание на мехах, в руках ее талантливого и властного господина. Я не сомневался, но что за эту ночь, она многими способами доказала ему, что стоит намного больше, чем тот золотой тарн, что Скормус столь небрежно заплатил за нее. Если она, вдруг, еще не сделала этого, я не сомневался, что он, в обычной манере гореанского рабовладельца, проследит, чтобы она уделила этому внимание, и поскорее.
— Надеюсь, Вам удалось покинуть города беспрепятственно? — спросил я.
— Да, — кивнул Бутс, — а позже, точно также, это сделали Андроникус, Чино, Лекчио, и Петруччо.
— А кстати, где Андроникус и Петруччо? — поинтересовался я.
— Они по другую сторону фургона, там, — махнув рукой, указал Бутс.
Фургоны труппы Бутса Бит-тарска стояли на вершине холма, среди деревьев, откуда открывался прекрасный вид на Тассу.
Светало. Вдали уже можно было разглядеть башни Брундизиума.
Надеюсь, они в порядке? — обеспокоенно осведомился я.
Я еще не видел их. Они не вышли поприветствовать меня.
— В порядке, — уклончиво ответил Бутс, и я заторопился к фургонам.
Там, около края рощицы, на плоской вершине холма, поднимающегося над Тассой, за фургоном Андроникуса, я и нашел Петруччо, лежавшего среди сумок, одеял и прочего реквизита. Голова его скрывалась под большой тюрбаноподобной конструкцией. Казалось, что он был еще в худшем состоянии, чем когда только получил удар от Фламиниуса. Андроникус дежурил поблизости.
— Хо! — слабым голосом поприветствовал меня Петруччо, с трудом приподнимая руку.
— Приветствую, — пробасил Андроникус.
— И я Вас приветствую, друзья, — отозвался я.
— Мы бы с удовольствием присоединились бы к остальным, чтобы приветствовать Тебя на подходе, — сказал Андроникус, — но Петруччо чувствует себя сегодня немного хуже, а я присматриваю за ним.
— Все в порядке, — успокоил я артиста.
— Зато мы обсудили жест головой, — сообщил Андроникус. — Мне кажется, что я обнаружил новый. Ты когда-либо видел это?
— Не думаю, — пораженно ответил я, — по крайней мере, не очень часто.
— И что интересно, я не нашел упоминаний о нем ни в одном тексте, ни у Аламаниуса, ни у Тан Сарто, ни у Полимачуса.